— Он её не простит, — кивнул Грегори, — а я хоть и не займу его место, но мне от этого как-то… радостно, знаешь ли, — смешок, — не от того, что ей плохо, а потому что у неё не получается. Словно это даёт шанс мне.

Мы оба сверлили стену перед собой, будто на ней могло образоваться хоть что-то, что сделает всё понятнее.

— Фрея сказала, что этот твой бывший моральный урод, — наконец выдал Грег.

Я кивнула.

— Никогда в этом не сомневалась, — пробурчала.

Хотя раньше это казалось чем-то вроде харизмы, фишки или нормы. Подростковая любовь — злая штука. Особенно когда подменяет понятия.

— Почему он приехал? — ковырял больное парень.

Я пожала плечами. Говорить что-то было трудно. Да и зачем?

— Фрея просила тебя проводить, — поднялся на ноги и протянул мне руку Грегори, — или всё же танцы? Там ещё разносят шампанское, — он давил улыбку.

Вот только ему тоже было хреново. Как бы он это не скрывал.

— Прости за Онни, — зачем-то произнесла я.

И встала, приняв его помощь.

— Да ладно, — махнул рукой он, — ты по факту ничего и не смогла сделать, как ты не её укрась. Все и так знают, что она красивая.

Я вернулась в туалет к зеркалу и улыбнулась.

— Знаешь, я бы на её месте точно на тебя посмотрела, если бы слышала, как ты про неё говоришь, — стёрла растёкшуюся тушь из-под глаз.

Он опёрся плечом на открытую дверь.

— Она слышала. И не раз. Так что это бесполезно — она меня даже из друзей успела выгнать, — он подставил локоть мне.

По залу мы шли медленно и тихо, чтобы никто не заметил.

— Благодарю, — Грег отобрал бутылку шампанского у разливающего по бокалам мужчины, — и вторую, пожалуйста.

Вид у него был при этом щенячий, поэтому даже официант сжалился. И как только Онника сопротивлялась?

— Держи, — отдал мне одну бутылку парень, — сознаться тебе, что я соврал?

Я удивленно кивнула, продолжая пить прямо из горла.

— А Фрея не говорила мне к тебе идти, — повёл меня к воротам он, — она побежала просить твоего соголдского крашеного друга, а я просто знал где туалет, поэтому забрал тебя быстрее и провел так, чтобы никто не заметил.

Он хитро улыбался. Я цокнула и покачала головой.

— Чем тебе не нравится Эрнест? — поинтересовалась, пока меня вели вдоль высоких и широких ворот местных особняков.

— Ну не знаю… — протянул деланно Грег, — цветом волос? Вернее тем, что он их как… дама красит, — смешок, — или тем, что он враг. Или наглостью. Или… да чем угодно! Он просто противный.

Я рассмеялась.

— Ты тоже ещё такой мальчик, — хихикнула.

Он кивнул, но ответил с гордостью:

— Я не крашеный мальчик! — он повёл меня через дорогу, — а ещё я живу не в отсталой стране с тупыми зазнайками, ой, простите… ещё и опасными зазнайками! Я живу в великой стране, которая не прогнётся под чужие нормы, и останется стоять веками с незыблемыми правилами!

Он почти кричал, пока я озиралась по сторонам и закрывала его рот ладонью. Он же нас рассекретит! Смеяться мне это не мешало.

— Ч-ш-ш! — прошипела, сама теперь ведя его в ворота нашей школы, — попадёшься кричащим под камеру и будешь платить штраф!

Он нахмурился. И по всем канонам он тоже был пьян и заколебался. Мы оба здесь были с тяжёлым грузом, подпирая друг друга по дороге.

— Ты знала, что я нравлюсь многим девчонкам? — всё страннее пошли вопросы от него.

— Догадывалась, — ответила, пока мы шли по тропинке напротив мандариновых деревьев.

Парень кивнул и тяжело вздохнул.

— А ей — нет, представь! — зашагал быстрее он, — пойдём сядем на лавочку во-от тут!

Он почти упал на неё, дзынькнув бутылкой о металлическую основу. Меня потянуло следом.

— У меня так не было, но я тебя понимаю, — «чокнулась» с ним бутылками, — за везение!

— На девушек… и парней! — добавил он и выпил, — может есть какой-нибудь гуманный женский способ заставить её меня любить?

Я хмыкнула.

— Легальных нет, — улыбнулась ему.

— Значит — не судьба, — он откинулся на спинку.

Я снова положила голову на него. От этого всё казалось немного легче. Будто человек, впервые не раздающий и не просящий советов сделал жизнь проще.

Молчание затягивалось. Пока:

— Я встретила его в начале средних классов, — села прямо я, — думала, что он крутой, смешной и всё такое, — хмык, — король школы с плохим поведением и всеми вытекающими. Думала, что он исправится когда-нибудь… у меня, знаешь ли, есть пример здоровых отношений перед глазами — родители вообще себя по-другому ведут по отношению друг к другу, а там… не знаю, что я себе на придумывала. Пыталась подстроиться и давить в ответ — ничего не выходило, — я вскинула взгляд Грегу в глаза, — я терпела его два года. Привыкла к тому, что он может придумать что-то неординарное или выплеснуть свою злость на меня, — мне захотелось сжаться, — мучила себя и всех вокруг, — хмык, — пока он сам не придумал меня растоптать перед всеми, выставить виноватой и сбежать. А после ходить извиняться, угрожать, — смешок, — унижаться самому и продолжать унижать меня, — я проглотила ком из горла, — пришлось даже к психологу ходить, чтобы он мне мозги вправил, — кивок, — папа настоял. Он и разбирался со всем. Даже дрался с ним один раз, выгоняя его из нашего дома, — я рассмеялась, — представь — открыто перед всей школой назвать меня… шалавой, а после играть роль обиженного и обманутого. Думал, что я забуду, и всё будет как раньше, — мой кивок, — не вышло, вот теперь и пытается… поговорить. Полиция же ему не дала это сделать. Как и папа.

Лицо Грегори было хмурым.

— Он и в самом деле идиот, — процедил парень, — я, конечно, понимаю, что всё не так просто, но… у него же есть мозги?

Я хрюкнула.

— Фрея в этом постоянно сомневается, — ответила.

— И в чём-то она бывает права! — сел прямо напротив меня он, — а ты? Сомневаешься? Ты почти не говоришь, что думаешь сама.

Я пожала плечами. Грегори был прозорливым.

— А я стараюсь не думать о нём вообще, — поджала губы.

Он кивнул.

— М-да, — разглядывал меня задумчиво, — знаешь, может всё не зря? Вроде не просто так и всё такое.

Я уронила голову на него снова, только в этот раз устало прислонив лоб к его лбу.

— Я уже не знаю, что думать, — прошептала и…

Прижалась к его губам в ответ.

Поцелуй был странным. Настолько непонятным, что хмуриться мы начали ещё в процессе. А как только отодвинулись подальше… да, Грегори вытирал губы, пока я мотала головой из стороны в сторону.

— Не-не-не, — держалась, чтобы не захохотать, я.

Через секунду над школой раздался наш общий смех. Причём настолько чистый и спокойный, что мы оба не поняли куда делось напряжение.

— Мне даже не стыдно, Мак, — лег на спинку лавочки он, — никакого смущения или вроде того. Ты как котенок, которого в лобик чмокнуть хочется, но только чтобы он не пищал ультразвуком.

Я толкнула его в плечо.

— У меня более точное и не такое пренебрежительное сравнение, — кивнула, — как Фрею в щёчку.

Он повёл бровью.

— Не согласен — с ней было бы точно… стыдно, — произнёс он.

Я не поняла.

— Она милая, — добил он.

— О, — выдала я, — тогда чего не отбиваешь её у врагов? — хихикнула.

Он пожал плечами.

— Она меня отшила, — скрестил руки у груди он, — жестоко и про Озе. А он ещё потом целый день ходил и спрашивал не нужно ли мне в медблок, потому что у меня явно опухоль в башке.

Губы растянулись в улыбке.

— Что ты ей сказал? Она могла не понять или посчитать всё шуткой, — кивнула ему.

— Спросил не занята ли она вечером, она ответила, что планирует лезть ко мне в окно ночью и ей нужно подготовиться, — он прочистил горло, — я ответил, что может без подготовки, я всегда ей рад, — смешок с оттенком грусти, — она отвлеклась на еду.

Я уронила голову на спинку лавочки.

— Напиши ей, — посоветовала, — ей так легче воспринимать информацию. Она будет меньше хохмить, больше думать и… слушай, сделай это без оговорок. Прямо.