— А чего хорошего? На руки женщина к мужчине должна попадать по его желанию, а не обманом!

— Макс, ну подожди.

— Нечего ждать. У меня ноги мокрые. Я домой поехал.

— Макс ты же меня не бросишь здесь одну?

— А что такое? Родители тебя заберут.

— Родители уже уехали. Макс, поехали к тебе домой. Тебе ноги надо будет в горячую воду и натереть их чем-нибудь.

— А ты то здесь причём? Я это и сам могу сделать.

— Макс, ну хотя бы чаем меня напои, а то я тоже замерзать начинаю. А оттуда я на такси уеду. Ну пожалуйста. Пусть этот день закончится хорошо, Макс?

— Да чёрт с тобой, Литвинова, поехали. Выпьешь чашку чая и свалишь домой, поняла?

— Поняла, Макс! У тебя есть, что к чаю?

— Ну начинается! Дяденька дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде, да, Поля?..

Шёл быстрым шагом. Полина семенила рядом.

— Макс, а почему такси не вызвать? — Продолжая идти, посмотрел на неё.

— А почему не пешком? Я вижу принцесса разучилась ходить ножками? Здесь идти совсем ничего. Но ты можешь себе вызвать такси.

— Ну ладно, Макс, пойдём пешком. Я же о тебе беспокоюсь. У тебя ноги мокрые, ты сам сказал.

— Спасибо за заботу, мадемуазель Литвинова. Ножка не болит? Может на горбушке тебя подвести? Заодно споёшь, как там, битый не битого везёт.

— Макс, ну ты что обиделся? Я же пошутила.

— На ребёнка обижаться, это себя не уважать. Просто в следующий раз, Полина, если ты реально ножку свою подвернёшь, я могу подумать, что это очередная шуточка с твоей стороны. И придётся тебе на трёх полусогнутых ковылять.

— Макс, ну извини… А почему на трёх полусогнутых?

— Не догоняешь?

— Нет.

— А ещё самая умная и прошаренная. Эх ты. А на скольки тебе придётся ковылять? У тебя ведь останется одна нога здоровая и две руки.

— Ты хочешь сказать, что я на карачках поползу?

— Конечно. Руки тебе на что даны? Вот и будешь ими здоровой ноге помогать. Только платье подлиннее надень, чтобы задом голым не сверкать, когда ковылять таким макаром будешь. А ещё лучше штаны носи. Всё не так стрёмно будет.

— Да не буду я так ползать.

— Это почему?

— Меня муж на руках понесёт.

— Серьёзно? Не завидую твоему мужу.

— Ошибаешься, Макс. Моему мужу будут все завидовать.

Я словно на стенку налетел. Резко остановился. Полина тоже. Она вцепилась в мою руку, где локоть и почти повисла на ней. Смотрела на меня снизу вверх.

— Объясни мне тупому, почему твоему мужу будут завидовать? А то уже я что-то не догоняю?!

— Потому, что у него жена будет красавица и умница. Вот скажи, Макс, разве ты красавицу и умницу, какая у тебя будет жена, на руках носить не будешь?

— Красавицу и умницу? — Она кивнула. — Такая как ты? — Опять кинула. — А точнее это ты будешь моей женой?

— Да. Что в этом плохого, Макс?

— М-да, Полина, скромность явно не твой конёк. Но ты права. Если ты будешь моей женой, то я возьму тебя на руки и пронесу…

— Ну вот видишь! — Её личико засияло.

— До ближайшего мусорного бака. Засуну туда такую умницу и красавицу жену Полину, сверху крышкой прикрою и ещё придавлю чем-нибудь тяжёлым, чтобы сразу вылезти не смогла, да подхода мусоросборщика. А сам рвану в аэропорт и куплю билет куда-нибудь на Камчатку. На самую дальнюю точку, куда только на собачьих упряжках добраться можно.

— Главное, что туда можно добраться, пусть верхом на оленях или на собаках. Я тебя и там найду. Не ожидала я, Макс, что ты меня хочешь в мусорный бак засунуть. Ну и сволочь же ты Вольский.

— Если я сволочь, чего вцепилась в меня? Танком оторвёшь! — Двинулся дальше. Полина не отпускала меня, засеменила рядом. — Надеюсь у тебя нет ключей от моей квартиры?

— Нет. Я не стала тогда брать. Хотя хотела.

— Слава богу. А то не дай бог, в одно прекрасное утро проснусь и увижу перед глазами твоё личико. Да меня там сразу парализует или удар хватит.

— Почему? Я что такая страшная? Я даже очки сняла.

— Зря, очки тебе идут.

— Хорошо, я завтра их надену. А тебе какая оправа больше нравится?

— Мля, Полина. Детский сад, вторая группа. Ты ещё спроси меня, какой длины тебе юбки носить?!

— И правда, какой?

— Да убиться АП стену, Полина! Чтоб трусы видны были!

— А ты не заревнуешь? А то я могу такую юбку надеть.

Хорошо, что мы подошли к моему дому. Зашли в подъезд. Открыл дверь, пропуская пигалицу вперёд. Оказавшись дома, скинул ботинки. Разделся. Прошёл на кухню и поставил чайник на плиту. За мной на кухню зашла девчонка. Свитер, а точнее вязанную куртку она сняла, оставшись в кофточке. Обувь тоже сняла, по деловому напялив мои тапки.

— Чайник вскипит, заваришь чай. Заварка вот, заварник там.

— Я знаю.

— Не сомневаюсь. Всё прошарила в прошлый раз?

— Я не шарилась у тебя. Но чай заваривала.

— Всё, я в душ. А ты ничего больше не трогай в моей квартире.

Зашёл в ванную и закрылся, а то ума хватит, ещё ко мне полезет сюда, греха потом не оберёшься. Снял мокрые носки, посмотрел на них тоскливо. Раньше я носки не стирал, ибо было западло. Выбрасывал и надевал новые. Сейчас об этом можно забыть. Ибо как сказал когда-то бровастый вождь Малой Земли — экономика должна быть экономной. Вот мы на носках и экономим. Постирал и повесил сушиться. Потом сам залез под горячий душ. Всё таки продрог с мокрыми то ногами. Ляпота! Ещё бы умницу и красавицу сплавить домой побыстрее и расслабится можно. Жена, блин. Одуреть! Да проще застрелиться сразу из крупнокалиберного миномёта, чтобы уж наверняка. Какой длины ей юбку носить???!!! Представил её в короткой юбчонке, когда она нагибается и нижнее бельё видно. Тут же фантазия нарисовала эту картинку, и что на неё смотрю не только я, но и ещё какие-то имбицилы. И мне это почему то не понравилось. Нет, пусть лучше длинные носит. И вообще какого хрена я об этом думаю? Макс, ты идиЁт? У тебя точно рядом с этой очкастой пигалицей мозг перегревается. Интересно, а что она там делает?

Вылез из ванной, вытерся на сухо, надел спортивные штаны. По привычке вышел голый по пояс и босиком, так как мои тапки были у Полины. На столе стояла кружка с парящим чаем. Тут же лежало печенье.

— Макс, у тебя что, кроме стрёмных пельменей и плавленного сыра ничего нет? Слава богу хоть печенье нашла. — Сказала Полина, сидя на подоконнике, спиной к окну.

— Нормальные у меня племени из сои и собачатины. Зато от туберкулёза помогает хорошо.

— Фу, какая гадость. А что, самому пельмени нельзя сделать? Мы вот дома дружно все пельмени лепим. Знаешь как вкусно!

— Чтобы пельмени самому сделать, надо мясо купить, на мясорубке накрутить, тесто завести. А у меня мясорубка из каменного века, ручная. Такой моя прабабушка мясо ещё молола. Пробовал я уже, думал у меня стол в спираль завернётся. Так что лучше я куплю готовые. Зато дёшево и сердито… Так, я не понял, а что за вид у тебя, Полина?

— А у тебя? Макс, а ты красивый, вон у тебя грудь какая и пресс.

— Я у себя дома! А вот ты чего разделась? Какого хрена?

— Макс, мне жарко стало. Чего ругаешься, я же не голая. Полувер твой большой нашла. Классно же на мне смотрится?

— Поля! — Я повысил голос. Достала уже! — Так нельзя, понимаешь?

— Почему нельзя? То, что я ещё маленькая, да? То, что мне нет 18, в отличии от моей сестры?

— Да не в этом дело, есть тебе 18 или нет. Ты же девушка! Так нельзя тебе вести себя.

— А как можно?

— Полина, пойми, ты же вешаешься на меня. Прёшь как танк. Это раздражает. Вот скажи, тебе приятен бы был парень, который постоянно к тебе липнет. Назойливый такой до одурения?

— Ко мне не липнут. Я таких сразу посылаю.

— Вот и с девушками так же. Нельзя так себя вести.

— Что ты всё заладил, нельзя, да нельзя. Научи меня, как можно?

— Я тебе что, учитель? — Сказав это, тут же понял какую хрень я сморозил. Полина захихикала.