— Эмили Пирбрайт была переведена из Бирмингема, верно?
— Да, но учитывая, что ей не разрешалось покидать ферму Чепмена с тех пор, как я сбежала, мы можем долго ждать ее показаний.
— Эбигейл Гловер тоже отправили в Бирмингем после смерти Дайю, но она ни словом не обмолвилась о том, что там содержится огромное количество детей.
— Если Эбигейл никогда не была беременна, она, вероятно, думала, что все дети принадлежат людям, живущим в Бирмингемском центре. Женщины, похоже, узнают об этом только тогда, когда уже ждут ребенка… Мы должны подключить к этому полицию, — сказала Робин, — и не тогда, когда этого ожидает церковь.
— Согласен, — сказал Страйк, доставая блокнот. — К черту, у нас есть контакты, пора перестать быть такими чертовски вежливыми. Я предлагаю собрать их всех вместе, Уордла, Лейборна, Эквензи… Мерфи, — добавил он после некоторого колебания — и выложить все, желательно в присутствии Уилла и Флоры. Как ты думаешь, они будут говорить?
— Я на девяносто процентов уверена, что Флора так и поступит, после сегодняшнего вечера. Уилл… Я думаю, он все еще намерен говорить с полицией только после того, как Лин выйдет на свободу.
— Может быть, пули, пролетающие в футе над его головой, подточат его уверенность, — сказал Страйк. — Я сделаю эти звонки завтра… то есть сегодня.
Страйк съел одинокую холодную картошку, задержавшуюся на дне засаленного пакета. Робин снова смотрела на доску на стене. Ее взгляд перебегал с фотографии кроличьего лица Дайю на рисунок Флоры Брюстер, изображающий девочку без глаз; с фотографии двадцатилетней Кэрри Кертис Вудс на Дженнифер Уэйс с ее завивкой в стиле восьмидесятых; с полароидных снимков в свиных масках на робкое круглое лицо Пола Дрейпера и, наконец, на записку, которую написал себе Страйк: “БЕГУН НА ПЛЯЖЕ?
— Страйк, — сказала Робин, — что, черт возьми, происходит?
Глава 121
Шесть на третьем месте означает:
Кто охотится на оленей без лесника
Заблудился только в лесу.
И-Цзин или Книга Перемен
— Достаточно, чтобы развалить ВГЦ, если нам повезет, — сказал Страйк.
— Нет, я имею в виду то, что происходит с тех пор, как я вышла. Почему они одновременно такие ловкие, их так трудно поймать на месте преступления, но в то же время они такие некомпетентные?
— Продолжай, — сказал Страйк, потому что она сформулировала то, о чем он и сам задумывался.
— Та парочка в красной “Корсе”: они действительно ехали за нами? Если да, то у них это плохо получалось, в то время как Форд Фокус — я знаю, что облажалась, не заметив их раньше…
— Нет, кто бы ни был за рулем этой машины, он был очень хорош, и он также был чертовски близок к тому, чтобы убить одного или обоих из нас.
— Верно, и тот, кто пытался проникнуть сюда с оружием, выглядел довольно эффективно, и тот, кто убил Кевина Пирбрайта, остался безнаказанным…
— В то время как наш зеленоглазый друг не мог быть более очевидным, если бы держал в руках плакат с надписью “Я слежу за вами”.
— А тут еще Рини и Кэрри, напуганные до самоубийства, даже не встретившись с человеком лицом к лицу… Не кажется ли тебе, что за нами охотятся две разные группы людей, одна из которых — что-то вроде клоунады, а другая — действительно опасна?
— Лично я, — сказал Страйк, — считаю, что за этим стоит человек, который не может быть разборчив в выборе подчиненных. Ему приходится выбирать из того, что у него есть на данный момент.
— Но это не подходит Джонатану Уэйсу. В его распоряжении тысячи людей, абсолютно преданных ему, и что бы ты ни говорил о нем, он обладает настоящим талантом расставлять людей там, где они наиболее полезны. У него никогда не было перебежчиков высокого уровня.
— Это так, — сказал Страйк, — а также тот факт, что он мог бы держать нас под круглосуточным наблюдением, не повторяя ни одного лица, в то время как тот, кто стоит за этим, похоже, следит за нами в довольно случайное время. У меня такое ощущение, что они делают это только тогда, когда могут.
— Знаешь, — сказал Страйк, потянувшись за пивом, — Уэйс категорически отрицал, что следил или наблюдал за нами, когда я встретил его в “Олимпии”. Он, конечно, в любом случае так сказал бы, но я допускаю, что есть вероятность того, что он говорил правду.
— Что если, — сказала Робин, обдумывая ситуацию по ходу разговора, — кто-то в церкви боится, что мы узнали что-то, о чем Уэйс никогда не знал? Что-то, из-за чего он бы очень рассердился?
Теперь они оба смотрели на доску.
— Если судить по тому, с кем они пытаются помешать нам поговорить, то это те самые полароиды, — сказал Страйк, — потому что вряд ли от тебя ускользнуло, что пули начали попадать в нас только после того, как стало ясно, что мы направляемся к Сидар-Террас и, как я сильно подозреваю, к Роуз Фернсби. Им было наплевать на Уилла, иначе они попытались бы остановить нас раньше. Возможно, они делают ставку на то, что он не заговорит, пока у них все еще есть Лин, на случай, если именно она заплатит за это… На самом деле, она является чем-то вроде козырной карты для церкви, не так ли? В их интересах сохранить ей жизнь…
— Нет, — сказал Страйк, снова доставая блокнот и ручку, — я по-прежнему считаю, что Роуз Фернсби находится в реальной опасности. Кто-то должен пойти в Сидар-Террас и предупредить ее, если она там есть.
Он сделал соответствующую пометку и снова отложил ручку.
Робин вздрогнула. Было уже ближе к четырем утра, и хотя ее мозг был слишком перегружен для сна, тело чувствовало себя иначе. Она была слишком занята, глядя на фотографию Дайю на доске объявлений, чтобы заметить, как Страйк снимает куртку, пока он не передал ее ей.
— О… ты уверен?
— У меня, по сравнению с тобой, около пяти килограммов лишнего веса.
— Не преувеличивай, — пробормотала Робин. — Спасибо.
Она натянула куртку: в ней было уютно и тепло.
— Как отреагировал Уэйс, когда ты упомянул о полароидах и свиных масках?
— Недоверие, неверие… именно то, чего ты ожидала.
Оба некоторое время сидели в задумчивости, не отрывая взгляда от доски.
— Страйк, я не понимаю, зачем кто-то рискует стрелять в нас только из-за этих фотографий, — сказала Робин, прервав затянувшееся молчание. — Это ужасно, и, конечно, попадет в таблоиды, но, честно говоря, по сравнению с тем, что может грозить церкви, если нам удастся заставить Уилла, Флору и, возможно, других дать показания, эти фотографии, конечно, не то чтобы померкнут, но станут просто еще одной мерзкой деталью. К тому же на фотографиях нет ничего, что указывало бы на то, что они были сделаны на ферме Чепменов. Это можно отрицать.
— Если Роуз Фернсби даст показания, то нет.
— Она не говорит уже двадцать один год. Ее лицо скрыто на фотографиях. Если она хочет отрицать, что это она, то мы никогда не сможем это доказать.
— Так почему же кто-то так хочет помешать нам поговорить с ней?
— Я не знаю, кроме… Я знаю, что тебе не нравится эта теория, но она была там, в ночь перед смертью Дайю. Что, если она что-то видела или слышала, когда тайком выходила из женского общежития, чтобы присоединиться к отцу и брату?
— Как далеко от детского общежития находится женское?
— Расстояние приличное, — признала Робин, — но что, если Дайю зашла в женское общежитие, выйдя из детского? А может, Роуз выглянула из окна своего общежития и увидела, что Дайю направляется в лес или в комнату отдыха?
— Тогда кто-то еще должен был быть с Дайю, чтобы знать, что Роуз их заметила.
Последовало молчание. Затем Робин сказала:
— Дайю откуда-то брала еду и игрушки…
— Да, и знаешь, чем это пахнет? Обхаживанием.
— Но Кэрри сказала, что это не она.
— Верим ли мы ей?
— Я не знаю, — сказала Робин.
Последовала еще одна долгая пауза, каждый из них погрузился в свои мысли.
— Все было бы гораздо логичнее, — сказал наконец Страйк, — если бы последний раз Дайю видели выбирающейся из окна. Если ты собираешься утопить ребенка в ранний час, зачем сначала помогать ему выбраться из окна? А что, если Дайю не вернется?… Или в этом и был смысл? Дайю спрячется — или ее спрячут — где-нибудь после того, как она вылезет из окна… а вместо нее на пляж берут другого ребенка?
