— Ах ты ж леденец в песок упавший! — вскрикнула Мегида и, выхватив из-за пояса черпак, подскочила к волку и ударила того по башке.

Огромные челюсти клацнули в сантиметре от её лица. Тихон успел одернуть девчонку.

— Больно же, дура! — обиженно прорычал волчара, потирая начавшую набухать шишку. И тут в его лапу вонзилась стрела. Зверюга резко дернулся, но плечи застряли в узком ходе. Ему бы остановиться, спокойно выползти, тут то и сказочки конец. Но в гневе мутант начал лишь еще громче рычать и сильнее брыкаться, разворачивая дверной косяк. Избушка тряслась.

— Это наш шанс! — крикнул я и подскочил к волку, резко опустив топор. Минус лапа. Жора сбил меня плечом. И вовремя. Верхняя когтистая конечность просвистела надо мной, лишь в самом конце на обратном пути кисть слегка зацепила плечо, а так бы по голове получил.

Брат-дровосек низкорослый, а потому легко пропустил над головой еще один выпад природных лезвий зверя и подрубил вторую опорную лапу. Волк упал, но энтузиазма не терял. Быстро полз на передних. Но тут ему в загривок попала стрела, и он сразу как-то обмяк. Мышцы перестали подчиняться приказам мозга, передние конечности разъехались, и зверь упал носом в землю.

— Яд, — пояснила Завеса, убирая в мешочек ярко-оранжевый листок.

— А ты полна сюрпризов, подруга, — уважительно поджала губы Лея.

Мы кое-как вытащили волчару. В избушке пусто. Кровать сломана. Только красная шапочка от девчонки и осталась, да корзинка с пирожками.

— Жалко! — вздохнул Жора, надкусывая выпечку. — А ниче такие! — заявляет он с набитым ртом, после чего получил черпаком от Мегиды.

— Не буду тебя неделю кормить! — предупредила девчонка, у которой слезы скопились в уголках глаз.

— А почему у бабки одежда разорвана? — спросил внимательный Тихон, поднимая вещи. — Внутри следы шерсти, словно волк её примерял.

— Вот извращенец! — аж подпрыгнул от неожиданности Артур.

И тут живот волчары вздрогнул, мы испуганно отскочили.

— Надо ему башку отсечь! — подал голос Жора.

— А вдруг он беременный? — прошептала Завеса, опасливо приближаясь к трупу. — Может, это волчица.

Живот снова вздувается, словно изнутри, и правда, кто-то толкается.

— Я вскрою! — заявляет лекарша, извлекая скальпель из своего медицинского набора. — Интересно же. Всё-таки магоизлучение может сильно поменять структуру тела. Вдруг у него три сердца.

— Башку сначала отрубим, — сказал я. — В целях безопасности.

Сказано — сделано. Первым ударом лишь вспорол шкуру и сломал шею, а вторым уже попал меж позвоночных дисков.

— Вот это трофеище! — восхищенно протянул Жора. — Эх, — засипел он, пытаясь в одиночку поднять голову.

— Помогите перевернуть, — попросила Завеса, и мы кое-как развернули волчару на бок. — Лапы держите, — приказала она.

Дураков нет их на весу держать, нам еще топорами махать до вечера. Так что срубили деревца, поставили их как подпорки и поясами привязали одну верхнюю и одну нижнюю лапы.

Завеса сделала один очень ловкий развез и отпрыгнула, чтобы потроха не заляпали сапоги, но вместо привычной требухи из живота вывалились тела в желудочной пленке. Они барахтались, не в силах порвать её руками.

— Охренеть! — выразил общие чувства Жора.

Мы вытащили Красную Шапочку и бабушку. Живых!

Жора в этот момент успел перепрятать пирожки.

Старушка заливалась слезами.

— Ох, сынки! Спасибо вам, родимые! И меня и внученьку уберегли!

Красная Шапочка тоже плакала.

— Пс, ребята, — подозвала нас к себе Завеса. — Есть одно дело.

Мы столпились вокруг неё.

— Я в желудке у волка нашла одну занимательную вещь, — девушка показала нам мокрую записку. Буквы местами поплыли и размазались. Лея тут же взяла её и стала тихо зачитывать, редактируя на ходу, чтобы даже без нечитаемых слов стал ясен смысл изложенного:

— Старая тварь никак не хочет отдать нам дом в городе. Моих сил больше нет жить в этой глуши. Сделай всё так, чтобы комар носа не подточил. Красная Шапочка должна увидеть, как ты съедаешь бабку. Городовой тот еще засранец, будет выспрашивать всё в деталях. Она слаба на голову.

— Похоже, волчок работал по заказу, — заключил я.

— Но не смог обуздать свой голод, — грустно кивнула Лея.

— Малая! — окрикнул я девчонку и подозвал. Её еще трясло, но слез уже не было.

— А бабушка тебе по папе или по маме?

— П… п… по п-папе, — сказала она.

— А папаня твой где? — продолжил допытываться я.

— В… волки с-съели, — заикаясь ответила девчонка, снова начала рыдать и убежала в дом.

— Или один конкретный волк, — еле слышно предположила Завеса.

Бабушка кое-как выведала у внучки подробности. Оказывается, когда зверь съел бабку, то оделся в её одежду и забрался под одеяло, прикинувшись старушкой. Альтернативномыслящяя Красная Шапочка этого не заметила.

Мы решили дождаться, когда пострадавшие придут в себя, и отправиться за городовым. Пусть разбирается. Это уже не наше дело. Лея, конечно, волновалась, что работа встала, но даже сама себе перечить не смогла. Благородно поступили всё-таки. Да и, помнится, за уничтожение магооблученных зверей награда полагается. Конечно, если на семерых поделить не так уж и много выйдет, но всё же.

— Ты как? — спросила Лея.

— Нормально, — отмахнулся я. — Меня больше не это волнует, — указал я на повязку, наложенную лекарем, на те места, где прошлись когти волка. — А вот это, я продемонстрировал руку с сорванными мозолями.

— Возьмем два дня выходных, — сказала Лея. — Все равно нам городовой покоя не даст, будет стражей слать, для уточнения деталей вызывать.

Я еще раз глянул на руки, так как меня что-то смутило. На одну, на вторую. Перевел взгляд на руки Леи.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила она.

— У тебя пять пальцев, а у меня шесть… — произнес я, еще не понимая, что с этим делать и почему так. А потом меня словно в темечко клюнули.

Это сон! Это всё сон!

— Мы спим, — улыбаясь произнес я. Почувствовал какое-то облечение. Вроде и сюжет неплохой, но когда перестал ощущать себя подвешенной за нитки марионеткой, стало как-то легче дышаться, что ли. И ведь всё такое реалистичное. Разом вернулись воспоминания. Дошло, что это всё проделки ведьм сновидений.

— Ну да, похоже на дурной сон, — не поняла истинного значения моих слов собеседница. — Я вот, когда тебя змея покусала в прошлом сезоне, тоже думала, это какой-то кошмар.

— Ты не поняла, — покачал я головой. Взял девушку за плечи и заглянул в глаза. — Мы спим. Это всё коллективный сон. Гробница. Мертвый бог. Тульпа. Ведьмы сновидений. Помнишь?

Взгляд Леи сразу как-то просветлел.

— Это всё сон, — дошло до неё, наконец. — А я думаю, что за сюр.

— Будим остальных, но по одному, а то мало ли, — сказал я. — Жор, иди сюда.

Картмастер, ныне дровосек лопал пирожки и нехотя подошел.

— Я на обед для всех оставлю, че вы.

— Да забей, мы не из-за них, — отмахнулся я. — Ты в курсе, что это всё сон?

— Грибов, что ли, объелся? — спросил он и ухватил меня за лицо, вглядываясь в зрачки.

Я дернул головой и вырвался.

— На детали смотри, — повернул я его башку. — Какого цвета были глаза у волка?

— Не помню, — пожал плечами он. — Мне не до разглядываний было.

— Обмотка у тебя на топоре какого цвета? — зашел я дальше. Так как заметил, что на моем она уже несколько раз скакнула в сером спектре.

— Э-э-э, — почесал затылок картмастер.

— Родной топор не знаешь? — уставился я на него. — Это сон! Тут мелкие детали меняются. Упор на сюжете же всегда. Мозг, как нейросетка, детали рисует. Помнишь, как предметы в лагере располагаются? Сейчас вернемся, и всё по-другому стоит. Ивент, пирамида.

— Сиськи тульпы! — вспомнил Жора.

— Вы чего там обсуждаете? — осуждающе глянула на нас Завеса.

— Иди сюда, расскажем, — подозвала её Лея.

— Чем сон отличается от реальности? — спросил я пока еще заложницу сюжета.