— Нормально.

— А ты не очень-то разговорчивый, Влад!

Тот снова чуть повёл правым плечом, подразумевая: «Какой есть». Открылись дверцы лифта, Влад учтиво посторонился, пропуская девушку, зашёл следом, молча доехали до восьмого этажа. Дверцы лифта раскрылись, Верка вышла, Влад остался в кабинке:

— Пока, Верочка! Спокойной ночи! Рад был знакомству! — он произнёс дежурные слова, хотел нажать на кнопку первого этажа.

— Может быть, постоим на лестнице? Пообщаемся? У тебя сигареты есть? — Верка перебросила волосы через плечо, завесив половину лица.

Влад вышел из лифта:

— Ты куришь, Вера?

— Что в этом необычного? — она взглянула сквозь завесившие лицо волосы, — Иногда, — уточнила она, — а сейчас я очень хочу покурить! Угостишь?

Он снова пожал плечами. «Точно заведённый механизм, периодически совершающий одни и те же действия», — Верка поднялась на пролёт выше, на всякий случай, чтобы родители не увидели. Влад приоткрыл форточку, достал пачку сигарет, открыл перед Веркой, та тоненькими, просвечивающими пальчиками, выудила одну. Он поднёс зажигалку, закурили. Влад молчал, смотрел в пол, даже не пытаясь завести маломальский разговор.

— Как тебе ДР? — если он в ответ пожмёт плечами, я его убью! — мелькнуло у неё в голове. Она глубоко затянулась и выдохнула дым, подняв голову к потолку.

— Неплохо, — всё также рассматривая пол, ответил Влад, — только Серёга «накушался» совсем пить не умеет! Добрался! — он осуждающе покрутил головой, — меры не знает!

— А из девчонок? Понравилась, кто? — она попыталась заглянуть ему в глаза.

Он не поднял головы, затянулся, закашлялся, почти до слёз, затушил сигарету, выбросил в форточку:

— Завязывать надо с куревом! И тебе не надо курить, видишь, как кашель душит. Бросай! — он отобрал у неё сигарету, затушил и выкинул в форточку.

— Пока, Верочка! Спокойной ночи! Рад был знакомству! — снова повторил и шагнул в сторону лифта.

— Ты не ответил, Влад! Я задала вопрос, а ты не ответил!

Чуть кривя губы, он искоса взглянул на неё:

— Можно не отвечать?

— Нельзя! Я не разрешаю! — тоненьким голоском пискнула она.

Точно мышонок, попавшийся в западню - мелькнуло у него в голове.

— Пока! — он резко повернулся, в несколько шагов дошёл до лифта и изо всей силы нажал кнопку вызова, — так бывает, Верочка, — он не смотрел на неё, — не всегда хочется отвечать. Тем более, если человек сам не знает ответа. Раскрылись дверцы лифта, он шагнул внутрь, дверь закрылась, остервенело лязгая, словно скрежеща зубами.

Она спустилась на свой этаж. Остановилась у двери: «Весь такой таинственный!» — она изобразила, как он кривил губы. «Не всегда хочется отвечать» — передразнила она. Ну, и ладно! Обойдусь уж как-нибудь!

Влад вышел из подъезда, недалеко маячили три силуэта: Лерка, Дэн и Серёга.

— Почему так недолго? — Серёга чуть качнулся в сторону Влада, — чуть позажимались? Да? Молодец! — он похлопал Влада по плечу.

— Отвянь! Не зажимались мы! Постояли чуть-чуть в подъезде, покурили и всё!

— Зря! Девочка может обидеться. Даже не попытался? Слабак!

Влад пренебрежительно помотал головой: Что с пьяного возьмёшь:

— Ты, вроде, домой направлялся? Что притормозил?

Серёга пожал плечами:

— Передумал, — он ухмыльнулся, — вдруг, тебе совет понадобится! А, я - вот он - рядом!

— Ну, да! Ну, да! — иронично согласился Влад. Широко зевнул, прикрывая рот ладонью. — Давайте по домам? — предложил он, чего-то я ухайдакался! Спать хочу! Вырубает.

Влад быстро шагал в сторону дома. Хотелось как можно быстрее бухнуться в кровать и всё обдумать. Он вытащил телефон из кармана - пусто, сообщений нет. От неё. Сегодня ровно неделя, как она не стала отвечать на его звонки, на его сообщения. Спустя два дня после начала её молчания, он позвонил ей с телефона приятеля.

— Алё, — послышалось с противоположной стороны трубки, — алё! — настойчиво повторил такой любимый, такой самый замечательный голосок на всём белом свете, — алё! Я вас не слышу! — она отключила вызов.

На сердце стало муторно и тоскливо. Так бывает, когда в яркий солнечный день внезапно налетает гроза, обрушивается ливень, бешеный ветер яростно вырывает зонты из рук не успевших спрятаться прохожих. Он не сразу понял, что хочет от него приятель.

— Тел отдай! — парень попытался отнять из его руки свой телефон. Он с трудом разжал ладонь.

— Всё ясно! — произнёс он, — я понял!

— Что ясно, дружище?

Влад не ответил, провёл ладонями по лицу, точно умываясь. Отошёл в сторону и написал ей: «Почему не отвечаешь? Объясни!» Ответа не последовало, ни сразу, ни потом.

И, вот сейчас, он придёт домой, заберётся в постель, в самый-самый последний раз посмотрит, когда она была в сети и обдумает, что он сделал не так в их отношениях. Просил же её, по-человечески, объясни! Объясни, что я сделал не так! И, может быть, всё ещё можно было бы исправить! Он остановился у подъезда. Похлопал по карманам. Достал мятую пачку сигарет, вытащил одну, покрутил между указательным и большим пальцами правой руки. Во рту противный горьковато-сладкий вкус от выпитого спиртного и сигарет. Передумал, запихал сигарету обратно в пачку, снова вытащил, закурил. Присел тут же на крыльцо, глубоко затянулся, выдохнул струйку дыма, невидимую в темноте осеннего неба. Прислушался к организму, ожидая приступ яростного кашля - его не было.

Наташа! Ната! Гладкие тёмно-русые распущенные волосы почти до поясницы, серые глаза, ярко-пёстрая курточка, голубые в обтяг джинсы. Такой он увидел её первый раз. И сейчас, сидя на крыльце у входа в подъезд, он явственно представил её. Чуть меньше года назад они познакомились. Конец октября. Холодный осенний ветер свирепо дул с неистовой силой, небо угрожающе потемнело, обещая обрушиться ливнем или дождём с мокрым снегом. Она стояла на набережной городского пруда, скрестив руки на груди, зябко обхватив себя за плечи. Ветер растрепал её волосы, пытался вырвать из рук малюсенькую сумочку. Казалось, она не замечала ничего вокруг, пристально всматриваясь в мутную тёмную воду. «Что она там увидела?» Он подошёл, встал рядом:

— Девушка, что вы такое интересное увидели? Я тоже хочу посмотреть!

Она вздрогнула от неожиданности, повернулась к нему. Убрала залепившие лицо волосы:

— Ничего! Просто мне очень грустно. Грустно и холодно.

— Грустно, холодно и голодно! — попытался он пошутить, — грустную, замёрзшую и голодную девушку хочется накормить и рассмешить.

— Согреть? — серые с зелёными крапинками глаза, тоненькие, полупрозрачные пальчики.

Такая нежная и такая беззащитная! Ему, на самом деле, захотелось забрать её тоненькие ладошки в свои руки, поднести ко рту, согреть дыханием.

— Согреть? — переспросил он.

Она кивнула, и как бы в подтверждение, чуть коснулась его руки. Он осторожно, точно боясь спугнуть прикосновением бабочку, случайно севшую на ладонь, взял её руку в свою, вздрогнул:

— Лёд! Льдинка! — он заглянул ей в глаза.

— Да, — чуть слышно ответила она, не отнимая руки, — холодно.

— Согреемся в пиццерии, выпьем кофе. Не возражаешь? — уже ведя её за руку, спросил он.

Она помотала головой:

— Нет.

До пиццерии идти примерно 20 минут. Небо стало почти чёрным, неистово дунул ветер, пытаясь придать ускорение не укрывшимся от стихии редким прохожим. Ослепительно сверкнула молния, разделяя небо на две неровные части, оглушающе, прямо над головой, ухнул гром. Тучи чуть раздвинулись, образуя просвет, хлынул ливень. Он слегка сжал её руку, они, не сговариваясь, побежали, корчась от потоков дождя. Добежали до козырька ближайшего здания, насколько это было возможно. Он взглянул на неё: мокрые волосы слиплись, разметавшись тяжёлыми прядями, под глазами слегка размазалась тушь, капельки дождя бисеринками усыпали лицо. Большим пальцем правой руки он попытался осторожно вытереть размазавшуюся тушь. Она отпрянула от неожиданности.