Я боялась открыть глаза, чувствуя, что разревусь.

Дверь хлопнула, отдаваясь раскатами в моём сердце. Не сдерживая себя более, расплакалась в голос, спрятав лицо в подушку.

Неожиданно на голову мне легла тёплая мужская ладонь, медленно заскользившая по волнистым прядям.

— Дурочка… ну, чего ты удумала, — укоризненно произнёс Лис, который вовсе не ушёл.

Больше не прячась, забралась к нему на руки, чувствуя силу и защиту, нежность и любовь, которые волнами словно накрывали меня, защищая от всех невзгод.

— Саша, я… я… — мои всхлипывания не давали сформулировать нужные слова.

— Всё с тобой ясно, принцесска, — по-старому обратился ко мне муж, тепло улыбнувшись.

Резко нагнувшись, стал быстрыми поцелуями покрывать моё лицо и шею. Я держалась за него, боясь выпустить из рук, словно птицу счастья…нет… не птицу… мой Лис…

Руки мужа бродили по моему телу, успевая дотронуться до каждого сантиметра кожи. Лис в одно мгновение оказался сверху, быстро освобождаясь от недавно надетой одежды.

На этот раз мы занимались любовью быстро, страстно, порывисто, но при этом я чувствовала, что любимый дарит мне частичку себя, чтобы всё время вспоминала о нём, пока его не будет… и я с жадностью принимала все ласки, без слов обещая дождаться и сохранить эту саму частичку.

Я лежала без движения, насытившаяся и спокойная, наблюдая за одевающимся кронпринцем, не спускавшим с меня горящего взгляда.

— Ты меня задержала, — криво усмехнулся Лис, стоявший уже в полной готовности к походу, но так и не спешащему меня покинуть. — Знаешь, в моём мире, очень давно, жил такой умный мужик — Гомер, написавший отличное произведение «Одиссею»… так вот, к чему я веду… жена воина, ушедшего на Троянскую войну, ждала его двадцать лет, каждый день приходя на берег моря.

Недовольно поджав губы, запустила подушку в этого знатока литературы:

— Это сейчас вообще было не смешно!

Лис расхохотался, довольно сверкая глазами:

— Такой ты мне нравишься больше, а то распустила нюни! И смотри… чтоб в отсутствии меня, никого возле тебя не крутилось, а то приду… и буду зол!

— Опять «Одиссея»? — хихикнула, довольная, что меня ревнуют.

— Да… Пенелопа — жена Одиссея, была правительницей Итаки, поэтому совет признал её мужа умершим и заставил царицу выйти повторно замуж, — решил договорить мне историю любви этих двоих муж, — Сначала царица придумала вышивать ковёр, по завершении которого поклялась исполнить волю совета… но ночью распускала петельки, обманывая советников. Когда её обман был раскрыт, женщине ничего не оставалось делать, как гостеприимно встретить толпу женихов.

Но она опять не сдалась, — присел рядом со мной Лис, незаметно даже для себя, пропуская мои длинные пряди волос сквозь пальцы, — Пенелопа устроила состязание… — я медленно погружалась в сон, слушая ставший родным голос. Мне было хорошо и уютно в руках возлюбленного, а большего для счастья и не надо… Сон слетел с меня как прошлогодние листья от дуновения ветра. Александр стоял у двери и смотрел на меня. Накинув сорочку, я подошла к нему. Глядя в глаза, обняла его за шею. Он прижал меня и начал тихо читать стихи, настолько пронзительные, что я замерла, боясь пошевелиться.

Вслушиваясь в каждое слово, я только сильнее вжималась в любимого. Я буду ждать. Он верит, что у нас все будет хорошо. И я буду в это верить. Я должна быть достойной его. Я верну свою столицу. Я приготовлю ее к приходу мужа. Вычищу наш будущий дом от всей скверны, грязи и лжи…

… Я продолжала смотреть через бойницу туда, где в дали, растаяли трое всадников, одним из которых был мой Лис, мой Александр, а в моем сознании продолжали звучать его слова:

Нужно идти на Аквалон, думала я, надевая вчерашние доспехи. Алисия ещё не вернулась от Эмиля, поэтому с этой задачей решила справится сама, да и ни к чему это. За то время, пока я путешествовала с Лисом, научилась прекрасно обходиться и без огромного количества слуг и горничных.

«Лис уже отправился в путь, да хранит его Эллия, значит, пора и мне приняться за дело и вернуть наследие!»

Спустя час мы с маршалом и войском двинулись в путь, который был не таким уж и дальним, как показалось сначала. То ли всё объяснялось отсутствием сопротивления со стороны встречаемых нами воинов, которые радостно бросались нам на встречу, оказавшись защитниками маленьких поселений, то ли потому что мои мысли были заняты ушедшим любимым, точно сказать не могу.

Когда армия маршала подошла к Аквалону, герцог и его сынок были уже убиты темными, получившими приказ от дроу на ликвидацию. Всё оказалось точно, как сказал отпущенный мужем барон, ещё раз подтверждая безошибочность в принятии решений Лиса.

Войдя в город, я сидела на коне, держа одной рукой знамя своего рода, приветливо улыбаясь ликующему люду, который высыпал на улицы города приветствовать свою королеву. Нас встречали радостные толпы горожан с цветами, кидая их под ноги моей лошади, выстилая мягкий живой ковёр.

Мне было даже немного жаль цветы… сразу вспомнился укоризненный взгляд Лиса, обращённый на Эмиля, который порывался кинуться в сторону леса в поисках цветов для баронессы, откуда мы появились с Алисией, держа в руках небольшие букетики, подаренные любимым…

Вынырнув из своих мыслей, поняла, что маршал что-то спрашивает у меня. Как оказалось, очередное предупреждение. Мы уже приблизились к резиденции, к моему дому, поэтому мой наставник решил сначала убедиться в достоверности информации, полученной от наших стражей, которые донесли о смерти бунтовщиков.

Солдаты кинулись убирать тела убитых, которых было сравнительно немного для того, чтобы заявлять о захвате столицы. Я неспешно продолжала путь, спешившись, в сопровождении рыцарей и маршала. Уже возле входной двери в резиденцию меня нагнали Эмиль и Алисия, помогая воспрянуть духом и, наконец, почувствовать вкус победы над моими врагами.

Мои губы растянулись в довольной улыбке. Со ступеней помахав ликующей толпе, которая так и продолжала всё это время идти за свой королевой, радуясь освобождению Аквалона.

Сделав последний шаг, почувствовала, как меня обуяла детская радость, потому что оказаться дома — это счастье.

Несмотря на советы своих подданных, решительно обошла весь замок, желая убедиться в его невредимости. Нам предстояло много работы, которая не останавливалась на реставрации поруганного неприятелями дворца. Вся Аквитания требовала моего внимания, после той разрухи, которую устроили герцог Маликорн со своим щенком.