В своей рубашке не по размеру, широких брюках и потрёпанных ботинках Иван точно не выглядел императором. Ещё и волосы я ему остриг криво. Надо будет зайти к цирюльнику.

– Никого вы учить не будете, господа. Предлагаю разойтись миром.

Да, у меня был револьвер в кармане, но пускать его в ход против кучки пижонов было слишком.

– Миром? Этот кретин поломал нам планы! Мы хотели снять несколько деревенских шлюшек на вечер, а…

Как он это делает? Фигура Царёва вдруг смазалась, его движения стали плавными, текучими, и один за другим местная золотая молодёжь начала валиться на землю. Это всё, конечно, было прекрасно, но добивать противников Иван явно не собирался. А это была не та публика, с которой следовало играть в благородство!

Я успел пнуть по руке одного из них, сжимавшего нож, и прыгнуть на спину второму, который тянул из кармана короткий револьвер «Бульдог». А вот главаря, швырнувшего свою трость, остановить не получилось, и она, вертясь в воздухе, прилетела Ивану свет Васильевичу аккурат в скулу прежде, чем её хозяин обмяк, получив от меня двойку в голову.

В общем, мой подопечный, как куль, упал на землю рядом с этими пижонами, а они принялись подниматься, матерясь и грозя нам всеми возможными карами.

– А-а-атставить! – снова сказал я. Рукоять револьвера холодила ладонь. – Застрелю.

И взвёл курок.

– Да ты знаешь, с кем связался? – начал шипеть наименее пострадавший из них. – Тебе конец, служивый! Беги хоть на край света, мы тебя достанем. И дружка твоего полоумного. Будет долго жалеть, что не помер прямо здесь, легко бы отделался!

Пришлось пнуть франта ботинком по башке, чтобы он наконец замолчал. Я был в растерянности, честно говоря, и не очень представлял, что теперь делать. Столкновение с местным криминалитетом или молодыми отпрысками богатеев пристоличья в мои планы точно не входило. Машинально подобрал «Бульдог» и стилет, отступил к Царёву.

– Забирайте свою посылку и проваливайте! Мне не нужны неприятности! – на крыльцо вышел почтмейстер. – Я вызвал полицию и карету скорой помощи.

Иван, кряхтя, поднимался на ноги. Он держался за лицо, между пальцами сочилась кровь. Слава Богу, ничего серьёзного! Так бы осиротела страна самым нелепым образом…

– Хватайте ящик! – скомандовал я. – Садитесь в машину.

– Но…

– Никаких но! Хватит самодеятельности!

Царёв выхватил у почтмейстера посылку и потащил её в машину.

– Зря вы связались с этими типами, – сказал этот достойный служитель имперской почты. – И машину зря берёте. Вассер этого так не оставит.

– Да и чёрт с ним, – сплюнул я. Ещё Вассер какой-то… – Едем!

Иван взгромоздился на переднее пассажирское сиденье с ящиком на коленях. Я уселся на водительское место, бегло осмотрелся и облегчённо выдохнул: никаких сюрпризов! Три педали, рычаг коробки передач, руль. Поехали!

Царёв долго молчал, но, когда машина обдала выхлопными газами и водой из лужи двух разбитных, ярко накрашенных пигалиц в цветастых сарафанах, стоявших у обочины, он проговорил:

– Я понимаю, что поставил наше дело под угрозу, но они назвали этих девиц проститутками и позволяли себе хватать их за… За разные части тела! Разве я поступил неправильно? Разве вы поступили бы по-другому? Не должно так вести себя с дамами!

– Вы поступили абсолютно правильно, любезный мой Иван Васильевич, – сказал я и переключил передачу. – Но есть один маленький нюанс.

– И какой же? – он глянул на меня с вызовом.

Ох, как же он был похож на меня самого лет пять назад. Ещё один рыцарь печального образа…

– Это и вправду были проститутки. – Мой взгляд был не менее выразительным.

Мы свернули в лес и там распаковали посылку. Господи, я только сейчас понял, как скучал по хаки! Китель без знаков различия, фуражка без кокарды, в петлице наградная лента полного кавалера Серебряного креста. Теперь я казался тем, кем являлся – отставником-офицером, который никак не может порвать с фронтовым прошлым. А цепочка от часов и очки без диоптрий придавали мне вид слегка академический, как и положено учёному-этнографу из ИГО.

– Шеф! – Его величество привыкал к легенде и уже не запинался каждый раз, обращаясь ко мне подобным образом. – Сергей Бозкуртович, вы отлично выглядите! Как будто с обложки приключенческой книжки.

– А вы, Ванечка, не очень!

Он смущённо пожал плечами. Винить в огромной ссадине на правой скуле и расплывающейся вокруг неё гематоме было некого – Царёв понимал, что сам оконфузился с этими сельскими профурсетками. Ну откуда ему было знать, как они выглядят?

На самом деле, если не считать разбитого лица и дурацкой стрижки моего производства, юноша смотрелся молодцом. Вообще, ему шла любая одежда – хоть та дурацкая рубашка, теперь залитая кровью и выброшенная вон, хоть этот элегантный недорогой серый френч. Ну и военная форма тоже – помнится, я как-то одалживал ему свой парадный мундир.

– От машины нужно будет избавиться. Посмотрите в багажнике, нет ли там канистры с бензином. И вот что, Иван… Возьмите револьвер. – Я протянул ему «Бульдог». – Справитесь?

– Справлюсь, – кивнул он. – У меня к вам есть одна просьба, шеф. Обращайтесь ко мне на ты, ладно? Без церемоний. Мне так проще будет привыкнуть. До самой Шемахани я Иван Царёв, ваш ассистент. Если сложится ситуация, когда нужно будет вспомнить, как обстоят дела на самом деле, я вас предупрежу… Сергей Фаркасович.

– Хорошо, Ваня. Я тебя понял.

Это оказалось не так сложно, как я думал. Всё-таки он был моложе меня, и знавал я его ещё с тех пор, как лечил от горячки в продуваемой со всех сторон каморке в Варзуге. Да и легенда требовала.

Пока Царёв копался в багажнике, я рассматривал карту. Нужна была железная дорога или почтовая станция, где можно было напроситься в машину или повозку. Желательно верстах в пятидесяти, чтобы неизвестный Вассер, которого упомянул почтмейстер, не успел послать туда своих людей.

– Поедем на пригородном поезде, – наконец нашёл нужную точку я. – Вряд ли нас будут искать среди дачников, крестьян и студентов.

Машину мы подожгли в сыром овраге, чтобы огонь не было видно издалека. Дым терялся в вечернем небе, запах гари растворялся в лесных ароматах.

Станция «Перелески» располагалась в трёх верстах, и у нас было около полутора часов до последнего поезда. Раньше времени на перрон решили не соваться – там под навесом собрался народ самый разный, и кто-то из них мог быть по нашу душу. Поэтому дождались паровозного гудка и выскочили из-под тени деревьев в самый последний момент, испугав кондуктора, гладко выбритого взрослого мужчину.

– Куда-а-а? – от неожиданности крикнул он мне прямо в лицо. – А билеты?

– А вы нам продадите? Мы едва успели!

– У нас с наценкой… – Он пропустил нас в свой последний вагон и просемафорил коллегам фонарём, мол, можно ехать!

Поезд тронулся, и вдруг из ночной тьмы появились трое мужчин, которые бежали следом за составом по насыпи, хрупая сапогами по гравию.

– Стой, стой! – кричали они. – Стой, кур-р-р-ва!

Кондуктор забормотал проклятия и потянулся к стоп-крану, но вдруг был остановлен рукой Ивана.

– Это нехорошие люди, – сказал он как-то по-особенному мягко, глядя в самую душу железнодорожнику. – Не стоит из-за них задерживать остальных пассажиров.

Тот вдруг резко вспотел и прислонился к стенке тамбура. Я отпустил рукоять револьвера в кармане и спросил:

– Вань, а почему ты решил, что они нехорошие?

Он пожал плечами и совершенно обычным голосом сказал:

– А станут хорошие люди по ночам догонять поезд с автоматическими пистолетами в руках?

– Действительно, – отёр пот со лба кондуктор. – Проходите в вагон, а я пойду к начальнику поезда, расскажу. Пусть предупредит жандармов, мало ли – налётчики?

Он с подозрением уставился на нас:

– А вы не налётчики, господа?

– Нет, – как можно более радушно ответил я, молясь, чтобы револьвер не выпал из кармана – уж больно ненадёжно он там располагался. – Мы учёные. Этнографы.