– Думаю, его величество не вполне удачно выразился, – миролюбиво заметил герцог.

Он только что расправился со свекольным супом и теперь споро уплетал тефтели с беконом и фасолью. И то и другое было подано в весьма скромных количествах. Остальным придворным, обедавшим в большой столовой, досталось что-то вовсе скудное и скучное.

– Очевидно, – предположил Клогг-Скрапп, – король желал отметить воодушевление, с коим народ Ригонии принял нашу Камелию, и извиниться за то, что Альгота встретила нас непролазными снегами. Не будем слишком строги…

– А я думаю, – отрезала графиня Виртен, – что он знает! Я ведь говорила вам…

Она повернулась к принцессе, собираясь продолжить.

– Нора! – в голосе герцога прорезалась непривычная сталь.

Графиня посмотрела на него с испугом.

Клогг-Скрапп выразительно оглядел комнату и постучал себя по мочке уха.

Да, ваша светлость, чужие уши тут есть, и ближе, чем вы думаете. Правда, королю я вас не выдам. А графу Данишу…

Я так и не решила, сообщать ли ему о Камелии и Джеруче. С той ночи принцесса не заговаривала со своим секретарем, даже не смотрела в его сторону. Может быть, страстное свидание в Небенске было прощанием и теперь все кончено? Тогда и доносить не о чем.

– Э-э… вы заметили, что в здании нет ни одной печи? – нашлась графиня. – А между тем здесь так восхитительно тепло!

– Это свойство животворящей магии дворца, – принцесса ухватилась за безопасную тему. – Летом он накапливает в себе тепло, которого хватает затем на всю зиму, неважно как сильны морозы.

– Воистину полезное свойство, – одобрил герцог, рассматривая свою пустую тарелку. – Излишне, гм, стройные люди имеют обыкновение мерзнуть. Но нам холод не грозит!

После обеда объявился барон Кейринг, посол Вайнора в Ригонии, шумный брюзгливый толстяк. Долго жаловался, что ему вовремя не сообщили о прибытии ее высочества, иначе он примчался бы выразить свое почтение посреди ночи! Потом рассыпа́лся в подобострастных восторгах и уверял в готовности служить, потом сетовал на погоду…

Графиня увела уставшую от его излияний Камелию, чтобы подобрать наряд для ужина. Барон моментально утихомирился.

– Вы знаете, что девица Болли снова во дворце? – негромко обратился он к герцогу.

– Они видятся? – спросил тот.

– Насколько известно, нет. Но, как вы понимаете, наверняка сказать невозможно.

Клогг-Скрапп сжал себе подбородок сухими пальцами и произнес, глядя в никуда:

– Что ж, посмотрим, нельзя ли извлечь из этого пользу…

Вскоре после ужина его пригласили к королю. Вернулся герцог через час в приподнятом настроении и сообщил, что Альрик предстал перед ним другим человеком. Был любезен, улыбчив, принес извинения за нерадушный прием и свое внезапное бегство, объяснив его неотложными делами: «Вы же сами видели, что творится в городе».

Было подано вино из личных королевских погребов. Альрик поднял тост за союз между Ригонией и Вайнором и пообещал торжественно представить невесту двору во время Зимнего бала. Обычно бал проходит в самый канун Ночи Всех Богов, но в этом году состоится немного раньше и будет посвящен прекрасной камелии Севера. А пока король намерен сделать все, чтобы завоевать расположение невесты!

К вечеру я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы вернуться к своим шпионским обязанностям. Ускользнула из комнат принцессы и поскреблась к Джеручу и его слуге, или кто он там на самом деле. Хотелось понять, в каком кавалер настроении. Отступился или намерен бороться за свое чувство?

– А, кошка, – сказал Ялун, отворив дверь. – Так и знать, что это ты. За мясом приходить? Не хотеть птичьи кишки?

По тону чувствовалось, что он моей разборчивости не одобряет.

Комната, отведенная секретарю ее высочества, была небольшой, но с приличной мебелью, ширмой, скрывающей кровать, закутком для слуги и лучезаром в форме гриба на длинной ножке. Кавалер Джеруч стоял посреди комнаты, голый по пояс, выставив напоказ смуглый торс тренированного бойца. От него пахло мылом и чистотой, мокрые смоляные волосы блестели так, словно кто-то растворил в воде пару бриллиантов и этим раствором спрыснул ему голову.

Вид полураздетого эйланца сейчас же вызвал в голове картины их с принцессой ночного рандеву, и я сделала вид, что принюхиваюсь к кофру, в котором прятался волшебный сундучок. Никогда-никогда больше не буду подглядывать за любовными свиданиями! И никому не расскажу о том, что видела – пусть хоть пытают!

– Белка – благородная барышня, ее желудок не принимает простонародной пищи, – серьезно сказал Джеруч. – Дай ей копченой печени.

– Сейчас, кошка, подождать.

Ялун подал кавалеру сорочку. Открыл кофр, уложил в него дорожную купальню вроде той, что я видела у Камелии, и лишь затем взялся за волшебный сундучок.

При этом он что-то сказал своему господину на родном языке. Тот ответил. От их интонаций воздух наполнился предчувствием грозы.

Эйланского я по-прежнему не понимала, но после уроков с принцессой приноровилась к звучанию чужеземной речи и стала быстро выхватывать из нее редкие знакомые слова.

Пока знакомое слово было только одно: «опасный».

А в следующий миг я подавилась куском печени.

– …мьян мирджам, – закончил фразу Ялун.

«Мой повелитель».

Всякий, кто читал знаменитую пьесу Флоттена Сторсона «Наследники», знает, что это старинное ланнское обращение в нынешнем Эйлане применяют лишь к особам королевской крови! И не кто попало применяет, а лишь приближенные из старших родов ланнской сотни.

Джеруч резко оборвал слугу.

Но тот упрямо повторил:

– Джаг, мьян мирджам!

«Нет, мой повелитель!»

Потом Ялун заговорил быстро, горячо, и Джеруч отвечал с не меньшим жаром. Они спорили, не забывая приглушать голоса, отчего напряжение в комнате только росло.

Я судорожно проглотила непрожеванную печень.

Не может быть… Кто ему позволил? Как? Почему? И вайнорцам все известно!

Что они задумали? Это заговор? Что будет с Ригонией? Со всеми нами?

Игры кончились, Карин. Даниш должен узнать…

Завоевывать невесту король начал на другой же день.

С утра камергер Глуф объявил, что его величество Альрик будет счастлив пригласить ее высочество Камелию на прогулку в парк – с подобающим ее положению сопровождением.

Компанию принцессе составили три фрейлины и десяток дам во главе с графиней Виртен, герцог Клогг-Скрапп с полудюжиной самых знатных дворян – все в своих лучших мехах. И камергер Глуф с двумя помощниками в качестве провожатых.

«Секретаря» не позвали. Охрану тоже не взяли, только капитана Кариса. Без оружия, чтобы не оскорблять его величество недоверием. Наше движение по дворцу и так напоминало парад маленького павлиньего войска.

Зато король вывел в парк целый полк гвардейцев. Но вооружены они были не саблями и не пистолетами – со всех сторон раздавался бодрый скрежет лопат.

Кайса зазевалась, высматривая своего фендрика. Я соскочила с ее рук и побежала по расчищенной дорожке.

Лучшего дня для прогулки и выдумать нельзя! Такого ясного неба сто лет не было. Ни одна веточка на деревьях не шевелилась, снега мурлыкали, как пригревшийся на солнце кот. Нежа наконец сменила гнев на милость…

– Далеко не убегай! – крикнула Кайса мне вдогонку.

Я оглянулась на дворец и не смогла охватить его взглядом. Слишком велик. Настоящий лес – стена леса! Одно дело видеть его на картинах и совсем другое – воочию. Деревья, одетые бледной листвой, срастались между собой не менее плотно, чем кирпичи, спаянные раствором. Стволы и ветви переплетались с изяществом танцовщиц, сошедшихся в тесном хороводе, оставляя лишь просветы для окон. Стекла в них блестели, как лед в лужах, изогнутые проемы обрамляло кружево ползучих растений. Плети плюща и гортензии карабкались по сучьям, соединяясь над зданием в живые купола.