— Да вот, стою, курю, — ответил Кузин, стряхивая в жестянку пепел с сигареты.
— Совещание, так между прочим, через три минуты начнётся, — напомнил Закупра-младший, посмотрев на часы.
— Отбой! — не двинувшись с места и неспешно затянувшись напоследок, сказал Алексей Борисович, после чего сунул окурок в импровизированную пепельницу. — С сегодняшнего нас это не касается.
Близнецы переглянулись с радостным удивлением. Реакция была предсказуема — не секрет, что им не доставляло удовольствия каждый божий день таскаться на утренние получасовые сборища у начальника отдела, где оглашалась сводка происшествий за прошедшие сутки.
— Надолго? — с надежной в голосе поинтересовались они хором.
— Пошли. Всё объясню, — пообещал Кузин и двинулся вниз по лестнице.
Закупры двинулись следом. Войдя в кабинет Алексей Борисович с удовольствием плюхнулся на свой видавший виды любимый стул и пересказал близнецам содержание разговора, состоявшегося между ним и Симаковым полчаса назад.
— Такая вот поставлена перед нами сверхзадача! — покончив с разъяснениями, подытожил Кузин.
Глаза у ребят загорелись азартом, но подметил он и другое — промелькнувшую в них неуверенность, что ли… Ничего. Нормалёк. Ведь, чем они до сих пор занимались? Набирались помаленьку ума-разума: осваивались, налаживали контакты в районах, предпринимали пока не очень уклюжие попытки обзавестись агентурой да с завидным постоянством выезжали с кем-нибудь из отдельских на задержания, когда нужда припирала, а случалось такое нередко. Всем известно, ждать пока начальство выпишет тебе нескольких ребят из группы захвата можно до морковкина заговенья, а ложка-то дорога к обеду. Вот все, кому не лень, всякий раз и обращались к братьям за подмогой, потому как свежи ещё были воспоминания об эпизоде в Успенском переулке, где близнецы на пару походя отмолотили пятерых. Закупры, само собой с благословения Кузина, от подобных предложений никогда не отказывались. Схомутать какого-нибудь злодея им было в удовольствие — там они были в своей стихии. Не без оснований полагая, что вероятно чем-то похожим парни занимались и в Афганистане, Алексей Борисович участию своих подчинённых в подобных вылазках никогда не препятствовал. Пусть потешатся, разомнутся, благо возможностей хоть отбавляй. Впрочем, на счёт специфики их былой службы он мог лишь строить догадки, потому что братья подробностями о бытности своей в ДРА не делились ни в какую и от расспросов всячески уклонялись. Ну, да, год с прицепом в войнушку играли… Настрелялись, поди? На десять лет вперёд… И убивать случалось? Да чего там вспоминать… Неинтересно это… А вот ты афганскую пахлаву когда-нибудь пробовал? Вкуснятина — пальчики оближешь… Так или примерно так они исподволь сводили на нет любой разговор, если кто-то вдруг начинал проявлять интерес к их армейскому прошлому.
Да бог бы с ним, с прошлым. Не о том речь. Здесь не война, где каждый из них был кум королю, сват министру. Сыск — иное. Они ж не дурачки — понимают, что в нашем деле на одних боевых навыках далеко не уедешь, рассуждал Кузин, возвращаясь мыслями к предстоящей группе непростой работе. Отсюда и неуверенность. А откуда, спрашивается, взяться уверенности, если оперишь без году неделю? Для них это, как первый раз в первый класс. Алексей Борисович нимало не сомневался, что вскоре они станут на крыло и престанут нуждаться в его наставлениях и подсказках, но пока…
— Почему не наблюдаю проявлений бурного восторга и не слышу слов благодарности? — язвительно подначил он братьев и мечтательно закатил глаза: — Мне бы кото такое предложил на заре карьеры. Мечта!
Видимо, его слова возымели действие. Парни заметно приободрились.
— Да мы только за! — отреагировал за двоих Олег.
— Вот и ладно. — Кивнул Кузин и скомандовал: — Если есть какая переписка, сегодня, все номера закрыть, чтоб ничего не висело. Я к аналитикам. Когда расквитаетесь с канцелярией, сядем обмозгуем, что и как.
Покончив с вводной частью, Алексей Борисович наведался в отдел «А», и был приятно удивлён, узнав, что подробная обзорная справка о преступных деяниях «Беса», аж на семи листах, уже готова и только его, Кузина, дожидается. Как уже говорилось, по сводкам прошло восемь вымогательств и четыре квартирных разбоя. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что это лишь вершина айсберга. О том, сколько эпизодов осталось за кадром, можно только гадать. Многие из тех, кого «Бес» «раскулачил», предпочли смириться, принять произошедшее с ними за данность и не привлекать внимание органов к своим проблемам, видимо опасаясь нажить сложности, возможно, куда большие.
Всё логично. Жертвами банды «Беса» становились люди при деньгах. То есть, новоявленные предприниматели, не чистые на руку госторгаши всех мастей, вороватые мздоимцы-чиновники и валютчики, чья деятельность прекрасно подпадала под 88-ю статью УК и оценивалась государством весьма значительными сроками, вплоть до смертной казни… Посему, из означенной публики с заявлениями в милицию обращались главным образом представители первой из названных категорий, в которую входили производственные кооператоры, они же бывшие цеховики, и кооператоры торговые, бывшие спекулянты, которым недавно принятый Закон «О кооперации в СССР» позволил выйти из тени и легализоваться. Остальные по возможности помалкивали в тряпочку. Лишь немногие из них осмеливались написать заявление о преступлении, да и то только тогда, когда совсем уже деваться некуда было: например, требовалось как-то объяснить, почему тебя избитого и связанного обнаружили дома соседи или родственники…
Впрочем, латентная преступность — предмет исследования теоретиков, но никак не практиков, и Алексей Борисович сосредоточился на том, что было зарегистрировано, то есть нашло отражение в уголовной статистике. Сперва он просто пробежал глазами внушительный список «подвигов» банды «Беса», а затем принялся самым внимательным образом вчитываться в фабулы преступлений. Подробностями они не изобиловали. Понятно, что для полноты картины по-любому придётся поднимать и штудировать все оперативно-поисковые дела, но пока для получения общего представления и содержимого справки было довольно. Даже поверхностное ознакомление с послужным списком «Беса» позволяло сделать кое-какие выводы.
Симаков оказался прав. Сей персонаж уголовной хроники действительно был пограничником, в том смысле, что постоянно балансировал на зыбкой грани между 146-й и 148-й статьями УК, сваливаясь то туда, то сюда. В итоге на сегодняшний день за его группой, бандой, бригадой — да как угодно обзовите это преступное сообщество! — числились как разбойные нападения в чистом виде — те самые четыре нераскрытых «квартирника», о которых Кузин был наслышан, — так и куча вымогательств, которые, впрочем, можно было счесть таковыми с некоторой натяжкой… Нет, с юридической точки зрения никаких вопросов — в каждом из восьми случае имело место быть, обязательное для квалификации деяния как вымогательства, предварительное требование передачи денег, — но после невыполнения такового, каждый раз всё выливалось в по сути банальный разбой.
Впервые «Бес» заявил о себе в январе этого года, основательно ощипав гражданина Маквецяна, директора не самого, прямо сказать, крупного универсама, но уж точно не самого бедного человека в Москве. Ему позвонили. Незнакомый мужской голос вежливо поздоровался и представился, мол, я — бес, и у меня к вам есть предложение: окажите, пожалуйста, посильную помощь в размере двадцати пяти тысяч рублей детскому дому № 3, на всё про всё даю три дня, в противном случае у вас будут неприятности. Что мог подумать нормальный человек, услыхав такое? Бес. Детдом. Двадцать пять тысяч. Норик Тигранович решил, что звонит какой-то сумасшедший, и положил трубку. Само собой разумеется, никаких денег он никуда не отправил, а напрасно! Потому что через неделю по утру в его роскошную по советским меркам «трёшку», как раз в тот момент, когда он открыл дверь, чтобы покинуть квартиру и отправиться на работу, вломилось четверо незваных гостей. Угрожая оружием, они связали хозяина и его жену и после допроса с пристрастием забрали деньги и ценности на сумму в разы превышающую затребованные двадцать пять тысяч рэ. А чтобы у жертвы не возникло сомнений, кто именно к нему заглянул на огонёк, главарь бандитов перед уходом оставил на столе карточку с издевательским текстом: «Не поминайте лихом. Искренне Ваш, Бес».
