Меня убьют, а я даже не знаю, за что. Убьют теперь, когда я свободна от оков брака, от страха быть разоблаченной, когда я встретила человека, который что-то перевернул в моей душе. А ведь я даже не сказала ему об этом.

"А о чем ты раньше думала"? – раздался голос внутри.

О, как же все были правы, настойчиво твердя, что надо просто жить и радоваться, а я, глупая дура, металась из стороны в сторону, надеясь на что-то, не понимая, что счастье лежит передо мной...

Размышления не вели к освобождению, я задыхалась, тяжело дыша, всхлипывая.

"Я не сдамся", – нетвердо, но настойчиво прошептал внутренний голос, и я стала аккуратно выкручивать руки из наручников, когда услышала шаги и замерла.

Стояла полная тишина, я сидела, раскрыв глаза от ужаса, глядя на дверь. По виску стекала капелька пота, сердце почти остановилось, но нервно подскакивало с каждым шагом, доносящимся с лестницы. Это было невыносимое ожидание, в голове стучало, перед глазами стало мутнеть, когда, наконец, скрипнула дверь.

На пороге стоял он – мой ночной преследователь. Только я его увидела, как ко мне вернулась некоторая ясность сознания. Страх ненадолго отступил, я взглянула на мужчину с любопытством. Ему было около тридцати, невысокого роста, широкие плечи.

Он был без кепки, короткие каштановые волосы обрамляли вытянутое лицо с низким подбородком. Вообще, парня можно было назвать симпатичным: ярко-голубые глаза с длинными густыми ресницами, нос с едва заметной горбинкой, рыжеватая щетина вокруг пухлых выразительных губ.

— Очухалась, – усмехнулся он, проходя в комнату и замирая у шкафа.

Пока я его разглядывала, он занимался тем же в отношении меня. На его слова я помычала в ответ что-то вроде развяжи рот.

— Да ты же всю округу поднимешь своим криком, – усмехнулся он.

Я покачала головой. Парень смотрел в сомнении. Но все-таки подошел и стал развязывать тряпку, стягивающую мне рот.

– Только попробуй закричать, мало не покажется, – пригрозил мне.

Первым делом я глубоко вздохнула и несколько раз открыла и закрыла рот.

— Кто ты? – спросила, глядя на парня.

Мне было страшно, безумно страшно, но вместе с тем я понимала, что умереть, не зная правды, не могу. Парень на мои слова усмехнулся.

— Я твоя совесть, – ответил мне, я похолодела.

— Тебя нанял Женя?

Парень вдруг рассмеялся, качая головой.

— Ну зачем тебе все знать? – поинтересовался у меня. – Умерла бы спокойно, с улыбкой на губах и верой в вечную жизнь.

— Тебя нанял Женя? – сцепив зубы, повторила я свой вопрос.

Парень посмотрел с жалостью, но тут же лицо его приобрело хищное выражение. Он сел на другой край кровати, не отводя взгляда.

— Хочешь знать правду? – задал вопрос, я не ответила. – Я тебе скажу. Только будь готова к тому, что она тебе не понравится. Знаешь, как ты умрешь? Повесишься. Не сумев выдержать нервного напряжения, заболев манией преследования. Человек, которого никто не видел, преследователь, желающий тебе смерти. Хорошо придумано, правда? А знаешь, кто это придумал?

Мы встретились взглядами, и я медленно покачала головой, не веря пришедшей мысли. Парень же закивал.

— Вижу, что знаешь. Наш дорогой Роман Евгеньевич, ум и надежда российской интеллигенции.

— Ты врешь, – не выдержала я, парень усмехнулся.

— Ты это ему скажи, правда, вряд ли получится. Рома сейчас активно отрабатывает свое алиби, торча в торговом центре напротив твоего дома, чтобы никому в голову не пришло связать твою смерть с ним.

— Я хочу знать все, – зажмурив глаза, чувствуя, как становится нечем дышать, проговорила я.

— Хорошо, полчасика у нас есть, – он устроился удобно, опершись на спинку кровати, – по чесноку, идея раскрутить папашу принадлежала Ленке, моей сестренке и жене Ромы. Я бы ему с удовольствием набил морду за его похождения, но надо сказать, он оказался прав: стоило ему пристроиться у тебя между ног, как ты перестала соображать, что вообще происходит. Так вот, мать Ромкина сильно болела, и ему нужны были бабки. Он обратился к отцу, и тот их дал, но знаешь, с какой формулировкой? Она получает по заслугам, все равно сдохнет, хоть гроб закажешь. Папашка, кстати, оказался прав, но Ленку эти слова жутко разозлили, и она решила ему отомстить, наняла детектива, и тот выведал, что у его молодой жены есть любовник. Недолго думая, Ленка инкогнито отправила папашке фотки, но тот не проникся. А когда умерла Ромкина мать, Ленка предложила раскрутить его на бабло. Рома отправился сюда разведать обстановку, и вскоре ситуация стала очевидной: отец очень богат, но на пути стоит его женушка.

— И тогда вы решили избавиться от обоих, – раздался голос, и в проеме появился Веселов. Я только рот открыла, а он наставил на парня пистолет с глушителем. – Давай без лишних телодвижений. Медленно встаешь и идешь ко мне.

Парень сидел, стреляя глазами по комнате, но ослушаться не посмел. Медленно встав, направился к Веселову, но вдруг выкинул из рукава нож и запустил его в Антона, тот увернулся, лезвие чиркнуло по плечу, следом раздался щелчок, и мой преследователь, мой ночной кошмар, рухнул наземь с дыркой в груди.

Сначала я увидела только разорванный кусочек в кофте, но тут вокруг него начало расползаться темное пятно, и мне резко подурнело.

— Вот черт, – недовольно высказался Веселов, глядя на парня. Приблизившись, обыскал его, в кармане обнаружился ключ от наручников, так что вскоре я сидела, потирая запястья. На них были красные следы, но без синяков.

Если бы план удался, вскоре бы краснота спала, и ничто не навело на мысль о том, что я была убита, а не покончила с собой, повесившись в комнате, где погиб мой муж. Нет, стоит сказать иначе: где мой муж был убит своим сыном.

И вот тут накрыло окончательно: волна истерики и бессилия захлестнула меня, но не успела развиться, потому что я грохнулась без чувств.

В себя я пришла в машине, лежала на заднем сиденье, впереди сидел Антон, мы куда-то ехали, вероятно, в сторону города. Увидев меня в зеркале заднего вида, он спросил:

— Как чувствуете себя?

Я посмотрела на него тяжелым взглядом.

— Как вы оказались в Сосново? – задала вопрос.

— Я приставил человека присматривать за вами. Вы рассказали о моем появлении Селезневу? – я покачала головой. – Почему?

— К слову не пришлось. После нашей встречи я столкнулась с... – я запнулась, но продолжила. – С этим парнем с дачи, нервы шалили, и я просто забыла рассказать.

— Значит, повезло. Если бы они знали, могли испугаться и затаиться, впрочем, им надо было действовать оперативно, иначе рисковали быть раскрытыми. План, кстати, не так плох. Сначала убивают отца, сам Селезнев или этот дружок – неважно. Все улики указывают на вас, никому даже в голову не приходит копаться в персоне сыночка. Потом нужно вывести вас на мысль о том, что вы в опасности, довести до нервного срыва, заставить поверить окружающих, что вы не в себе, и дело сделано. Миллионы переходят сынишке, который растерянно трет затылок, мол, я и не ожидал, а правда остается похороненной навеки.

Веселов бросил на меня взгляд, я смотрела в окно. Мы ехали в сторону города, и я понимала, что скоро увижу Рому. Я не могла поверить в то, что слышала, осознавала, что так и есть, но не могла поверить.

Впервые в жизни я открылась человеку, я обнажила перед ним душу, он заставил посмотреть на себя с другой стороны, и он же уничтожил меня, а вместе с тем все то хорошее, что начало во мне зарождаться.

Я не заметила, что сжала кулаки, впившись ногтями в ладони. Не чувствовала боли, хоть она и была, она, наверное, помогла мне сдержать рвущийся из груди крик.

Я бы хотела, чтобы он вырвался и разорвал меня на части. На мгновенье мелькнула мысль: лучше бы меня убили там, в Сосново. Я не знала, что мне делать дальше, как жить.

Перед глазами всплыло Ромино лицо, а за ним – лицо Жени. Сын оказался похож на отца. Даже слишком похож.

— Что.. – начала я, но пришлось откашляться, голос не слушался. – Что вы с ним сделаете?