Ронан обходит стол, медленно, методично, его глаза устремлены на меня, как на добычу, которой я и являюсь. Улыбка играет на его губах, когда он открывает ящик. Я бросаю взгляд на револьвер, который теперь у него в руке, почти разочарованная тем, что он не запланировал чего-нибудь более жестокого. Он останавливается передо мной, демонстративно опустошая три патрона, прежде чем вернуть барабан на место и крутануть его.

— Я убью тебя, и на мгновение посмотрю, как ты истекаешь кровью, но… — на его лице появляется глубокая ухмылка. — Я оставлю тебя и смогу смотреть, как ты истекаешь кровью снова и снова. Такая дилемма.

Он наклоняется надо мной, вжимая моё тело в твёрдое дерево стола. Его палец проводит по моей щеке, и дрожащее дыхание срывается с моих губ. Я практически дрожу от предвкушения и страха. Я хочу ненавидеть его. Я хочу возненавидеть его за всё, кем он является, и за всё, что он сделал, но не могу, потому что я понимаю власть, и вот что значит владеть ею. То, что может убить меня, — это то, чего я так неустанно жажду, потому что Ронан — воплощение власти, которой он обладает. Я представляю угрозу для его контроля, для его власти, он просто понятия не имеет, насколько. Я сияю, когда думаю о каком-то неизвестном враге, хранящем любую информацию на том USB-накопителе.

Я жажду Ронана. Он жаждет меня. Я хочу убить его, и он собирается убить меня. Но в конце концов я выиграю, потому что я кое-что отняла у него, а он даже не знает об этом.

Ярость и разрушение безудержно вспыхивают в его глазах, когда он прижимает холодное дуло пистолета к моему подбородку. Я пристально смотрю на него. Я едва могу дышать, едва соображаю из-за нахлынувшей на меня паники. Моё сердце колотится где-то в горле, и слезы против моей воли щиплют глаза. Я не хочу умирать, но я отказываюсь умирать без достоинства. Я видела, как слишком многие мужчины отказывались смириться со своей судьбой, зная, что они причинили мне зло, зная цену за такой поступок. Я не вредила Ронану, но с того дня, как я стала достаточно взрослой, чтобы понять своё место в империи моего отца, я смирилась с тем, что рано или поздно умру вот так. Честно говоря, могло быть и хуже. Пуля — это доброта в моём мире. Слёзы предательски стекают по моим вискам, и Ронан наклоняет голову.

— Ах, вот оно что, — он вдыхает, улыбаясь. — Наконец-то я нашёл твой страх.

— Я не боюсь, — шепчу я.

Он проводит рукой по моему лицу, вытирая слёзы.

— Тебе не обязательно лгать мне, я нахожу это прекрасным, Камилла. У каждого есть свои слабости. Это то, что делает нас людьми.

— Тогда, я полагаю, ты моя слабость, Ронан Коул.

Закрыв глаза, он вздыхает, и улыбка на его лице становится шире.

— Я знаю это. — Пистолет сильнее прижимается к моему подбородку, и я задыхаюсь. — Три пули, шесть гнёзд, — говорит он, его губы касаются моих. — И один щелчок решает твою судьбу. Я почти надеюсь, что ты выживешь.

Я закрываю глаза, представляя момент, когда пуля пробивает мой череп, кровь и мозговое вещество покрывают лицо Ронана, вкус смерти на его губах.

— Один, — выдыхает он, благоговейно целуя меня. Моё сердце колотится так быстро, что это всё, что я слышу, моя собственная болезненная симфония. — Два. — Ещё один нежный поцелуй, и он улыбается мне в губы. — Три…

Конец