И Кецаль поверил! Он засвистел какой-то бойкий мотивчик и пошёл в павильон, решив, что чем меньше его будут видеть, тем лучше. Не стоит напоминать о себе. И раз его оправдали, можно будет и жемчужину забрать.

– Всё это хорошо, – сказал арестованный Потапов, зайдя навестить больных в лазарете. – Сыщик лежит с сотрясением мозга, Франсуа мается головной болью, Амэ почти оглох от моего выстрела, сэру Сэвилу лучше, но к боевым действиям он ещё не способен. Мы что, вдвоём с Цзяном будем караулить преступника?

– Я здоров, только говори погромче, – закричал Амэ-но-ано. – Что вы все шепчетесь?

– Я тоже здоров, особенно если Амэ не будет орать над ухом, – сказал Франсуа. – Подумаешь, голова болит. Я ж ею думать не собираюсь, я буду хватать вора.

– Боюсь, мои дорогие, что я не в силах сопровождать вас, – пролепетал сыщик, открывая глаза и тут же их закрывая. – В данный момент вы все вращаетесь вокруг меня, причём в трёх экземплярах каждый.

– Ещё надо сходить успокоить Кракена, – вспомнил Потапов. – Он так трогательно за меня заступался.

– Трогательно, – согласился Франсуа и потёр затылок. – Как тронул… И, возможно, он не тебя пожалел, а заметил в твоих лапах узелок с «жемчужиной» и решил попробовать ещё раз. Я не пойду с ним объясняться, он мне ещё добавит. Кстати, мон ами Потапп, отдай платочек. Он мой.

Потапов отдал платочек, в который была завёрнута приманка – «жемчужина» № 4. Её изображал камень подходящего размера.

– А где камень? – простонал сыщик. – Это камень «унесённая добродетель» с левого берега пруда, его надо вернуть на место.

– Я куда-то эту «добродетель» выкинул, – признался Потапов. – Когда пистолет выстрелил, я с перепугу пальцы разжал. Платочек остался, а «добродетель» тю-тю.

– Ничего, монахи поищут, – сказал сыщик. – До добродетели ли когда такая пальба началась.

– Я схожу к Кракену, – сказал Цзян. – Больше некому. Скажу, что готовится боевая операция, и чтобы он сидел и не высовывался.

– Передай от меня спасибо, – попросил Потапов. – Скажи, что я временно арестован, но скоро выйду на свободу и всё ему объясню.

А в это время…

Геолог – Густаву

Три таракана и шофёр чуть не сожрали геолога. Но опасность миновала, подводный программист вывел из строя двух тараканов, а трёхголовый программист застрелил третьего таракана. Завтра вечером прилечу с канистрой. Готовьте деньги.

Густав – Геологу

Жду. Не повреди канистру. Заверни её в какой-нибудь платочек.

Наступила ночь, потом прошла. Наступило утро и прошло тоже. Драконы с монахами вперемешку караулили по всей территории, но Кецаль не вышел к тайнику. Он спал. Невыспавшийся Потапов очень злился: последний день конгресса, а он сидит, как преступник, в маленькой пустой комнате, и даже книжку не почитать, потому что всё на японском, а иероглифы транслейтер не переводил. Потапов из-за этого Кецаля пропустил доклады «Техника безопасности при похищении принцесс в условиях мегаполиса», «Задачи морских драконов в борьбе с разлитием нефти при аварии нефтетанкеров» и «Применение тангенциальных уравнений при расчёте подъёмной силы для нелетающих драконов Южной Суматры». Ну, принцесса у Потапова уже была, а про Южную Суматру Потапов просто рвался послушать. Он даже и не знал, где это – Южная Суматра.

Ещё он пропустил последнюю по программе экскурсию на мост Тогецукё – Мост Пересечения луны. Потапов никогда ещё не пересекал луну, и вряд ли ему посчастливится сделать это в ближайшем будущем. Так что ему было очень интересно. Но делать нечего – драконы всё-таки надеялись, что Кецаль поверил и пойдёт забирать жемчужину. А значит, Потапова выпускать было нельзя.

Прошло полдня, потом ещё пол-полдня. Часть делегатов разъехалась, остальные пошли на экскурсию. Пифон тоже отправился в аэропорт, удивляясь, что Потапов его не провожает. Тенрюдзи опустел. Кецаль с чемоданом вышел из дома. Он явно собрался уезжать. Он прошёл мимо главного входа, перед которым стояли камни – Будда Разума и несколько бодхисатв. Тут у него что-то случилось с колёсиком чемодана. Кецаль откатил чемодан в сторону, прямо к гравию, ограничивавшему священные камни, нагнулся поправить колёсико. Потом заглянул за камень-Будду, протянул руку…

Тут его и схватили два дюжих монаха. Кецаль не сопротивлялся. Он растерянно смотрел на небольшую норку под камнем, изображающим Будду. Она была пуста, только рядом валялся платочек с кленовыми листьями. Потапов, прибежавший первым, схватил платочек и посмотрел на этикетку. Она приходилась точно посередине лилового листочка. Это был его платок, в который он сам запаковывал настоящую жемчужину. «Ну, хоть платочек нашёлся», – удовлетворённо подумал Потапов и повязал его на левую шею.

– Ага, попался, злодей! Мы взяли тебя с поличным! – это прибежали Франсуа, Цзян и Амэ-но-ано. Следом торопился сыщик, ещё очень бледный.

– С каким поличным? Ящерицы недоделанные! – огрызнулся Кецаль. – У меня сломалось колесо от чемодана, я нагнулся посмотреть и вижу дырку в земле, под камнем. В ней ничего нет! А вы думали, я пошёл доставать из тайника жемчужину? Ха-ха! Опоздали! Её уже кто-то спёр, причём только что – раскоп свежий. А против меня улик нет. Я домой еду. Чао, крошки!

Все переглянулись – кто же тогда утащил жемчужину?

– Как же вы искали, если она была зарыта на самом видном месте? – горько упрекнул сыщика Цзян.

– Мы пересмотрели весь Тенрюдзи, но нам и в голову не могло прийти, что злодей закопает добычу под Священным Камнем, изображающим Будду Разума! – развёл руками сыщик. – Такое святотатство не сможет вообразить ни один буддистский монах. Вот мы здесь и не искали.

– Но кто же её выкопал? – воскликнул Франсуа. – Какой-нибудь случайный прохожий?

– Ага, случайный прохожий случайно решил выкопать ямку под Священным Камнем и наткнулся на клад, – съехидничал Амэ-но-ано.

– Может, собачка хотела зарыть косточку? – предположил Потапов. – И наткнулась на жемчужину.

– А потом утащила жемчужину, решив, что это мячик, и теперь катает её где-то по территории храма, – хмыкнул Франсуа. – Тогда бы косточка осталась.

– Тут нет собак, тут священная территория, – вздохнул сыщик. – Собака в буддизме считается презираемым животным, хотя японцы собак любят.

– А жемчужина не могла сама вылезти? – спросил Потапов. – Она же шустрая, всё время рвалась на свободу. А тут два дня сидеть в подземелье – какая жемчужина выдержит такое надругательство над свободой личности!

– Но тогда она не успела далеко укатиться! – всплеснул лапами Цзян. – Она не синкансен, она по сути мячик! Скорее! Надо искать! Бежим!

Кецаль оживился и слегка отступил со своим чемоданом – видимо, решил поискать беглянку отдельно от всей компании.

– Погодите, – сказал Потапов. – Погодите. Мы всё время бегаем по Тенрюдзи взад-вперед и никакого толку. Надо сесть и подумать.

Он вспомнил давным-давно прочитанный рассказ о лошади. Лошадь потерялась, и никто не мог её найти. Тогда один мальчик представил, что он – лошадь, и стал думать, куда бы он пошёл, если бы был лошадью. Пошёл туда и нашёл лошадь.

Потапов сел рядом со Священным камнем и мысленно сказал сам себе: «Я – жемчужина. Я шустрая, весёлая жемчужина, я люблю свободу и солнышко. Меня зарыли в землю. Я так устала сидеть в темноте. Скорее на свободу! Гулять, гулять! Куда? Где простор, где можно поиграть! Куда я всё время катилась, когда дядя Цзян держал меня на ручках? К пруду! Потому что все любят играть в водичке! Буль-буль!»

– К пруду! – скомандовал Потапов и помчался к воде. Вся компания – за ним. И вовремя. Почти добежав до пруда, они увидели, как белый шарик, подпрыгивая и чуть ли не повизгивая от восторга, катится по полоске белого гравия. Из пруда высунулся Великий Кракен, потирая щупальца. Вот он протянул два щупальца навстречу жемчужине…