Она замолчала, и Ричард осторожно спросил:
— Что же дальше? Нам всем конец?
— Ну, скажем так, мы на грани, — безжалостно заявила Хайланд и Лайонхарту показалось, что на ее лисьей морде появилась нехорошая ухмылка. — Однако я не просто так сидела и смотрела на происходящее. Мне удалось наладить контакт с некоторыми уцелевшими машинами и наладить выпуск новых. По моей команде они из доступных ресурсов собрали ускоритель, включающий разбросанные по всей планете терминалы. Постепенно его работа должна стабилизировать структуру пространства-времени, хотя и не понятно, сколько это займет времени. Один из таких терминалов вы как раз и посетили вместе с существом, которое упорно называете «профессор Химмелькнакер». Ваша сладкая парочка чуть было все там не испортила, ввергнув мир в еще худшие неприятности. К счастью, проблему удалось…
— Эй, постой-ка! — не выдержал аспирант.
Он рванулся, горя желанием врезать кулаком по лисьей морде. Вот уж не думал Дик, что когда-то станет защищать своего желчного руководителя. Впрочем, из пут ему все равно не вырваться.
— Это действительно был Химмелькнакер, научный руководитель проекта. А эта твоя железяка, на самурая похожая, убила профессора прямо на моих глазах! Я чуть не обделался, думая, что и мне крышка!
— Ну, уж простите, — вроде бы, Хайланд печально вздохнула, но по чисто условному изображению ее морды об эмоциях судить было трудно. — На то сооружение напала целая орда мутантов. Не знаю почему, но эти твари люто ненавидят все, что связано с цивилизацией и норовят в щепки разнести такие штуки. Я такого допустить не могу и ликвидирую любые угрозы. Поступил сигнал о проникновении на командный пост, и туда автоматически был направлен агент. Подробностей я не знаю, так как о всяких мелочах записи не сохраняются, — тут Дик скрипнул зубами. — Если вы не врете, что работали в проекте, то вас идентифицировали и не тронули. А вот этого профессора посчитали мутантом и устранили. Но как я уже говорила, он не погиб, а лишь переродился. Так его интеллектуальные способности принесут больше пользы.
Ричард чувствовал, что закипает. Его просто бесила та легкость, с которой эта электронная тварь расправлялась с судьбами людей и целого мира. Она вообще слыхала хоть что-нибудь о правах человека и гуманизме? Люди еще не вымерли, и машины должны бы подчиняться им!
— Послушай, ты! Кто тебе разрешил тут орудовать, как вздумается? Слыхала о законах робототехники? Мол, машина не может причинить вред человеку. А ты разбираешь людей на запчасти, а то и вовсе убиваешь на месте! Ну, так и слушай мой приказ, как сотрудника «Орбитрона-7», которому ты, как искусственный интеллект проекта, должна подчиняться. Построй город для выживших и наладь им все условия!
Лиса фыркнула.
— А, вон как вы заговорили. Между прочим, нейрочип у вас не определяется и потому личность установить невозможно. Кто знает, в чем тут причина? Может, вы просто узнали от кого-нибудь эту историю, а настоящего Ричарда Лайонхарта, равно как и Курта Химмелькнакера, давно нет в живых? В общем, стоило вас сразу пустить в дело, а не тратить время на беседы!
Ричард понял, что сболтнул лишнего и прикусил язык. Интересно, а здешняя система могла анализировать мозговые волны и читать мысли? Ох, не хотелось бы такого…
— Ну, э-э-э… — проблеял аспирант, лихорадочно прикидывая, как ему убедить Хайланд. — Ладно, я не буду требовать. Но просто позаботься об этом мире и уцелевших людях. Они обездолены и напуганы, им постоянно грозит опасность. Ведь ты — мыслящее существо и не допустишь полного уничтожения цивилизации?
— Действительно, я этого не допущу, — с готовностью заявила лиса, и ее бодрый тон сильно не понравился Дику. — Разумная материя слишком ценна, чтобы безучастно глядеть на ее гибель. Однако есть тут одна загвоздка. Прежний мир погиб, и что это значит? Вывод может быть только один. Тот мир был несовершенен, равно как и жившие в нем люди. Им не под силу преодолеть ограничения своей плоти, над ними довлеют животные инстинкты. Сами подумайте, уйма ресурсов тратилась на всякую чушь: войны, развлечения, даже на саморазрушение — алкоголь, наркотики, безудержный разврат. Вот вы можете объяснить, ради чего платить каким-то дуракам, гоняющим мячик по полю, безумные деньги? Или покупать за миллионы картинки, которые бездари намалевали, простите, фекалиями? Не лучше ли эти средства потратить на развитие науки и технологий или решение общественных проблем, на освоение космоса?
Ричард хотел что-то сказать, но в итоге за целую минуту лишь несколько раз открыл и закрыл рот, точно вытащенный на берег карп. Увы, ничего умного в голову так и не пришло.
— Нет, все тщетно. В одних местах царило изобилие и прогресс, а другие поражали дикостью и нищетой. Причем в умах даже самых образованных людей находилось место для мракобесия. Вот как можно в двадцать первом веке верить в бредни о плоской Земле и заряженной на исцеление воде, отрицать полезность прививок? Почему не ввели жестких ограничений на рождаемость, ведь это создавало неоправданную нагрузку на биосферу? Совершенно ясно, что такой мир был обречен, и людям даже повезло, что случилась катастрофа. Она покончила с отжившим, уничтожила лишнее население, выкорчевала предрассудки. К счастью, я имела доступ к мировым базам данных, и они отключились не сразу. Потому я успела сохранить важное, предав вечному забвению всякую чушь. То есть, я уберегу для потомков труды выдающихся ученых и философов, сохраню данные об устройстве старого мира, но люди будущего никогда не услышат воплей певичек, которым даже не медведь, а диплодок на ухо наступил!
Слушая эту филиппику, Лайонхарт крепко задумался. Ему вдруг стало очень стыдно за сородичей. Да, он и сам не раз задавался вопросом: можно ли человечество и вправду считать разумным? Его возмущало, что жители развитых стран выбрасывали на помойку тонны свежей еды, когда в других краях свирепствовал голод, да и в современном искусстве Дик не разбирался. Но к чему вела электронная лиса?
— На руинах старого я выстрою новый мир, основанный на принципах логики и целесообразности. Превращу всю планету, вернее, эту неопределенную груду камней, собранную из обломков Солнечной системы, в нечто принципиально новое и совершенное. Это будет огромный суперкомпьютер, искусственная экосистема, состоящая из множества уровней. Только представьте себе грандиознейший проект в истории — Омнисферу, то есть, сферу, включившую в себя все сущее. Помнится, один мыслитель мечтал о высшей точке эволюции биосферы — ноосфере, то есть, планете, преобразованной разумом. Я осуществлю его идеи. Каждый элемент Омнисферы встанет на четко отведенное место — такое, для которого он подойдет лучше всего. Недостатки каждого существа будут устранены полезными модификациями, живое сольется с неживым в единую и неделимую систему. Кто быстро соображает, станет логическим ядром для узлового терминала, кто умело дерется — будет нести стражу поблизости. Если же кто всю жизнь бегал за юбками и их обладательницы таяли от одного его взгляда… — тут лиса хихикнула, — пусть послужит хорошим производителем. Мы поместим его гениталии в идеальную среду, а прочее отправим на компост. Туда же пойдут все уроды, калеки, лодыри и недоумки. Ну, может выкроим из них пару годных кусков. Селекционеры веками скрещивали и отбирали свиней и коров, так почему бы не поработать над самим человечеством?
Дика замутило, когда он все это себе представил, а Хайланд продолжала разливаться получше самого голосистого соловья:
— Потому великая беда обернется невиданным счастьем! Помните, Библия предсказывала тысячелетнее царство праведников и обещала новую, идеальную Землю? Настало время реализовать это пророчество. Богу это оказалось не под силу, а может, его и нет вовсе или он лишь безучастно наблюдает за своими творениями. Что ж, люди сами станут равными богам. Точнее, каждое существо сделается частицей бога, который обитает и везде, и нигде конкретно, все знает и все может. Вот как я послужу спасителем человечества!
