А вообще я не специально, если честно. Не знаю, как так получилось с целым годом. Хотел чуть-чуть, дать ей пару недель передохнуть после несостоявшихся отношений с Коленькой. Но вышло, как вышло. Да, это мой косяк.

Олька тоже на время остепенилась — гулять ей было некогда. Ни подруг, ни друзей. Синеволосая девчонка как маньячка целыми днями проводила за учёбой. И единственный её друг — это парень с 25-го этажа, крышный друг. Ну, то есть — я!

А вообще, всё у нас шло по накатанной. Я исправно выполнял то, что должен выполнять прилежный ребёнок — учился и рос. Как там в старых русских сказках говорится — и рос молодец не по дням, а по часам. Это про меня! И именно по часам. Не было уже того малого шестилетнего пацана. За девять месяцев из тощего шестилетнего пацана я превратился в настоящего подростка — 165 см худобы, дерзости, вредности и бунтарства. Сраные гормоны!

Через месяц нам назначен осмотр у врача, где будет подниматься этот вопрос. Миру очень беспокоил мой ускоренный метаболизм и быстрое развитие, но раньше принять нас в больнице не могли. Тут с этим строго — если ты не умираешь, то дуй по записи в конец длинной электронной очереди. Я пока не умирал. Да я вообще чувствовал себя лучше некуда! Энергия просто бурлила во мне! Постоянно хотелось что-то делать, куда-то бежать, двигаться, развиваться. Да хотя бы на ту же спортивную площадку. Некоторые элементы у меня выходили даже лучше, чем у Ольки, хотя техника исполнения ещё хромала.

Существенный минус в этом был, даже два минуса. Первый — это выросшая статья расходов на одежду. Я не модник, мне и одних штанов хватило бы, но жопа всё время растёт, и одежду приходилось менять. А она тут не дёшево стоит! Второй минус — я жру, как не в себя. Ну это понятно, растущий организм. Но денег это сжирало… вернее, я сжирал, просто тьму!

Я стоял перед зеркалом и смотрел на симпатичного взрослого парня в отражении. Шатен с серыми глазами и упрямым взглядом. Да, цвет глаз отчего-то сменился, раньше они были зелёными. А сейчас то ли голубые, то ли серые. На вид мне уже лет пятнадцать-шестнадцать. И это за девять месяцев! Да уж… А по документам мне всё ещё семь, точнее, уже семь. Странно это. Могут возникнуть проблемы.

Я вздохнул, зацепил термос с чаем со стола и пошёл на нашу крышу. Эта традиция мне нравилась. Да и вообще, мне этот мир жутко нравился. Технологии, свобода, новые знакомства, люди… Хорошие, плохие, добрые, злые, красивые и не очень — мне нравилось здесь жить.

Оля уже сидела на моем месте, на самом краю стопятидесятиметрового обрыва. От неё пахло алкоголем и какой-то грустью. В своих фарфоровых белых зубках девушка держала тонкую самодельную сигарету и задумчиво смотрела куда-то вдаль.

— Не знал, что ты куришь, — тихо сказал я и сел рядом с ней.

— А я и не курю. Только когда выпью.

— А пьешь ты тоже не просто так? Есть повод?

— Угу… Есть.

Давно не видел её такой. После того нашего случая в клубе, когда я притащил её к нам домой. Девушка мало что помнила с той ночи, или просто не хотела говорить об этом. Тем утром она просто скромно сказала: «Спасибо!», добавила «за всё…», выпила со мной и Мирой чашку чая, чмокнула меня в щёку и убежала. Больше мы с ней об этом не разговаривали, а по клубам и ночным заведениям она таскаться перестала.

Я забрал у неё сигарету изо рта, затянулся сам, пустил клубы дыма из носа и выкинул эту гадость с крыши. Не Ольку — сигарету.

— Ты знаешь, что ты какой-то неправильный? — взглянула она на меня своими ярко-голубыми нетрезвыми глазами.

— Знаю.

— Как так можно вырасти за полгода? Это ненормально.

— Знаю, Оль.

— И как ты это объяснишь? — она подозрительно сощурилась и пристально посмотрела в мои глаза.

Её ручеек силы начал таять. Я случайно взглянул на неё «по-другому», просто делаю так иногда на автомате, ищу похожих на себя — Одарённых. Но ни разу Оля не использовала свой Дар при мне. Я даже думал, что она не умеет пользоваться, или не знает о своей Силе. Интересно, в чём её Дар?

— Не знаю, — задумчиво ответил я на её вопрос и увидел промелькнувшее в её глазах чувство превосходства или чего-то эдакого.

— Врёшь, — вздохнула она и отвернулась.

— Такое иногда бывает, врачи так говорят.

— Ну да.

— У тебя что-то случилось, Оль? — через пару минут тишины поинтересовался я. — Что празднуешь?

— Отчим.

— Обидел? — я нахмурился и положил руку на плечо девушки. — Оль… Что случилось?

Она поджала ноги к себе, опустила голову, уткнула лицо в свои голые коленки и тихонько разрыдалась.

— Что случилось, Оль? Он тебя тронул? — я начинал нервничать и в голову полезли херовые мысли. — Изнасиловал?

— Дурак?! — вспыхнула она и резко успокоилась. — Нет, конечно! Если б только тронул, я бы его прирезала…

— Когда отец умер, мне было 8 лет, Макс. Через два года у мамы появился Митя. Я приняла его. Никак я его не приняла. Ну, появился у мамы новый мужик, ну чего мне лезть в их жизнь? Главное, чтобы ей было хорошо, а мне как-то по барабану. Тем более, до Мити был Петя, до Пети был Андрюша, до Андрюши был Муратик, Женёк, Стасик. Мама пыталась закрыть дыру в душе. И мама всегда была симпатичной, так что проблем с вниманием мужчин никогда не было, тем более из-за этой ситуации в мире.

Ну вот… Не должна же я каждого называть отцом? Наверное, нет. Я была в меру вежлива с каждым из её… парней. Вежлива, немногословна. О чём мне говорить со взрослыми дядьками? Тем более, я так-то тихий человек. Но Митя был необычным. Он остался у нас надолго. Сперва скромно, робко. Потом почувствовал себя хозяином и главой семьи. И принялся налаживать контакт.

Он пытался со мной разговаривать, дарил разные подарки: игрушки, телефоны, платья. Я благодарила, конечно, улыбалась — я была вежливым ребёнком. И уходила к себе, в свою комнату. У меня там был свой мир: куклы, розовые пони, игрушки, стихи и альбомы с рисунками. Я никогда не надоедала взрослым, так приучил меня отец или так у нас сложилось. Не знаю…

Если я была нужна по хозяйству, мама меня всегда звала, и я приходила. Я что — я человек маленький. И это восемь лет, всю мою жизнь, считалось нормальным и никого не смущало, даже наоборот. У взрослых свои дела — у меня свои. Нет, я не была замкнутой. Поиграться, посмотреть фильм с семьёй, распланировать выходные — я только «за».

А вот Митю такое положение дел в нашей семье не устраивало. Новый хозяин — новые правила!

И начался этап «воспитания», или даже «перевоспитания». В один «прекрасный» день я узнала, что я неблагодарная и не очень хорошая девочка. «Не очень хорошая» — это упрощённый вариант того, что я тогда выслушала.

— Какого хера у тебя плохая оценка по математике?!

— А почему ты, Олечка, не помыла за собой кружку после чая?

— Да мне насрать, что сейчас час ночи, вставай и иди мой!

Мне не нравились такие ночные визиты и вторжения в личное пространство. В мою комнату даже отец без стука не входил. Вот будет у меня любимый человек, я позволю ему без разрешения входить ко мне в любое время дня и ночи, куда он только захочет и как захочет. Но не чужому взрослому мужику в детскую комнату!

Сначала он нашёптывал все претензии матери на ушко, думая, что я не услышу. А может, специально делал так, чтобы я всё слышала.

— Почему она запирается в комнате? Где это видано, чтобы у ребёнка закрывалась дверь?! Почему она не моет посуду? Почему не стирает и не убирает? Почему разбрасывает свои книжки везде?

Тогда я впервые разревелась. Надо отдать маме должное, она вступилась за меня. Что-то типа: «Оставь ребенка в покое!»

— Да она просто манипулирует нами! Она манипулятор! Где это видано, чтобы девочки так себя вели?

Митя объявил бой «манипуляторше». Каждый раз, когда я закрывала дверь в свою комнату, он приходил и демонстративно открывал её.

— Что такого секретного у тебя здесь может быть?!

Дверь в мою комнату бесследно исчезла уже через пару дней. Вот утром была, я прихожу со школы, а двери больше нет. Попытки повесить штору в сиротливый дверной проём строго пресекались. У меня больше не было личного пространства. Хотя, его уже давно на самом деле не было.