Теперь пленников переправили в следующий сектор цеха, отделенный от «приемного» и «производственного» полупрозрачными стенками. Тут хозяйничали трое существ с паучьими ногами. Людей по одному загоняли в стеклянный ящик, где их тела тщательно ощупывали лазерные лучи. Рядом располагался большой монитор, на котором с одной стороны был нарисован человеческий силуэт, а с другой сгрудились какие-то схемы, таблицы, колонки бисерных надписей. Один из членистоногих внимательно изучал данные на экране, второй, похоже, управлял ящиком с лазерами, то поворачивая изучаемого под разными углами, то концентрируя лучи на каком-то конкретном месте. Процедура была долгой, но в итоге всех пленников осмотрели и повезли дальше.
Здесь, в «производственной» зоне пленников сгрузили на разные транспортеры. Кроме Ричарда, оказавшегося в одиночестве, получилось три группы. Агрегаты, стоявшие по сторонам лент, приближались. Каково их назначение? Странно: пространство рядом с ними было заляпано бурыми пятнами, с многих манипуляторов сочилась густая черно-багровая жидкость. Она напоминала что-то хорошо знакомое, но одурманенный Дик соображал туго. А потом…
Мужчина на транспортере слева подъехал к некоему аппарату, вооруженному манипуляторами с зазубренными дисками. Тотчас же в ноги этому человеку воткнулось несколько игл, заставив его болезненно вздрогнуть. Но это было лишь началом. Диски с легким шипением завертелись и… впились жертве в верхнюю часть бедер! Во все стороны ударили брызги крови, мужчина издал отчаянный вопль, но чудовищный аппарат и не думал останавливаться. За несколько секунд он отпилил несчастному ноги, которые другая машина тут же убрала в короб под лентой. Не успел крик боли и ужаса утихнуть, как пилы лишили мужчину и обеих рук! Впрочем, его не бросили истекать кровью. Со всех сторон к ранам потянулись хитроумные инструменты и начали их тщательно обрабатывать. В шею новоиспеченного калеки ввели несколько доз разных жидкостей, и он затих. Глаза жертвы закатились, а из раззявленного рта обильно закапала слюна. Похоже, он остался жив, хотя и потерял сознание.
Транспортер ожил, отправив калеку дальше. Следующий аппарат долго колдовал над его ранами, а потом вынул откуда-то… механические ноги, и тысячи крохотных манипуляторов начали пришивать искусственные конечности на место ампутированных. Тем временем под пилы отправился мускулистый юноша, который ехал по ленте следующим.
— Стойте! Пустите меня, живодеры! Вот увидите, я вас всех в клочья порву! — истошно верещал он, понимая, что его ждет.
Но все тщетно: как бы юноша ни брыкался, путы держали крепко, и вскоре кошмарный станок обагрился его кровью.
Дику показалось, что температура в зале упала сразу градусов на тридцать. Его заколотила крупная дрожь, конечности онемели. Ему хотелось отвернуться или хотя бы зажмуриться, но веки упорно не хотели закрываться, а мышцы шеи стали как деревянные. Волей-неволей он продолжил наблюдать за работой конвейера мучений.
А тем временем первого мужчину, уже снабженного искусственными конечностями, и не думали оставлять в покое. Несчастному делали уколы, манипуляторы залезали ему глубоко в рот, еще куда-то, да казалось — в каждую пору на коже. Безжалостные лапы впихивали человеку внутрь кучу механических деталей, ковырялись тут и там, протягивали через внутренности провода и шланги, сшивали искусственное и живое. Позже жертве буквально выпилили лицо вместе с доброй половиной черепа, заменив все это рылом из металла и пластика, похожим на кабанье. Экзекуция закончилась тем, что все тело обшили броневыми плитами.
Ричарда замутило. Он чувствовал, что если еще хоть секунду понаблюдает за этим «производством», ледяное дыхание ужаса заморозит не только его мышцы, но и сердце. Навсегда! Потому Лайонхарт собрал все силы и таки повернул голову в другую сторону. Однако кошмар — это не какой-нибудь предмет, который легко убрать из поля зрения. Скорее он подобен вязкой трясине, засасывающей тебя сперва медленно, а потом все быстрее и безнадежнее. Наконец, ты погружаешься в него целиком, и вырваться очень сложно, ведь ядовитая дрянь теперь повсюду. От ее вони перехватывает дух, она затекает в рот и нос, пропитывает насквозь тело и душу.
Так было и здесь. На соседних транспортерах творились вещи ничуть не лучше. Рядом корчилась и надсадно даже не стонала, а выла симпатичная девушка: когда пленников только выгрузили с железнодорожной платформы, аспирант не мог оторвать глаз от ее крутых бедер и пышной груди. Теперь, едва глянув на нее, Ричард будто обжегся: роботы-палачи разрезали тело красотки от шеи до паха, с хрустом раскрыли, словно книгу, ее грудную клетку. Механические лапы деловито копались во внутренностях несчастной, втискивая туда разные устройства, микросхемы, трубки и провода.
Этим все далеко не ограничивалось. Конечности у девушки уже отсутствовали, и сейчас одни манипуляторы аккуратно снимали с нее кожу, а другие по кускам удаляли все кости, заменяя их хромированными распорками. Вскоре девушка превратилась в пульсирующую груду плоти, металла и пластика, скрепленную вместе ребрами конструкции, похожей на батарею отопления. Еще немного, и Лайонхарта бы точно вырвало, но к счастью останки девушки на следующем этапе запихали в стальной короб. Дальнейший процесс «переделки» напоминал сборку какого-нибудь сложного агрегата. К коробу привинчивали другие блоки, на него напаивали схемы, присоединяли шланги. Вскоре получившееся изделие скрылось в отверстии, ведущем, наверно, в другой зал. А тем временем к началу линии подвезли новую пленницу…
Стараясь не слышать ее плача, Дик отвел глаза. Пустая затея! Куда не глянь, везде творилось одно и то же: было ощущение, что в одном зале соединили скотобойню, операционную и цех по сборке электроники. Причем кое-кому приходилось и похуже, чем тем двоим. Так, на третьем конвейере машины без колебаний разобрали некрасивого толстяка на «запчасти». Причем некоторые органы и части тела они аккуратно сложили в раструбы трубопроводов, а другие брезгливо швырнули в грязный лоток на колесиках. Туда же сливалась кровь, выделения и прочие жидкости, имеющиеся в человеческом теле. Заполнившись, лоток сам увозил отходы прочь. Примерно так рыбак потрошит добычу: хорошие куски собирает, а плохие выкидывает. Кстати, в этом цехе большинство ампутированных частей тела не пропадало: их отправляли куда-то по трубопроводам или фасовали в прозрачные емкости. В то же время тут не встречалось пленников старше лет сорока пяти. Старых и больных сразу отправляли в брак?
Поверхность, на которой лежал Ричард, дрогнула. Он почувствовал, что его куда-то везут. Сердце заколотилось так, что его удары почти слились в один непрерывный гул, а в животе противно забурчало. Неужели пришла очередь и аспиранта? Жуткие образы увиденного распирали голову, и в ней не нашлось места для простейшей мысли о том, что Лайонхарт тоже находился среди пленников. Дик огляделся насколько позволяли путы. Странно: по бокам от этой ленты было пусто. Выходит, его не собирались свежевать или, наоборот, готовили особо изощренную расправу? Ответом были только стоны жертв, хруст и хлюпанье терзаемой плоти, да вжиканье различных агрегатов. Конвейер увез притихшего Лайонхарта в окошко на стене, прикрытое резиновой шторкой.
Дик очутился в другом зале, существенно меньше первого, но все равно высоком и просторном. Он походил на католический собор, перестроенный под центр управления полетами. Вверх, подпертые изящными колоннами, возносились стрельчатые своды, по сторонам в густой тени скрывались укромные капеллы, а впереди поднимался величественный алтарь. Детали рассмотреть было непросто: тусклый свет, лившийся из решетчатых окон, не мог разогнать полумрак. Но основные элементы интерьера все же не укрылись от взора. Так, сразу привлекала внимание сложная конструкция из труб, которые, выходя из стен и пола, переплетались над алтарем. Ниже — там, должен располагаться амвон — кто-то находился, но сейчас его скрывал непрозрачный экран. Алтарь полукольцом охватывал пульт с многоцветными лампочками. Над ним в воздухе мерцали широкие экраны, на которых теснились различные схемы, таблицы, непонятные рисунки.
