- У тебя совсем нет седых волос, - сказала она и осторожно провела рукой по моей голове.
Я промолчал, хотя самого меня настораживала ее ранняя седина. «Не показное ли благополучие в ее доме? - думалось мне. - Может быть, в глубине души она жалеет о своем выборе…»
…Учения начались на следующий день. За бонами нас встретила свежая погода. Не удивительно: март - один из самых ветреных месяцев года. Лодку сильно валяло. С шипением пузырился воздух в обнажавшихся шпигатах. Волны сразу же стали захлестывать мостик.
- Море нынче горбатое, товарищ командир! - прокричал за спиной вахтенный сигнальщик.
На мостик поднялся посредник - один из штабных офицеров дивизиона Петрова;
- Достанется сегодня вашим «эмпекашкам», - сказал я ему.
- Ничего, мы народ привычный, - улыбнулся капитан-лейтенант.
Мне хотелось расспросить его о Петрове.
- Ну как ваш новый комдив?
В глубине души я почему-то ждал, что офицер скажет: «Флегма, все дела тянет за него начальник штаба» или что-нибудь в этом роде. Но он ответил:
- Ничего, головастый мужик. Одним словом, академик…
«Академия ума не дает», - подумал я про себя, а вслух сказал, изобразив на лице улыбку:
- Однокашники мы с ним. Четыре года рядом сидели.
- Никогда бы не подумал! Вы выглядите намного моложе!-удивился капитан-лейтенант и попросил у меня разрешения закурить.
- Накуривайтесь на целые сутки, - сказал я.- Когда погрузимся, будете только слюнки глотать. У нас с курением туго.
Он задымил сигаретой. У меня почему-то пропало желание разговаривать с ним. «Осторожничает. Сразу видно, штабник. На корабле небось и не служил, а форсу на Две должности выше, чем занимает…»
Из люка вынырнул штурман.
- Товарищ командир, - доложил он официально и деланно безразличным тоном, хотя гордость из него так и выпирала, - через пять кабельтовое прямо по курсу полигонный буй!
Это означало: ахайте и удивляйтесь, товарищ посредник, столько миль за кормой, а в точку пришли, как по рельсам. Не лыком шиты!
Вскоре я действительно увидел среди волн продолговатый, похожий на дельфина поплавок.
- Подходим к точке погружения, - сказал я посреднику. - Можете спуститься вниз проверить координаты по карте.
Он кивнул и остался наверху.
- Готовить мостик к погружению! - скомандовал я, привычным движением убрав откидную площадку для ног.
Все ушли вниз. На мостике остались только мы с посредником. Слабая предутренняя дымка совсем рассеялась, и на западе показались корабли.
- Идут, супостаты. Ваши? - спросил я у капитан-лейтенанта, передав ему бинокль.
- Ага, - подтвердил тот. - На головном сам комдив. А вторым идет двести четвертый! Я его издалека узнаю по такелажу. Бывший мой. - Он вздохнул, и уголки егр губ на мгновение опустились вниз, как у обиженного ребенка.
- Теперь вниз, - сказал я посреднику. Затем еще раз посмотрел в сторону противолодочных кораблей, над которыми уже обозначились тоненькие мачты, и крикнул в переговорную трубу:
- По местам стоять к погружению!
Громко клацнул над моей головой кремальерный замок крышки рубочного люка. Пять секунд - и я уже внизу. Еще несколько команд -и ухнула вода в балластные цистерны/ Лодка устремилась вниз под . спасительную и в то же время грозную толщу моря.
Я заглянул в выгородку штурмана. Порядок, заведенной с незапамятных времен, был нерушим. В желобе стола аккуратно, один к одному, разложены карандаши, очиненные «волосинкой» и «лопаточкой», клочок замши - смахивать с карты карандашные стружки. Ох и консерваторы эти штурмана! О двадцатом веке свидетельствовал лишь гирокомпас и несколько других приборов, гудевших и пощелкивавших на переборках.
Штурман потеснился, давая мне возможность стать рядом. На ходовой карте перед ним паутинкой вытянулся пройденный путь^ почти на самой линии прилепились кружочки определений. Я прикинул на планшете возможные способы маневрирования.
- Будет жарко, - сказал я штурману. - Справимся?
Он откинул со лба прядь волос:
- О чем разговор, товарищ командир!
Выждав положенное время, я подвсплыл на перископную глубину. С сожалением отметил, что неверная союзница - погода - переметнулась па сторону Петрова. Ветер переменил направление и, прибив старую волну, новую еще не успел разогнать. В голубоватых линзах перископа колыхалась белая, словно покрытая инеем поверхность моря. Противолодочные Корабли остались где-то сзади за линией горизонта, поблизости не видно ни дымка, пи силуэта.
Через полчаса у меня уже болели подушечки больших пальцев. Думаю, я сразу определил бы подводника по мозолям на его ладонях: длинная подковообразная в центре - от поручней трапа, поменьше и поплотней под большим пальцем - от рукояток перископа.
- Наблюдаем три малых щели!-доложили локаторщики.
«Вот оно, началось», - подумал я, подавая команды:
- Опустить выдвижные устройства! Боцман, нырять на глубину!..
Метр за метром мы погружались все глубже и глубже. Воздух в лодке загустел. Началось сильное отпотевание. Отсечные переборки и подволок пустили «слезу».
Глазами, а вернее, ушами лодки стали сейчас акустики. В их маленькой, всего в одно отделение хорошего гардероба, рубке шорохами и всплесками говорило море. Но вот в его привычный шум клокотанием кипятка ворвался посторонний звук.
- МПК, пеленг двести сорок! - доложил акустик. - Контакта с нами не имеют!
- Стоп оба мотора! Штурман, будем идти толчками! Боцман, докладывать изменение глубины!
Я мысленно проверил себя. Уверен? Да. Спокоен? Вряд ли. Лихорадочное чувство азарта охватило меня. Выиграть во что бы то ни стало! Противопоставить расчетливой, «академической» тактике свою, доморощенную, основанную на личном опыте и дерзком риске. Прорваться и уйти незамеченным, а если обнаружат, закатить такие заячьи петли и восьмерки по курсу и глубине, чтобы у операторов там, наверху, глаза на лоб от удивления полезли. Пусть тогда попробуют рассчитать прицельное бомбометание!
Впрочем, лично против этих парней, таких же молодых, чубастых и задорных, как, мой штурман, я ничего не имел. Но они готовили исходные данные для Петрова, помогали ему принять верное решение, в конечном счете помогали ему одолеть меня. Я вдруг представил, как он будет дома рассказывать жене о своей очередной удаче, п злой азарт охватил меня. Ну нет же, не бывать этому!
В отсеках ни звука. Все в напряжении. Каждый матрос сейчас участник поединка, в котором не может быть ничьей. Мы или они - это для всей команды. А для меня вопрос стоит еще и так: я или он.
По корпусу вдруг ударила горошина, за пей вторая, третья, четвертая… Они ударялись и отскакивали, совсем как комочки жеваной промокашки от классной доски, когда ее обстреливает и amp; трубки какой-нибудь озорник.
- Посылки гидролокатора, пеленг… - тревожный доклад из акустической рубки.
Обнаружены! Но не уничтожены! Это всего лишь легкий нокдаун, но не поражение.
Как всегда, четко работал штурман. На боевом планшете синей линией - маневрирование поисковой группы, красной - наше уклонение. Надо отдать должное Петрову - пока он не сделал ни одной ошибки. Ну что ж, подкинем ему первую петлю.
- Руль лево па борт! Боцман, ныряй на глубину!..
Может быть, удастся уйти под слой «скачка» - слой воды с пониженной звуковой проводимостью.
- Как дела, штурман?
- Ведем на хвосте, товарищ командир!
Не получилось. Петров настороже. Разноцветные линии на планшете сближаются. Оттого, верно, хорошее настроение у нашего посредника.
- Право на борт.
Еще одна петля. На этот раз удалось сбить корабли с курса сближения.
- Стоп моторы! Боцман, приготовься держать глубину на заднем ходу!
Теперь делаем восьмерку. Мою личную, рискованную восьмерку!
- Товарищ командир, контакт с нами потерян!
Отлично! Ну как, товарищ «академик», раскусите ли вы этот орешек? И не испортилось ли настроение у посредника? Смотри-ка, парень умеет выдерживать характер. Зато штурман сияет, как именинник.
