Стоило мистеру Пибоди переступить порог моей квартиры и распрощаться со мной, как я не выдержала и расплакалась. Во время семейного совета, на котором обсуждалась участь ещё всего лишь фантомного миллиардного наследства, никто из членов семьи не вспомнил имени Рокки – моей единственной кровной внучки. И я, страдающая оттого, что меня все позабыли, сама, по примеру своих детей и внуков, пусть и на мгновение, но забыла о самом главном человеке, отождествляющем продолжение меня самой в этом мире…

Добравшись до постели, я прорыдала в подушку до самого рассвета.

Болящие от выплаканных за ночь слёз глаза беспокоили меня не меньше, чем ожог предплечья, но к моменту приезда Закари, Присциллы и Бена я привела себя в порядок. Сегодня был не особенно жаркий летний полдень, по небу ходили облака – дети везли меня в дом у озера. Закари предпочитал молча слушать обожающую поболтать Присциллу, и я тоже отдала предпочтение роли слушателя. Именно от Присциллы я узнала о том, что Валери вместо семейной поездки за город решила отправиться в гости к лучшей подруге Серафине. Сидящий слева от меня Бен, с головой ушедший в свой планшет, за всю дорогу не проронил ни слова. В конце пути я попробовала поинтересоваться у пятнадцатилетнего подростка, какие у него планы на лето, на что он пожал плечами и, не отрывая взгляда от своей игрушки, ответил коротким: “Да ничего особенного”. Бен был неплохим мальчиком, вот только слишком зависимым от интернета, отчего разговаривать с ним было даже сложнее, чем с Закари в его возрасте.

Наконец мы приехали к дорогому моему сердцу дому, который я любила называть домом Шона. Маленький, но двухэтажный, деревянный и уже заметно постаревший, с дощатым крыльцом и резными перилами, особенно красивым он был осенью… Жаль, что сейчас не осень.

Закари вытащил из багажника мою ручную кладь, заполненную вещами, которыми я не планировала воспользоваться, и мы последовали за Присциллой и Бенном, отправившимся открывать входную дверь дома.

– Мы сомневались, – вдруг подал голос Закари, когда мы уже стали подниматься на крыльцо, – мудро ли оставлять тебя одну, да еще и на целую неделю.

– Я оставалась здесь прошлым летом на целый месяц, и никто из вас не переживал на этот счет. Что изменилось с тех пор?

– Дорогая наша, ты стала старше, – отозвалась моя невестка, встретившая нас в прихожей.

“Ну да, конечно, именно это вас всех и беспокоит, а не кое-что другое”, – мысленно проворчала я и сразу же одернула себя – ни в коем случае нельзя становиться вредной старухой.

– Не забывайте писать нам смс-ки, обязательно каждый вечер, чтобы мы не переживали.

“Не они мне должны писать – а я им. Я должна позаботиться о том, чтобы они не переживали – не они должны заботиться о моём спокойствии. Звонок не нужен – смс-ки вполне достаточно”.

Мы зашли в гостиную, Закари обернулся через плечо:

– Может быть, оставить твои вещи на первом этаже?

– Я не буду спать в гостиной на диване – у меня всё ещё достаточно крепкие ноги, чтобы ходить туда-обратно по лестнице, так что будь добр, отнеси мои вещи в спальню наверх.

Возможно мой голос прозвучал немного строго – просто мне надоело чувствовать себя не́мощной обузой, какую из меня регулярно пытаются вылепить мои взрослые дети.

Подойдя к панорамному окну, я хотела насладиться видом, но вдруг услышала шепот Присциллы. Она наверняка думала, что я не услышу её, но сейчас мой слуховой аппарат был накручен на максимум, так что я расслышала каждое слово в её желающем остаться неуслышанным шепоте:

– Да не спорь ты, занеси наверх, знаешь ведь, что люди в таком возрасте упрямее ослов.

Вот так вот меня не со зла, а скорее из неотесанности, сравнили с ослицей, что меня отчего-то вдруг даже задело… Была ли я когда-нибудь упрямее ослов? Я упрямо воспитывала не своих детей, упрямо считая их своими, а позже их детей упрямо обозначала своими собственными внуками – это считается?

У родителей Присциллы пять дочерей – Присцилла четвёртая по счёту. Когда они состарились, их тоже хотели сдать в престарелый дом, но в последний момент их старшая сестра перетянула ситуацию на себя и перевезла их обоих жить в свой роскошный дом на окраине города. У меня было трое детей и никто из них не пожелал забрать меня к себе, и никто из них не попробовал отстоять моё право на самостоятельную жизнь в собственной квартире – каждый из них посягнул на мою свободную старость.

Дети спешили успеть на вечеринку в честь дня рождения подруги Присциллы, так что прощание прошло быстро: меня вскользь приобняли, Бен приобнял меня чуть дольше, пусть и не выпуская планшета из рук, после чего все они поспешили к выходу.

– Подождите…

– Что такое, мама? – обернулся Закари.

– Когда вы получите своё наследство, не обделите Рокки, пожалуйста.

– Ах да, Рокки… – взметнула руками Присцилла. – Ну, до получения наследства нам ещё нужно разобраться хотя бы с датой и местом проведения аукциона…

– По поводу Рокки… – начал Закари, но Присцилла и в этот раз его перебила.

– Конечно никто её не забывает. Ну всё, нам пора, нельзя опаздывать, а то Глэдис меня живьём съест.

Я закрыла за ними дверь и через окно пронаблюдала за тем, как торопливо отъезжает их автомобиль. Когда их след скрылся из виду, я вернулась в гостиную, взяла пульт от проектора и заставила его белоснежное полотно опуститься напротив камина, который у нас получился неказистым, отчего мы его никогда не топили. Полгода назад Закари оцифровал для меня все старые фотографии и в сумме с новыми фото, и видео, поместил всё на одну флешку и подарил её мне. Пожалуй, лучший подарок от моих детей. Их кофемолки, фены и сервизы всегда были невпопад, но вот эта флешка с отсортированной по датам историей нашей семьи стала для меня настоящей ценностью.

Достав бутылку вина из запасов, установленных подле нефункционирующего камина, я налила себе полбокала сухого красного вина, нарезала фруктов и устроилась на диване, впервые в жизни даже не подумав протереть его от пыли. До наступления ночи ещё было слишком далеко. Хорошо, что Геральт был любителем фото и видеосъемки. Плохо, что досмотреть картотеку до конца у меня не хватило душевных сил – слишком счастливой семьёй мы когда-то были, слишком чужими друг другу оказались в итоге.

Девять часов вечера – пора писать сообщение Закари.

Я взяла в руки свой старый телефон с сильно поцарапанным экраном и, хорошенько подумав, решила написать стандартный текст, который не смог бы выдать ничего неладного: “Собираюсь ложиться спать. Мама”. К моему удивлению, ответное сообщение пришло мгновенно: “Ok”. Не “Спокойной ночи, мама”, не “Приятных тебе снов” – ничего подобного. Просто “Ok”. Однако именно это меня как раз не удивило.

В комнате было темно – я включила свет только над поверхностью высокой кухонной зоны, за которой в прежние времена я любила стоя готовить что-нибудь сложное и непременно вкусное. С уходом Геральта готовить мне стало некому, что очень жаль, ведь я до сих пор очень сильно люблю это дело.

Отложив в сторону телефон, я взяла в руки чернильную ручку и пододвинула к себе заранее приготовленный линованный листок. Произведя тяжелый вздох, начала писать слова, которые прокручивала в своей голове последние трое суток, и которые, сама того не сознавая, выучила наизусть:

“Дорогие мои!

Наследницей Арми Боффорта была названа я, а не все вы, потому вы должны понять, что исключительное право распоряжаться этим наследством принадлежало только мне. И я воспользовалась своим правом – я распорядилась доверенным мне наследством по своему усмотрению.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.