Без тени смущения она приняла услуги Чугунова, болезненно уязвив самолюбие вестового Сенюшкина, и тот, в свою очередь, сделал ответный ход: явился на раздачу ужина не в застиранной куртке, а в жестком от крахмала белом офицерском кителе. Где он .сумел его раздобыть, так и осталось невыясненным.

Поладила Наталья Сергеевна и с замполитом, которого запросто стала называть по имени-отчеству, а он ее и вовсе - Наташей. Они обращались друг к другу, как старые и добрые знакомые.

И только при встречах с командиром лодки женщина смущенно отводила глаза. Взгляд же капитана третьего ранга Мирского был официально нейтрален, сопровождался вежливым кивком головы.

Самые сведущие в экипаже люди - вестовые. Они много видят, слышат, запоминают и делают выводы. От Сешюшкина Наталья Сергеевна узнала о безупречной холостяцкой репутации командира, который лишь для единственной женщины сделал исключение, прикрепив ее фото над изголовьем. В увядшем, с сеткой морщинок лице без труда угадывались его собственные черты.

Конец июля на Черноморье выдался жарким. Едва поднявшись над горизонтом, солнце жадно слизывало жиденький утренний туман, его лучи щупальцами спрута прилипали к металлическому корпусу лодки, прогревая насквозь ее оболочку. От непрерывной работы вентиляторов горели предохранители, и все равно температура не опускалась ниже тридцати градусов, а большая влажность сделала отсеки настоящими парными.

В другое время формой одежды стали бы трусы и полотенце на шее, но из-за гостьи пришлось поступиться обычаем. Пример подавал сам Мирский. Даже к обеденному столу он выходил в наглухо застегнутом кителе. Зато от шикарного наряда вестового Сенюшкина осталось жалкое воспоминание, так как почти после каждой раздачи харча китель приходилось сушить на вентиляционном раструбе. Лучше всех - в легкой блузке без рукавов - чувствовала себя Наталья Сергеевна, только и ей хотелось порой, чтобы в дымящейся миске борща вместо желтых кружков навара плавали кусочки льда.

Особенно было душно по ночам. В крохотной, величиной в два шкафа, командирской каюте нечем было дышать, мокрые простыни прилипали к телу. Даже в редкие часы отдыха капитан третьего ранга Мирский не мог забыться настоящим, освежающим сном. А однажды, проснувшись и откатив дверь, чтобы пустить хоть немного свежего воздуха, он увидел в раскрытой каюте напротив разметавшуюся на кургузом диванчике женщину в рубашке с кружевной оборкой на груди.

Назавтра Сенюшкин перенес его постель на парусиновую койку к торпедистам, а по боевым постам передали устное распоряжение Мирского, запрещающее без надобности появляться ночью в офицерском отсеке.

- То ли еще будет! - кратко прокомментировал это событие мичман Придыбайло.

А замполит в подходящий момент спросил командира:

- Не напрасно ли чудишь, Сергей Егорович? Домой вернемся - в дивизионе проходу не дадут.

- По мне пусть хоть на весь флот разнесут, - хмуро буркнул Мирский, - а во втором зевакам делать нечего!

Замполит внимательно глянул на него, улыбнулся каким-то своим мыслям.

- Тебе влюбиться надо,- вдруг сказал он. оторопевшему командиру, - чтобы плесень военная с тебя сошла.

Мирский выразительно крутнул пальцем возле виска, бросив странный взгляд на замполита.

- Нет, в самом деле, - невозмутимо продолжал Иван Ильич. - Приглядись получше к Наташе. Чем тебе не невеста? Не был бы я женат, ни за что б не уступил.

- Та-ак, - нараспев произнес командир. - Выходит, ты, Иван Ильич, решил стать сватом.

- С чего ты взял? Просто сказать тебе хочу: зря ты сычом па нее глядишь. Ей и без того круто в жизни пришлось. Ленинградскую блокаду перенесла. И жених у нее на фронте погиб. Летчиком был. Это она для виду лихость на себя напускает. Поверь мне, Сергей Егорович, ведь я учитель и в людях немножко разбираюсь… Душа у нее нежная и незащищенная.

Этой же ночью Мирскому пришлось подкрепить свое запрещение делом. Спустившись вниз после «собаки» - вахты с ноля часов до четырех, он увидел возле открытой двери помощничьей каюты какую-то неясную фигуру.

- Я только простыню поправить, товарищ командир… - оправдывался застигнутый врасплох Сенюшкин.

- Вон отсюда! - прошипел Мирский, показав вестовому ладонь с растопыренными пальцами.

- Ну что ж, справедливость восторжествовала! - прослышав о конфузе приятеля, сказал трюмный Чугунов. - Теперь не придется мне, Сенюшкин, одному на губе припухать. Слышь, а какой арест кэп тебе отвалил, простой или строгий?

- Это еще не все, попомните меня! - многозначительно изрек мичман Придыбайло.

Лодке по конструкторскому заданию предстояло работать в подводном положении. Для этого ей назначили район моря контрольно-протравленный и потому относительно безопасный. На кромках его лежали затопленные суда, которые предполагалось использовать в качестве акустических мишеней.

Готовясь к ответственным испытаниям, инженеры почти круглые сутки проводили в носовом отсеке. Раскатывали прямо на палубе чертежные рулоны, что-то паяли в аппаратуре, наполняя тесное помещение резким запахом канифоли. Понимая важность происходящего, даже Чугунов с Сенюшкиным не решались предлагать свою помощь Наталье Сергеевне.

- По местам стоять к погружению! - раздалась по переговорке команда вахтенного механика. Глухо ухнула вода в балластные цистерны, сразу стало тихо за бортом и замерла под ногами чуткая палуба, А уши словно закупорило ватными пробками.

- Глубина тридцать метров! - сообщил командир.- Приступайте к эксперименту!

- Хорошо! - не по-военному откликнулась по трансляции Наталья Сергеевна и немного погодя сказала: - Пожалуйста, попрошу держать курс ноль градусов, скорость четыре узла.

- Четырнадцать лет на флоте, - громко удивился сидевший на горизонтальных рулях мичман Придыбайло, - а первый раз вижу, как баба лодкой командует…

- Не отвлекайтесь! amp;apos; Держите глубину! - резко оборвал его Мирский.

- Теперь нужен курс девяносто! - снова запросила Наталья Сергеевна.

- На румбе девяносто градусов!

- Глубина тридцать метров! Лодка на ровном киле! - доложил Придыбайло, продолжая мысленно костить новоявленную командиршу.

- Большое спасибо! Принимаем эхо от предмета значительной протяженности на большом удалении.

Мирский склонился над картой. Ага, видимо, это первый топляк. Пеленг и дистанция совпадают. «Приличную аппаратуру сделали эти сухопутные люди», - удовлетворенно подумал он.

- Просим курс двести семьдесят градусов!

- Есть двести семьдесят!

- Что это такое? - вдруг воскликнула Наталья Сергеевна и тут же взволнованно зачастила: - Эхо от мелких предметов. Прямо впереди, очень близко!

- Стоп оба мотора! Боцман, ныряй! - мгновенно изменившимся голосом приказал командир.

- Вот и влипли! - выдохнул Придыбайло,

Первыми услыхали скрежет те, кто был в носовом отсеке. Растерявшиеся инженеры перебрасывались недоуменными взглядами.

- Минреп с правого борта! - ответом на их безмолвный вопрос прозвучал тревожный доклад вахтенного.

Что такое минреп, инженеры знали и понимали, сколько смертей закреплено на свободном его конце. Да и по бледным, напряженным лицам бывалых моряков они осознавали всю серьезность положения. Мысль о том, что может произойти каждую секунду, леденила им кровь. А металлический скрежет предательски медленно удалялся назад. И тут, разорвав гнетущую тишину, раздался звонкий женский голос:

- Впереди чисто! Никаких предметов нет!

- Пронесло! - расплылся в улыбке мичман Придыбайло.

В ореоле белесых пузырей с шумом выбросилась лодка на поверхность. И словно волнение людей передалось ей, долго не могла уравновеситься, переваливаясь с носа на корму.

- Передайте циркулярную, - смахнув со лба бисеринки пота, приказал командир радисту. - Обнаружена минная банка. Координаты…

Потом, постояв какое-то время на откидной площадке ходового мостика, вновь наклонился к переговорной трубе: