«Боже правый.»

Тонкие ветви ежевичного куста, как паутина тянулись к карнизу первого этажа и перекрывали обзор для одинокого окна. Кто-то, возможно хозяйка, раздвинул и неаккуратно состриг жесткие, колючие ответвления для дополнительного источника света в помещении. Кусты давно никто не выравнивал должным образом и даже не обирал уже увядшие почерневшие ягоды.

«Однако, странное место. Веет одиночеством и пустотой.»

По небу быстрыми темпами последовали на юг и потемнели тучи. Над озером сверкнуло. Где-то вдали за домом прогремело. Молодой человек обернулся, прежде чем войти на территорию незнакомки: кроме озера и увядающего луга ничего больше не бросалось в глаза. Ничто не могло дать ему ключ к воспоминаниям, как он мог оказаться в таком месте. Нет ни дорожных знаков, ни даже самой дороги, ни говоря уже об автомобилях и их номерных знаков.

«Можно лишь предположить, что я упал с летящего на всех парах дирижабля и ударился головой. Вследствие чего, потеря краткосрочной памяти. Однако, головная боль отсутствует. Кровотечение отсутствует. Нынешние раны выглядят не совсем свежими. И в целом, моя версия звучит, как полный бред.»

С центра солнечного сплетения заныла грудная клетка.

«Возможно, от удара о землю. Очень сильно сомневаюсь, что у меня сломаны ребра. Скорее боль мышечная, но никак не сердца.»

Незнакомка подошла к старой двери и вытащила из внутреннего кармана пиджака длинный ключ. Вставив в скважину, она очень долго крутила им из стороны в стороны и периодически дергала за круглую ручку двери.

«Ключ не подходит?»

Слева от входа парень обратил внимание на стальную табличку с размытой надписью.

«Теперь меня подводит не только память, но и зрение? Пару недель назад я проходил осмотр у врача, он подтвердил наличие отличного зрения, без всяких намеков на ухудшение.»

На ней он еле как смог разобрать буквы. Особенно «а». И он также колебался между выцарапанной «т» или «г». Завершалась фраза словами «…укажут Вам путь». Остальная часть надписи напоминала расплывчатое акварельное пятно.

«Преломление света. Тень от карниза. Ничего более. Приступлю к ее изучению позже. И в целом, необходима ли мне данная информация в дальнейшем?»

Наконец, дверь с глухим хлопком открылась, обнажив внутреннюю тьму строения. С дверной рамы посыпалась пыль. Сейчас одно окно было не в состоянии осветить столь огромное помещение. Девушка быстро вошла внутрь и швырнула ключи. Они, как будто с обидой за столь жестокое обращение, звякнули о бардовый пуф с позолоченными львиными ножками, что стоял между входной дверью и окном. Она устремилась к черному камину с такими же узорами виноградных лоз. Тонкие ручки лихорадочно доставали колотые дрова и маленькие бревна из полной дровницы и со всей силой бросали их в очаг. С каждым броском из него поднималась многолетняя сажа, и хрустел пепел, как снег. С прошлого розжига серые хлопья никто не стал убирать. Затем извлеклись из кармана серебряная бензиновая зажигалка и портсигар. Тонкими пальчиками она выудила сигарету, подожгла ее и только потом пасть очага. Незнакомка зажала сигарету зубами и стала вытаскивать шпильки из прически, чтобы снять берет с вуалью. Спустя мгновение он рухнул вместе со шпильками на потертый, из красного дерева журнальный столик. Перо тоскливо свисало с бархатного головного убора. Белые руки пригладили мягкие волны черных волос, плавно переходящие в плотный пучок на затылке. Хозяйка дома присела и откинулась на спинку бардовой софы с позолоченными накладками и такими же львиными ножками, как у пуфа. Она сложила ногу на ногу, тем самым продемонстрировала наличие белых вязанных чулок, что выглядывали из черных ковбойских сапог. Девушка сжалась, потерлась спиной о мягкое, бордовое покрытие софы и подушки, выдохнула тягучий дым и расслабилась. Ее веки слегка опустились.

Молодой человек потер оледеневшие руки и подул в зажатый кулак. Он был не готов выпрямить спину и вытянуть шею из сутулых и округлых плеч. Такое положение казалось более согревающим для тела.

«Еще в туфлях царапает песок.»

Его голос будто разрезал молчание помещения, которое казалось таким привычным и успокаивающим для хозяйки:

– Вы мне позволите присесть?

Она покрутила сигаретой между указательным и средним пальцами и машинально кивнула. Гость немного скованно сел напротив нее в бардовое кресло. На золотых подлокотниках играл огненный свет. Камин затрещал и выплевывал оранжевые искры на каменную поверхность пола. Девушка даже не смотрела на молодого человека и была погружена во внутренний диалог. Он вытянул ногу, как кузнечик в прыжке, и вытащил из кармана несчастную поломанную сигарету.

– Не могли бы вы угостить меня сигаретой? О местонахождении своей пачки я не имею ни малейшего представления.

В этот раз она не кивнула, только вытащила из кармана все тот же портсигар и зажигалку. Она открыла серебряную коробочку и протянула ее через стол к гостю, не выпуская из рук. Он обратил внимание на узоры и надпись, нанесенные на портсигар, но разобрать их так и не смог: в доме продолжала стоять темень, камин еле-еле освещал, расположившийся рядом, столик. Ему приоткрылся ровный ряд белых палочек. На сигаретах как по линейке были проштампованы золотые лилии. Зажигалка показалась идеально высеченным, блестящим и гладким кирпичом без царапин и лишних надписей.

«Итак, подсказок пока не наблюдается. А память не подчиняется рассудку и логике, к сожалению.»

Он поджег сигарету и затянулся. Во рту расплылся горький древесный дым. По груди расплылось тепло, отдавая болью в мышцы. Хозяйка снова спрятала в карман свои атрибуты.

– Так значит, и вы знакомы с ними. Я имею в виду семью Клауд. Откуда вы их знаете? – ее вопрос отразился от стен и оставил во мраке гулкий звон от голоса.

– С детства. Здесь темно вы не находите?

Девушка зажала сигарету между зубами и вальяжно поднялась с софы, не отрывая угольный взгляд от гостя. Черные брови на мгновение дернулись к переносице. Она направилась к двери, где стояла высокая чугунная подставка с керосиновой лампой.

– Электричество еще не успели провести: дом нуждается в ремонте, и к тому же, крыша подтекает во время дождя. Так что не удивляйтесь, если по лестнице с третьего этажа потечет водопад. Да и с оконных рам начало продувать. О состоянии выкрашенных элементов дома вы и так в курсе.

«Да. Может, вы мне и о наличии призраков расскажете?»

Затем она направилась к другой керосиновой лампе, что стояла за креслом, где сидел гость, на темно-красном обеденном столе овальной формы. Молодой человек даже толком не успел разглядеть, что могло находиться в продолжение комнаты. Настолько гостиную поглотил пасмурный мрак. У стены стоял сервант из красного дерева. Сквозь стеклянные дверцы вырисовывалась белая посуда. На некоторых тарелках виднелись паутинки трещин и мелкие сколы. Столешницу покрывало небольшое вафельное полотенце. Одинокая фарфоровая чашка с пятнами от темного напитка стояла на деревянном подносе. У самой ручки изделия из дерева бросался на глаза острый скол.

– Так откуда вы знаете Оуэна? – переспросила она.

– С самого детства. Я уже упомянул вам. Мы познакомились, когда нам было около шести – семи лет. Вместе ходили в одну школу, а по воскресеньям в одну церковь. После первой службы мы спрятались под запасным выходом божьего дома. Тогда он предложил мне первую в моей жизни сигарету.

Хозяйка хмыкнула и опять села напротив гостя, все так же держа сигарету между двумя пальцами. Ленточка дыма вяло развевалась в воздухе. В доме стало значительно светлее. Теперь гостиная не представлялась такой мрачной, как в первые минуты. Заиграли краски мебельных изделий и обстановки жилого помещения.

«Всё не так уж и плохо.»

– Нас поймал на «месте преступления» Отец. Он передал нас в руки родителей для предстоящего наказания.

Снова щелкнул камин. Его глаза защипали от жженого воздуха. Ее же не моргали, лишь погружали в свою угольную пучину.