То есть, это что же получается?

Намеренно проиграть я не могу, потому что подставлю Диану. Меня будут заставлять выигрывать любыми способами, включая самые мерзкие.

А если… если я и правда окажусь неспособен обогнать две другие тарелки в своей тройке? Если парни гоняют лучше меня, что тогда?

Тогда… Ну, раз-другой товарищ инструктор меня, вероятно, ещё проверит — дабы исключить «случайно», и всё такое. А потом объявит Жан-Полю, что говно у него, а не агенты внешней разведки, и в этот раз приволокли вместо гонщика такое же говно.

Отпускать нас под честное слово, что никому не расскажем, какими методами господин Монтрезо-младший пополняет свою команду — Жан-Поль, конечно, наивный, но не до такой же степени. Программа-то, видать, ещё скоропостижно скончавшимся папой разработана и обкатана на таких счастливчиках, как я, не раз и не десять.

Сцапать в свои сети подающего надежды парня. Посмотреть, на что способен в деле. Если реально способен — оставить в команде. Как войдёт во вкус, начнёт бабло зашибать, так и сам уходить не захочет — логика, вероятно, такая. А если окажется, что прогадал — ну, тоже не беда. Шипом ядовитым уколоть, или дубинкой по башке огреть — дело недолгое.

Нас с Фионой похищали ни фига не на глазах изумлённой публики. Диану, скорее всего, тоже. Не было портала — бац, появился. А потом, наверное, точно так же — бац, и исчез. И никаких тебе следов! Если кто-то в мире свежего воздуха и вкусного пива и рыпнется нас искать, хрена с два у него получится. Надёжная схема, молодец у Жан-Поля папаша.

Значит, получается, что? Получается, что Фиона права, и я должен победить. Другого выхода мне тупо не оставили.

Та-ак.

Я почувствовал, что начинаю злиться. Терпеть ненавижу, когда меня к стенке припирают.

Ладно, уговорили! Полетаем, смертнички. А что делать дальше, будем разбираться потом.

Я уставился на экран. Пока занимался, по мнению Дианы, не своим делом, то есть думал, второй заезд уже закончился, и стартовал третий. Я, дурак, за происходящим не следил, и какие ещё подлые приёмчики используют на трассе соперники, не разглядел.

Ладно, разберёмся в процессе. Сейчас меня больше беспокоило другое — время. Его показывали с левой стороны экрана. Два аккуратных столбика: номера гонщиков и секунды.

Первый, второй, третий… Н-да.

Хреновы, Костя, твои дела. Если верить экрану, моё вчерашнее лучшее время сюда вписали бы предпоследним. Последний, номер пятый, судя по отрыву от тех, кто находился выше, тупо забил на гонку и вообще никуда не поехал. Ну, или пешком пошёл.

Что с ним происходило, я не видел, а переспрашивать у Фионы или номера двенадцатого, стоя прямо под экраном: «а чего это пятый так хреново проехал?» — показалось идиотизмом.

Так, Костя, — одёрнул я себя, — давай без паники!

Ещё раз посмотрел на турнирную таблицу. От времени предпоследнего гонщика моё вчерашнее отделяли семь с половиной секунд. Если рассуждать с позиции тех, кто не в теме — фигня. А в мире гонок, где счёт идёт на тысячные доли мгновения — почти пропасть. Хотя… Ехал-то я вчера — не сказать, чтобы на расслабоне, но и выкладываться всерьёз даже в мыслях не было. Значит, если поднапрягусь — догоню, наверное… Стоп, никаких «наверное»! Должен догнать, и точка.

Номера восемь, девять и десять пошли на второй круг. Я поклялся себе, что окончание этого заезда и весь следующий буду смотреть внимательнее, чем первое в жизни кино для взрослых. Все местные фишки изучу.

— Номера одиннадцать, двенадцать, тринадцать — приготовиться, — прокатился над трассой усиленный мегафоном голос товарища инструктора.

Как — тринадцать?! Почему — тринадцать?! Четыре раза по три — это ведь двенадцать, мой заезд не сейчас?!

— Идём, — сказал номер двенадцатый. И потопал к боксам.

А я раньше, чем вылетел вопрос, вспомнил, что седьмой номер вчера разбился. Вот почему сместилась очерёдность.

— Идём, Костя? — спросила Фиона.

Я стоял столбом. Слишком уж быстро оказалось, что нужно ехать, офигел слегка. Фиона участливо заглянула мне в глаза. Взяла за руки и пискнула:

— Я с тобой! Не бойся.

Ещё какое-то время у меня ушло на то, чтобы пересилить рвущийся наружу истерический хохот. Отвечать не стал, тогда бы он точно прорвался.

Молча сжал руку Фионы и пошёл на старт.

— Спасибо, товарищ инструктор! — сердечно поблагодарил я, когда мне на голову напялили обруч и закрепили на спине поводок. — Теперь-то я точно не разобьюсь, правда?

Товарищ инструктор посмотрел, как на дебила, и нахлобучил поверх обруча шлем.

Скомандовал:

— По машинам.

В этот раз кресло подхватило меня, будто родного — мягко и уверенно. Через секунду после того, как я нажал кнопку «Слияние», понял, что шунты уже в разъёмах.

Включил экран. Так и есть, все девять разъёмов светятся зелёным. Покосился на парней в соседних машинах. Одиннадцатого не видел, его заслонял двенадцатый. А двенадцатый сидел, будто проглотив лом — видимо, со слиянием повезло меньше, чем мне.

Понимать бы ещё, что это значит. Вдруг, сам того не подозревая, обладаю преимуществом? И спросить-то не у кого, не товарища инструктора же расспрашивать. Он сюда не для того пришёл, его дело — поводки опечатывать… Ладно, с ним когда-нибудь тоже разберусь.

Сейчас моя задача — стартовать так резво, как смогу, и попытаться обойти соперников. Пока меня не зажали «в коробочку», как третьего номера, или ещё какую гадость не придумали. Всё-таки одиннадцатый и двенадцатый в команде давно, а я только сегодня нарисовался. Неизвестно, о чём парни успели договориться, пока мы к боксам шли.

— Ready! — гаркнуло в наушниках шлема. Я, скосив глаза, увидел, как замерла в своём кресле Фиона. — Steady!Go!

Мы рванули.

Лихого старта, как я планировал, не получилось.

Метров через триста после «Go!» понял, что одиннадцатый и двенадцатый уделывают меня, словно младенца. А еще метров через пятьдесят сообразил, почему.

Рявкнул:

— ***!!!

Фиона аж подпрыгнула:

— Ты чего?

— Нас двое! Наша машина тяжелее! Нам их в жизни не обогнать!

— Ой, Костя… — Фиона сжалась в кресле. Если бы могла, обмоталась бы хвостом. — И что же делать? — Всхлипнула. Потом ещё раз. Потом — осознав, видимо, безнадёгу происходящего, заревела навзрыд. — Я из-за вас стал кормом для червей! — проорала, ткнув пальцем в убегающие машины. — Чума возьми семейства ваши оба!!!

У-у-у, понеслась душа в рай. Ща ещё чего-нибудь загнёт. Хотя, пусть лучше так, чем рыдает.

Я отчаянно жал на газ. Не знаю, зачем — безысходность ситуации была очевидна. Если я кого-то тут и смогу обогнать, то только самого неудачливого лоха, и то в момент, когда его удача на перекур выйдет. И жал я на газ, наверное, просто потому, что не привык так быстро сдаваться.

А через несколько секунд вдруг понял, что расстояние между мной и идущими впереди машинами сокращается.

Моргнул — раз, другой. Нет, не показалось. Они действительно стали ближе.

Блин, вот я дурак! Из-за веса машины у меня просто-напросто длиннее разгон. А максимальная скорость должна быть такой же, как у парней — если не выше. Ведь, раз моя машина больше, она по определению должна быть мощнее. А значит, что? Значит, если я продолжу вваливать на всю катушку, ближе к повороту у меня, теоретически, появится шанс.

Парни ведь перед поворотом наверняка сбросят скорость, вряд ли настолько упороты, что влетят, не притормаживая. Мне, конечно, тоже придётся притормозить — но тут уже вопрос, у кого больше дури, а не народу в машине.

И ещё. То, что я больше и тяжелее, в каком-то смысле может сыграть мне на руку. В каком-то. Очень призрачном. Если всё-таки удастся догнать соперников.

— Умолкни, доброта! — внезапно взвыла Фиона. И ткнула пальцем в машины, несущиеся впереди. Нас, судя по происходящему, уже сбросили со счетов, парни соревновались между собой: двенадцатый номер обходил одиннадцатого. — Огненноокий гнев, я твой отныне!