– Ну, здравствуй, Амур.

Расплывается в кривой улыбке Хастах. Его острое лицо и угловатое иноземное лицо не заточено для улыбок. Восточные жители никогда не славились своим рвением в демонстрации зубов, как, например, западные Мерянцы. Вторые скалятся по делу и без. Карие глаза моего друга хитро скользят по телам, усыпавшим собой, словно опавшие листья, лесную тропу. Спины касается холодная ладонь. Женская.

– Я же говорила, они справятся.

Идэр не обращается ко мне. Скорее, слова адресованы Хастаху. Брезгливо сбрасываю её руку не оборачиваясь. Моя предательница обходит справа и встает напротив. Совершенно такая же, как в последнюю ночь, когда я её видел. Одетая в военную форму Красной армии, она встает подле моего старого друга и самодовольно озирается по сторонам. С первого взгляда они похожи на близких родственников.

Южане все похожи между собой.

Загорелая кожа блестит от жары. Волосы стали немного длиннее и передние пряди слегка выгорели на солнце, став светло-коричневыми.

Дважды должник своей предательницы.

– Идэр, не присваивай мой гений себе.

Из-за близко прижавшихся друг к другу деревьев выходит двое парней. Высокий чернокожий мужчина крепкого телосложения, гремя цветными бусинами на свалянных волосах, подскакивает ко мне за пару размашистых шагов, по пути бросая оружие на землю. Его худой рыжеволосый спутник остаётся стоять на месте, смущенно опустив голову.

– Ты ж моя принцесса! – Громогласно прикрикивает Катунь, отрывая меня от земли, заключив в крепкие объятия. Нервно фырчу в ответ несмотря на то, что не думал увидеть их снова.

Они пришли за мной после всего, что произошло. Вернулись спустя столько лет, а я не чувствую ничего кроме усталости.

– Спасать его чтобы придушить? У нас трое и так полегли.

Кто? Почему я не помню их имён и лиц?

На мой немой вопрос Катунь стукается лбом о мою голову, протягивая:

– Нам нужно было мясо чтобы отвлечь внимание дружинников. А тебя как откопали на дороге, так и закопаем! Лучшие наёмники те, с которыми потом не нужно расплачиваться.

Его ответ меня более чем устраивает.

Хастах доволен добычей, хотя по унылому виду этого и не скажешь. Он подходит ближе к телам заключенных и конвоя. Друг, не торопясь переворачивает пропитанные кровью трупы солдат, обыскивая их потайные карманы. Трогать заключенных не имеет смысла. У нас ничего нет за душой. Может, и душ-то не имели. Когда мои ноги вновь касаются земли я не могу сдержать истеричный смех.

Несвойственно для меня.

Рыжий паренек шагает вперед. Его янтарные глаза светятся от радости, а на скуластом лице виднеются глубокие ямочки. Он улыбался так широко, что его детское лицо того и гляди треснет.

– Мы тут собрали вещичек в твоем стиле. – глупо скалясь пропел Стивер Ландау, протягивая мне мешок, похожий на тот, что был надет на моей голове.

Никто больше не посмеет ослепить меня – твержу себе.

Мнусь, но забираю подарок.

Свободной рукой худощавый мальчонка теребит рыжие кудри, перевязанные на затылке кожаным шнурком.

Как будто у него была возможность узнать какие тряпки я предпочитал в прошлой жизни.

– С трупов? – Усмехаюсь, следя за тем, как Хастах набивает мешок, прикрепленный к кожаному ремню его потертых брюк, вещицами с еще не остывших тел. Стивер смущается.

– Я клялся миловидной торговке, что это не для меня, но она все равно не захотела встретиться со мной еще раз.

Вытаскиваю серую мятую рубашку и поспешно натягиваю ее, скрывая с глаз друзей более сотни шрамов, уродующих спину и грудь. Рельеф мышц не спасает ситуацию. Там попросту нечего спасать.

– Уверен, что дело в одежде?

Идэр скрещивает руки на груди. Ее тонкие длинные пальцы вновь устланы множеством золотых колец, по два на каждый. Натягиваю приталенный смоляной жилет и накидываю поверх него плотный черный пиджак со скрипящей подкладкой. Расстегиваю молнию брюк, щедро выделенных мне Лощиной, и слышу возмущенный возглас несостоявшейся жены:

– Эй, а предупредить?

Убедившись в том, что Идэр отвернулась, я переодеваю штаны.

Что эта лицемерка там не видела? Праведная шлюха.

Удивительно, как пара тряпок может изменить внешний вид до неузнаваемости. Я, кажется, даже чувствую себя иначе. Друзья с широкими улыбками переглядываются между собой. Меня не покидает беспокойное чувство, будто я вот-вот открою глаза, а вокруг лишь вязкая тьма Лощины.

Я так готовился к этой встрече, но по итогу так и не оказался готов.

Снисходительно киваю Идэр, приветствуя, и приступаю к обуви. Кожаные туфли немного велики, потому я сильно затягиваю шнурки.

– Куда мы двинемся теперь? – бормочет Катунь, опираясь на Стивера, и без того еле держащегося на ногах. В голове отмечаю, что они сблизились за время моего отсутствия.

У них было много времени.

– Для начала мне нужна баня и сон. Еще я хочу вина и кукурузный хлеб.

– Полегче, дорогой Амур, мы не успеваем записывать.

Стивер, не сводит с меня по-детски восхищенного взгляда. Так глядят на матерей и красавиц-подруг старших сестер, но не на убийцу. Идэр подхватывает смех Катуня, лишний раз напоминая о себе.

Убей Идэр прямо сейчас. Не омрачай этот великолепный день её присутствием.

Хрип раздается откуда-то из-за спины. Выстрел. Дергаюсь влево, подальше от Идэр. Пуля свистит мимо бедра, оставляя живописную дыру на удлиненных полах моего нового-поношенного пиджака. Оборачиваюсь, крутясь на пятках.

Ах, какое безобразие, они кого-то не добили! Вот и работёнка для меня.

Дружинник лежит на животе, сжимая трясущимися пальцами вычищенное гвардейское ружье. На груди разрослось темное пятно.

Не долго ему осталось.

Холеное упрямое лицо – единственное видимое доказательство того, что настрой его серьезен.

– Ты не уйдешь, понял? – дрожащий голос принадлежит одному из моих истязателей. Зилим, если мне не изменяет память. Мальчишка, что любит сушеные яблоки, оленину и куртизанок.

Тон его потерял былую уверенность и надменность вместе с излишками крови. Жалкое зрелище: паренек, лежащий среди тел своих едва теплых сослуживцев.

Добей его.

По узкому подбородку кровь бежит извилистым ручейком. На вид он действительно младше меня. Может, чуть старше Стивера. Меховая шапка съехала набекрень, закрывая один глаз. Второй же в ужасе мечется по мне и моим соратникам.

Я отрежу его язык, когда выберусь. Посмотрим, кому из нас будет весело.

–Да ты смеешься надо мной?

Издевательски поднимаю руки вверх, изображая капитуляцию. Медленно подхожу к дружиннику, не прерывая зрительного контакта. Шаг за шагом приближаю смерть.

Свою или его?

– За что ты подстрелил мой новый камзол? – Возмущаюсь, пытаясь отвлечь внимание горе-стрелка. Единственный видимый глаз дружинника расширяется от удивления. Трава под ним окрашивается кровью. Под стать одеждам, символизирующим вражескую кровь, пролитую во имя царя и эфемерного спокойствия Райрисы.

Смешно. Единственная кровь, что должна быть пролита для мира в Райрисе – царская.

– Не то, чтобы новый, а снятый с трупа. – неуверенно поправляет меня Стивер. Рыженький паренек Ландау суетливо поднимает костлявые руки, следуя моему примеру.

– Так ты соврал мне? Никакой продавщицы не было? – говорю с притворным удивлением, оборачиваясь к своим подельникам. Еще один выстрел. Дробь мчится, разрезая теплый лесной воздух, едва задев мою щиколотку. Жжение заставляет меня крепко сжать зубы и натужно улыбнуться.

Везучий. Сегодня моя нога останется со мной.

У такого строптивого полумертвого идиота есть лишь две дороги: мучительная смерть или наполненная страданиями жизнь, тропа, уготовленная будто бы специально для меня.

– А ты все не унимаешься, да?

Усмехнувшись, присаживаюсь на колени возле дружинника. Парень еле удерживает оружие в руках, не сводя дула с моей груди. Он в сознании, но силы покидают его тело слишком стремительно. Вместе с кровью.