Окончание – у может быть и в родительном падеже у некоторых отвлеченных существительных, как правило, входящих в устойчивые сочетания типа: наделать шуму, нагнать страху, наговорить вздору…

И, наконец, стоит запомнить множество фразеологических оборотов: без году неделя, без роду и племени, дать маху, задать перцу, прибавить шагу, поддать жару, с глазу на глаз, с миру по нитке, что есть духу, упустить из виду, беситься с жиру, умереть с голоду, танцевать до упаду, ни слуху ни духу.

Но вернемся к нашему чаепитию. И подадим что-то к чаю. Тортик? Пирожное? Давайте что-то попроще, но лингвистически интересное.

Баранка – «обварное хлебное колечко», как написано во многих словарях. В определении уже есть подсказка: баранки пекут из заварного, или, как говорили раньше, «обварного» теста. (Пшеничное тесто сворачивали в кольцо, затем варили в воде и только потом запекали, свидетельствует В.И. Даль.) Когда-то их называли обвáранки, потом – обáранки и просто бáранки.

Со временем первая гласная отпала от приставки об-. То, что вместо сочетания букв «бв» стали писать просто «б», вполне закономерно: слово обод, например, образовалось когда-то от глагола обводить и звучало как обвод, слово обычай – от глагола обвыкнуться.

Слово баранка впоследствии было переосмыслено под влиянием другого, близкого по звучанию: баран. К тому же многие думали, что хлебные колечки начали так называть потому, что их как будто свернули в бараний рог, а другим они напоминали завитки овечьей шерсти, которые и называли барáнками (была и барáнка – «шкурка ягненка»). Вначале одно колечко называлось баранок, потом превратилось в баранку (по аналогии с уже существовавшим словом). В привычной нам форме баранка появилась в словарях в середине XVII века.

К столу ее подавали и раньше. Каких только не было баранок: простые, ванильные, сдобные, маковые, сахарные! Это было традиционное угощение к чаю, еще в начале XX века баранки приносили как гостинцы детям. С «конфеток-бараночек» начинается припев к песне «Москва златоглавая».

В переносном смысле баранкой называют разные предметы кольцеобразной формы. Чаще всего баранкой называют автомобильный руль. По всей вероятности, водители позаимствовали это обозначение из говоров: бараном называли дугу из тонкой черемухи, прикрепленную концами к передней части охотничьих саней, к этой дуге привязывали веревку, за которую сани охотники и тянули (ну а от барана до баранки – рукой подать). Но могло сыграть свою роль и внешнее сходство руля с баранкой. Хорошо известны выражения сесть за баранку, крутить баранку.

В разговорной речи баранкой могут назвать и ноль. О спортсмене или команде, не набравших ни одного очка, можно сказать: получили баранку.

Но вернемся к баранкам из обварного теста. В.И. Даль называет их еще мелкими бубликами. Бублики действительно относятся к бараночным изделиям. Это – толстые мягкие баранки. И большие, как сохранивший старинное название краковский аппетитный специалитет – obwarzaniec. В других славянских языках тоже есть слова с основой bubl-: названия пузырей, волдырей. Значит, бублик можно перевести как «вздутый, вздувшийся» хлебец.

А еще есть сушки – маленькие тонкие и сухие (подсушенные) баранки.

Мы делили апельсин. И лимон. И мандарин. Но не на дольки, а на половинки. И что получилось?

Что-то странное. Несмотря на то, что все это – цитрусовые и различаются они только вкусом и размером долек, поделились плоды не поровну. К мандарину его половинка, вернее символизирующий ее усеченный корень пол-, намертво приклеилась, не отдерешь. Если дефис между двумя корнями попытаешься втиснуть, компьютер тотчас учительским красным карандашом ошибочку подчеркнет. Но если убрать дефис между половинками апельсина и лимона, результат будет тем же. Почему же слова пол-апельсина, пол-лимона пишутся через черточку, а слово полмандарина – слитно?

Потому что есть правило: сложные слова с пол- пишутся с дефисом, если корень слова, которое обозначает то, от чего отнимается половинка, начинается с гласной (как в слове апельсин) или с согласной «л» (как в слове лимон); если же такой корень начинается с любой другой, кроме «л», согласной (как у мандарина), пол- к нему просто приклеивается, дефис в этом случае не нужен. А если в словосложении участвует имя собственное, то с какой бы буквы ни начинался его корень, главное, что она – большая, прописная, в этом случае пол- с этим корнем пишется через дефис: можно объехать пол-Америки, осмотреть пол-Лондона, обойти пол-Москвы.

Это касается не только существительных. Например, порядковые числительные, обозначающие часы, «делятся на половинки» и пишутся по тем же правилам. Если родители хотят уложить вас спать в полдесятого, притворитесь, что вы очень увлечены уроками, – и вам удастся протянуть до пол-одиннадцатого. Конечно, тогда вам придется музыку слушать вполуха и мультик смотреть вполглаза… Но тогда вы выучите еще одно правило: в наречиях с первой частью впол- слитное написание не зависит от последующей буквы.

В 2002 году Орфографическая комиссия РАН, которой в то время руководил выдающийся грамматист В.В. Лопатин, хотела облегчить нам жизнь, предложив делить все на половинки с помощью дефиса. Но нет. Народ (не без влияния черного журналистского пиара) решительно встал на защиту действующих и по сей день правил, заявив: ничего, выучим, тут даже не надо быть семи пядей во лбу!

Пядь – старинная русская мера длины, известная с XVI века и употреблявшаяся в нашей стране до введения в 1918 году метрической системы мер. Пядь была равна 17,78 см. Слово происходит от древнеславянского глагола пѧти, имеющего значение «растягивать, натягивать». Поэтому так называли расстояние между концами растянутых большого и указательного пальцев (меньшая пядь) или большого и среднего пальцев (большая пядь). Соответственно, пядь покрывала примерно 18–20 см. Словом пядь обозначалась и мера, равная ширине ладони. Пядью широко пользовались в обиходе, измеряя ею, например, толщину снежного покрова, размер кирпичей, поверхность икон.

В современном русском языке слово пядь сохранилось в составе устойчивых оборотов – фразеологизмов. Один из них – ни пяди земли не отдать, ни на пядь не отойти (не отступить): русские всегда старались не отдать противнику даже самой малой части родной земли. Другой оборот относится к очень умному человеку, о котором можно сказать: он семи пядей (или пяденéй) во лбу.

Впрочем, семь пядей во лбу – еще не гарантия, что все сложится как нельзя лучше. Мысли классиков на этот счет фиксирует Национальный корпус русского языка.

Вот, например, что писал Н.И. Новиков в 1775 году в сатирическом журнале «Живописец»: «Науками ли получают деньги? науками ли наживают деревни? науками ли приобретают себе покровителей? Науками ли доставляют себе в старости спокойную жизнь? науками ли делают детей своих счастливыми? – Нет! так к чему же они годятся? Будь ученый человек, хотя семи пядей во лбу, да попадись к нам в приказ, то переучим мы его на свой салтык: буде не захочет ходить по миру. О науки! науки! бесполезная тяжесть. О ученые! ученые! вы-то прямые дураки».

«Но будь человек семи пядей во лбу, имей доброе сердце величиной с полицейскую будку, все-таки он один ничего не сделает, если не будет иметь помощников, и кончит тем, что схватит с сердцов чахотку», – рассуждал герой Ф.В. Булгарина в повести «Иван Иванович Выжигин» (1829).