— Лучше давай я тебе таблетку дам, — трачу время попусту и торгуюсь с отцом в который раз, но исход всегда один.

Он мне все нервы измотает, но заставит купить ему выпивку. Проще согласиться, чем спорить. Он болен, и я не могу его вылечить. Папа, конечно, бесполезный, но я всё же надеюсь, что он придумает способ вытащить брата. Иногда у него бывают мелкие заработки, порой приходят какие-то знакомые. Вдруг среди них есть тот, который хотя бы подскажет, как нам быть? Всякое бывает. Я готова использовать любой шанс, чтобы спасти брата…

После пары рюмок отец, как он выражается, «поправляет здоровье», и мы садимся на кухне поговорить об Артёме.

— Так что, пап, ты сможешь его вытащить? Есть какой-то шанс?

— А ты? Скажешь, куда ходила? — смотрит угрюмо.

— Не делай вид, что тебе интересно, — издаю вздох и злюсь. — Так что?

— Что-что, — ворчит, — пара вариантов есть, но пока ничего конкретного. Не думай, что ты одна пытаешься спасти Артёма. Не был бы он таким дураком, сидел бы сейчас рядом с нами, — сетует.

— О чем ты?

— Как о чем? Слишком честный твой брат, не захотел талантом воспользоваться ради денег, всё про искусство болтал, про карму, — закатывает глаза, — много ему дадут теперь искусство и карма? Спасут его? — противно смеется, изматывая мою душу.

Ни за что бы с ним не говорила, если бы не надеялась на спасение брата. Но, кажется, это дело гиблое. Отец просто поводил меня за нос, чтобы сбегала за водкой. Каждый раз, когда поддаюсь на его манипуляции, ощущение такое гадкое, что не описать словами.

Но долго жалеть себя нет времени, мне необходимо поехать в СИЗО и принести брату передачку. Несмотря на жуткую усталость, собираюсь и еду в направлении места его временного содержания. Прохожу через пропускную систему, а Артёма вводят в комнату свиданий.

— Привет, Тём, как ты тут? — несмело улыбаюсь в желании подбодрить брата. — Извини, что не приезжала так долго, я пыталась найти способ тебя вытащить.

— Сонь, тебе лучше сюда не ездить, — брат смотрит меня с улыбкой, а потом его взгляд перемещается за мое плечо, кадык на шее дергается, и больше ничего, кроме этого, не выдает в нем умершую надежду, что отец пришел навестить его вместе со мной.

В этом мы с ним похожи — как дети, продолжаем ждать внимания от равнодушного отца. Словно проверяем его границы его равнодушия. И каждый раз он удивляет.

— Как не ездить? Я тебе продукты привезла, еще там кое-чего, всё проверили и пропустили.

— Ты в следующий раз лучше привези сигарет.

— Каких сигарет? Ты куришь? Зачем, Тём? Не надо, — от волнения глотаю слова и бегаю глазами по бледному и исхудавшему лица брата.

— Сонь, не стоит, — морщится, — не надо со мной как с маленьким. Здесь все курят, я не исключение. Закрыли тему.

— Ладно, — смиренно киваю, чуть не плача. Вроде ничего страшного брат не сказал, но мне его жаль до слез. Не хочу, чтобы мальчик с возвышенными идеалами менялся и ломался под такими страшными обстоятельствами.

Я должна его вытащить!

— Ты скоро выйдешь отсюда, — уверяю его, сама не знаю, откуда в моем голосе столько стали, но даже брат замечает это и вскидывает голову. Прищуривается.

— Ты только глупостей никаких не делай и отца не слушай, чтобы он тебя в свои темные делишки не затянул. Поняла меня? — сжимает мою ладонь своей твердой рукой.

— Хорошо, Тём, я тогда пойду. Приду, как смогу.

Глава 7

От брата возвращаюсь поздней ночью на такси. Отец спит в отключке на диване в большой комнате, повсюду стойкий запах перегара. Ухожу в свою комнату, закрываю дверь и даю волю слезам. Но даже выплакавшись никак не получается уснуть. Ворочаюсь, не в силах перестать строить предположения, проигрывать варианты как вытащить брата. Все они не реалистичные. Бессилие угнетает.

Утром просыпаюсь, иду на кухню готовить завтрак. Отцу обязательно надо поесть, он часто забывает про еду. Но выясняю, что дома я одна. Аппетита нет, делаю себе травяной чай, продолжаю уборку, разбираю ящики, мою холодильник, в котором почти нет продуктов. В морозилке нахожу половину курицу, варю куриный суп. Надо как-нибудь заставить отца поесть, когда вернется.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Кто это может быть? По телу пробегает нервная дрожь.

На пороге стоит тот, кого меньше всего хотела видеть. Абашев.

Пришел наказать меня за ложь? Судя по выражению его лица, ничего хорошего ждать не приходится.

— Что ты здесь делаешь? — дергаюсь, в совершенно безотчетном порыве закрыть дверь перед его носом, но сильная рука упирается в дверь и не дает этого сделать.

Мрачно оглядывая меня с ног до головы, Карим интересуется ледяным тоном:

— Ты правда думала, что не приеду спросить тебя? Пришло время обсудить твои фантазии, — кривит лицо, будто говорит о чем-то очень неприятном.

— Хорошо, проходи, — понуро опускаю голову.

Очень радует, что я не поленилась вчера навести в доме порядок. Иначе было бы дико стыдно за бардак, который устроил отец и его собутыльники. Конечно, смешно стараться, учитывая богатство, в котором живет Карим. Наш быт и рядом не стоял, это небо и земля. Но хотя бы везде чистота, мне от этого легче. Как и то, что отец сейчас отсутствует. Иначе наверняка принялся бы клянчить деньги у Карима, а я бы умирала со стыда.

— Я понимаю, что ты злишься, — виновато смотрю на Абашева. — Извини, что так получилось! Я этого, конечно же, не планировала. Когда шла в твой дом, думала только о том, как помочь брату. Ни о чем другом! Не хотела ставить тебя в неудобное положение, пользоваться гостеприимством.

— Беременность тоже не планировала? От меня? — выгибает бровь Абашев.

Сразу бьет в самое больное место.

— Это просто ужасно! Я вообще не хотела ничего подобного говорить! Ме бы и в голову не пришло! — восклицаю громко. — Валентина сама намекнула, а я лишь… Я не отрицала, — каюсь. — Чтобы она пропустила меня к тебе. Я и подумать не могла, что это выльется в такое долгое заблуждение. Настоящий снежный ком. Позже, я много раз повторяла Валентине, что не беременна, что случайно ввела ее в заблуждение, просила за это прощения. Только она мне не поверила. Это удивительно, насколько люди способны заблуждаться. Слышать только во что уверовали сами. Я даже просила Валентину купить тест на беременность, чтобы были доказательства, но она отмахнулась, — вздыхаю горько.

— Ясно. Ты ни в чем не виновата. Всё эта дурочка Валентина, — холодный голос Абашева так и сочится сарказмом, что неимоверно меня злит. Мне и так плохо, а он еще и издевается. Это что для него, игра такая? Развлечения богатых и великих?

— Нет, я совсем не это сказала! Зачем ты передергиваешь?

— Итак, ты наворотить много чего успела. Теперь пришло время расхлебывать.

— Как? Чего ты от меня хочешь?

— Мои тетки уже покупают распашонки для внука или внучки. Сразу розовые и голубые, вдруг двойня будет. Вот прелесть, да? Уверен, ты сможешь.

— Хватит издеваться! — вспылив, сжимаю кулаки.

— Хорошо, Софья. Тогда серьезно. Вот что будет дальше. Ты вернешься в мой дом и играешь счастливую невесту. Пусть не через девять месяцев, но, скажем, через десять или одиннадцать ребенок появится на свет.

— Что? Какой ребенок? Ты в своем уме⁈ — смотрю ошалело.

— Абсолютно в своем, Софья. Ты сама это начала. Так уж совпало, что мне сейчас нужна жена. Нужен наследник. Пожалуй, ты не самый плохой вариант на место его матери.

— Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? Бред! Ни за что! Я тебя ненавижу! Ты последний мужчина, на которого я могу посмотреть! Ты жестокий, грубый. Ты швырнул моего брата в тюрьму. После того как ты уничтожил Артёма, смеешь предлагать такое? Иди к Дьяволу!

— Не советую разбрасываться такими словами. Ты же хотела спасти брата? Единственный шанс вытащить Артёма из тюрьмы — это лечь под меня. Это единственное предложение. Другого не будет. Ваше семейство у меня в печенках сидит! Твой мученик брат, которому я помогал, который оказался мошенником. Алкаш папаша. Смазливая дочурка, светящая передо мной своими прелестями. Я еще мягко себя повел, Софья. Ты можешь присоединиться к брату, поняла? Я не звал тебя в свой дом. Ты пришла сама. Устроила цирк, теперь отвечай за всё. Ты сама решила задержаться в моем доме, навешала лапши моим родственникам.