Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Значит, лишат хлеба и вышвырнут? – спросил Черепахин.

На секунду Тульчинский смутился, но тут же быстро взял себя в руки, проговорил отрывисто и громко:

– Нельзя допустить, чтобы администрация санкционировала принудительные меры, такие, например, как выселение и прекращение отпуска продовольствия. Заверяю вас, господа, как только возобновится на приисках работа, я добьюсь выполнения требований рабочих!

Меньшевистская группа захлопала в ладоши. Вошла миловидная горничная и принесла на подносе крепко заваренный чай. Думпе налил в чай рому, отхлебнув немного, заговорил:

– Константин Николаевич предлагает верный путь. Ему надо верить, господа! – Погладив ловко подстриженную бородку, Думпе заложил руки за борта жилета. – Как я и раньше предупреждал, стачка не дала ожидаемых результатов. Она поставила обе стороны в тяжелое положение и утратила свой правовой характер. Ее осложнили экономические требования, она переплелась с политическими моментами, как иногда стачки необоснованно переплетаются с днем всемирного праздника Первое мая, когда мы начинаем нелепо требовать надбавок на ситчик. Осложнили обычный случай из-за куска конского мяса, превратили его в стачку с принципиальными экономическими требованиями. Мы допустили непоправимую ошибку. Нужно кончать! Возобновление работ, как это предлагает господин Тульчинский, дает рабочим право перенести переговоры на единственно правильную, легальную почву…

Думпе говорил воодушевленно, горячо утверждая, что забастовка началась стихийно, совсем по мелкому поводу и не имела за собою серьезных причин. Грозя рабочим голодом и сибирской стужей, он целиком поддержал Тульчинского. Это повлияло на большинство делегатов и членов стачечного комитета. Они аплодировали Думпе и дали обещание Тульчинскому, что поведут среди рабочих агитацию за прекращение забастовки. Последним взял слово Георгий Васильевич Черепахин:

– Здесь господин Думпе говорил эффектные фразы об экономическом, правовом, политическом и прочих принципах стачки. Он сетует на то, что стачка возникла по незначительному поводу и разрослась в крупное экономическое и политическое событие. Он недоволен. Грустно видеть, как революционеры скатываются до уровня соглашателей-либералов. Однако выступление господина Думпе полезно тем, что теперь мы отчетливо знаем, что у нас есть организованный лагерь противников, я полагаю, мы будем решать этот спор в другое, более подходящее время. Как исполняющий обязанности председателя центрального стачкома заявляю, что вопрос о прекращении забастовки мы непременно обсудим на первом же заседании и не позже следующего дня вынесем его на общее собрание рабочих.

– А для чего нужно собрание? – спросил Думпе. – Мы можем это решить на заседании стачкома. Нас же выбрало общее собрание!

Тульчинский тоже стал требовать немедленного решения.

– Мы склонны поверить, господин Тульчинский, в ваши добрые намерения добиться выполнения требований рабочих. Однако окончательное решение зависит от администрации. Так же вот и вопрос о прекращении забастовки могут решить только сами рабочие, – ответил Черепахин.

На этом совещание у окружного инженера Тульчинского было закончено. Ночью же состоялось заседание центрального стачечного комитета в полном составе. Основательно подготовившись, меньшевики выступили довольно сильной группой. В своем выступлении Думпе снова угрожал локаутом, он сказал, что политические требования – это миф, а рабочий контроль над действиями администрации одна демагогия. В ходе дальнейшего обсуждения мнения членов комитета резко разошлись. Меньшевики почти всей группой поддерживали Тульчинского. Большевики настаивали на продолжении забастовки до лета, «до зеленой травки», как говорили рабочие. Именно весной начинается основная промывка золота, и администрация вынуждена будет пойти на уступки.

– Если мы прекратим забастовку, ничего не добившись, – говорил Черепахин, – подорвем веру рабочих в свои силы. Рабочие должны не бояться будущего, а верить в него. А вы во что верите? В тепленькие местечки, которые занимаете, и в угоду хозяевам жертвуете принципами классовой борьбы и даже совестью.

– Он нас оскорбляет! – раздавались голоса меньшевиков.

– Да полно! – крикнул Лебедев. – У вас теплое жилье и сытая пища, а вокруг вас голодные женщины и даже подростки работают лопатою и киркой.

Его поддержали Зелионко, Попов, Подзаходников и некоторые другие из числа беспартийных рабочих. Всего за продолжение забастовки высказались из тридцати человек присутствующих тринадцать человек. Семнадцать человек были за то, чтобы прекратить забастовку и приступить к работе. Сказалась партийная пестрота состава.

– Ну что же, господа, вам не понять, как крепильщики захлебываются грязью или гибнут под рухнувшими пластами вечной мерзлоты, когда нечаянно заденут ветхие перекрытия. Вы, как говорится, повернулись к ним спиной. Поглядим на ваши лица завтра, – сказал в заключение Черепахин.

После довольно бурного заседания стачком постановил: 25 марта провести на Феодосиевском прииске большой митинг, куда пригласить рабочих из других ближайших приисков. Думпе условился с Тульчинским, что тот придет на этот митинг и выступит с призывом выходить всем на работу.

Закрывая заседание, Черепахин попросил членов президиума стачкома остаться. Несмотря на усталость, Георгий Васильевич был настроен по-боевому и сдавать своих позиций не собирался. Случилось так, что после отъезда Баташова президиум оказался почти полностью большевистским. Пользуясь темнотой, на это заседание пришли Кондрашов и Буланов.

– Знаете, товарищи, сегодня ночью и завтра мы используем те самые «легальные» формы, на которых так горячо все время настаивает господин Думпе. Нам нужно поговорить со старостами.

– Вот именно! – крикнул Буланов.

– Наши старосты – это золотой народ!

Когда выбирали старост, большевики рекомендовали самых передовых и сознательных рабочих, на которых можно было опереться в любое время. Сейчас это время пришло. В ту же ночь на Феодосиевском прииске был собран весь старостат. Присутствовало около ста человек. Объяснив сложившуюся в стачкоме обстановку, Черепахин предоставил слово Кондрашову.

– Вы, товарищи, мужественно боретесь за свои права почти целый месяц, – коротко сказал тот. – Ваши семьи переносят тяжкие лишения и невзгоды, впроголодь питаются, но стойко держатся в ожидании лучшего времени, которое непременно наступит. Администрация пока не хочет выполнить наши требования. Она окружила себя хитрыми, изворотливыми людьми, такими, как исправник Галкин, горные инженеры Александров и Тульчинский, Думпе, которые предлагают нам остановиться на полпути, забыть все унижения и трусливо капитулировать. Неужели вы согласны опять вернуться к разбитому корыту? – заключил свою короткую речь Кондрашов.

– Не будет этого!

– Позор капитулянтам!

На собрании единодушно была принята следующая прокламация, составленная самими рабочими:

«Р а б о ч и м о т р а б о ч и х. Товарищи рабочие!

Неужели вы будете дальше продолжать работу? Неужели наша забастовка разом не есть ваша забастовка? Ведь вам известно, как Лензолото нас унижало на каждом шагу. Оно нас кормило дохлятиной с примесью конского навоза. Ругали нас и надругались над нашими женами и дочерьми. Нас обидами поносили, побои и так далее. Невозможно все это перечислить, что мы перетерпели до забастовки, и не надо считать. Из нас каждый знает и сам припомнит это, кому жилось худо. Потому что даже те ничтожные законы, которые Лензолото должно было исполнять, оно не исполняло. И теперь всеми правдами и неправдами оно хочет восстановить старый бывший порядок, но этого больше не будет, и, может быть, Тульчинский с пеной на губах кричит, что он сторонник рабочих, а мы ему не верим. Знаем, что тоже меняет свою шкуру по сезону. Не смущает нас также собачья морда жандармского ротмистра. Пусть он лает сколько угодно, но только жаль его бесполезных усилий. И много ли можем мы обратить наше внимание на брехню полицейской собаки? У нас более важные дела. Мы должны настаивать, чтобы исполнили законный расчет и требования. Товарищи, вы вышли на работу, но что же вас ждет? Ждет то же, что нас, те же издевательства, насилие и прочее. И что же вас ждет в будущем со стороны товарищей, работающих и борющихся за лучшее будущее?

63
{"b":"8608","o":1}