В какой-то момент то здесь, то там начали сгущаться черные облачка, и вскоре над всей оранжереей развернулся темный полог — будто жирный дым от пожара смешался с туманом. Эта хмарь клубилась, и предметы за этой завесой искажались: так на мутной воде, тронутой ветром, колеблется отражение.

Кугель занервничал: черт, это очень походило на то, что происходило возле стены, когда его преследовал Фенрир! Что происходило и откуда брались все эти призраки? Робот-шар нервно озирался, ища, куда бы скрыться, и тут прямо ему на макушку упала тяжелая капля. Затем еще и еще — дорожку испещрили, быстро сливаясь в одно целое, темные пятнышки. Ну вот, только дождя не хватало! Вообще, корпус Кугеля был водонепроницаем, но все же плач небес его беспокоил. Возможно, потому, что это было довольно редким явлением: с тех пор, как он покинул родной поселок, он видел лишь туманы, росу и редкую морось. Похоже, влага в основном просто конденсировалась на многочисленных поверхностях, незаметно стекая вниз. Но может тут, чтобы создать растениям естественные условия, система климат-контроля устраивала и дожди? Ведь регулировала же она освещение, влажность и движение воздуха? Как бы то ни было, робот-шар, торопливо прокатившись с пару сотен метров, предпочел спрятаться под карнизом приземистого здания. Оно выглядело неплохим укрытием, ведь призраки сюда еще не добрались, и к тому же, стены были прозрачными — будет на что посмотреть, пока пережидаешь дождь.

Это походило на цех химического завода: гигантские чаны, опутанные трубами и проводами, ванны, в которые по желобам струилась мутная жижа, хитроумные агрегаты. Впрочем, по дороге Кугель видал и не такое. Однако кое-что приковало его взгляд, заставив даже забыть о метавшихся невдалеке гигантских тенях. Мостовой кран механическими лапами медленно поднимал из одной емкости нечто вроде огромного стеллажа с множеством полок. С них стекала, клубясь густым паром, маслянисто блестящая жидкость. Вот белесые клубы рассеялись, и…

— Во-о-аахх! — изумленно выдохнул Кугель, разглядев то, что было аккуратно на полках этой конструкции.

То были нежно-красные, с веточками бардовых прожилок, тяжи и куски, обтянутые полупрозрачной пленкой. Хм, они казались подозрительно знакомыми, только встречались обычно в другой обстановке, а потому их нелегко было сразу признать. Еще эти характерные полосы беловатого цвета на них, которые рассекали красноватую массу на неправильные сектора… Стоп! Да ведь это — оковалки мяса, каждый килограмм на сто! Но почему все окорока имели одинаковую, строго прямоугольную форму? Робот-шар рассеянно поглядел по сторонам, и ему на глаза попались квадратные плоды, которые покачивались на ветвях в ближайшей теплице.

«Неужели они выращивают это искусственно? — мелькнула догадка. — Но для кого? Может быть, где-то рядом поселение?»

Из раздумий его выдернул скрип, за которым последовал протяжный звон. Повернувшись на звук, Кугель увидел, что каркас на крыше одного из тепличных боксов прогнулся, и стекла, лопаясь, падали на землю. Выходит, призраки в своем буйстве таки что-то повредили? Но постой, нечисть вроде куда-то подевалась, и лишь клубы смога струились по оранжерее, да сеял противный дождь. Хотя… тут ударов не надо: рейки каркаса были сплошь изъедены ржавчиной и рассыпались прямо на глазах. Причем не только в этом боксе, но и в других! Странно, вроде бы роботы-насекомые тщательно ухаживали за оборудованием, так почему оно пребывало в таком состоянии? Персонала не хватало и эта часть оранжереи запустили?

Не встречая больше препятствий в виде стекла, дождевые капли забарабанили по листьям, и те… вдруг начали желтеть, и, съеживаясь, опадать! В считанные минуты полные сил растения обращались в высохшие палки.

— Это что, кислотный дождь или вроде того? — с беспокойством выдохнул робот-шар.

Однако страдали не только нежные побеги или металл. По дорожке зазмеились трещины, а в углублениях, где собирались лужи, бетон и вовсе раздробился на мелкие, рассыпавшиеся буквально в пыль обломки! А тут еще над головой что-то заскрежетало, и, подняв взгляд, Кугель с ужасом обнаружил, что карниз начал гнуться. В нем наметились дыры, и через те уже капало. Если так пойдет, он лишится укрытия!

«Черт, надо убираться отсюда!» — решил робот-шар, увеличивая обороты встроенного генератора.

Его круглое тело окутал голубоватый ореол — электромагнитное поле. По идее, вода — неплохой проводник, и капли, обретя заряд, должны отталкиваться. Хватило бы только батарей…

Глубоко вдохнув, Кугель выкатился под дождь, и, огибая лужи, направился… Интересно, куда? Этого он сам не знал, а просто на максимальной скорости помчался по лабиринту дорожек, просто надеясь выбраться из-под душа из ядовитых осадков. Со временем, действительно, капли стали падать реже, а оранжерея осталась позади. В то же время туман сделался гуще, и вскоре зона видимости сократилась до нескольких метров — причем, во всех диапазонах спектра. Да, что-то было сильно не так со всей этой влагой. Впрочем, тут ломай — не ломай голову, много не поймешь, а потому робот-шар просто двигался вперед.

Через какое-то время местность начала ощутимо подниматься, и передвигаться стало труднее. Приходилось выискивать уступы и перепрыгивать по ним с одного на другой. Начинались горы или приближалась еще одна стена? Кто же его знал… Так миновали несколько часов, и, наконец, пелена облачности начала редеть.

Кугель выкатился на небольшой пригорок, радостно засасывая в воздухозаборник чистый, наполненный морозной свежестью ветер. Человек сказал бы, что на душе стало легко, и, подчиняясь этому чувству, робот-шар подставил лицо яркому свету. Тот, как всегда, шел неизвестно откуда: просто зарождался где-то в бледной вышине, обильно изливаясь на мир. Надо сказать, довольно пустынный: лишь вершины отдельных гор кое-где прорвали махровое покрывало туч. Остановить взор было особенно не на чем, кроме, пожалуй, одного пика. Он высился прямо впереди и к нему вел длинный, хотя и пологий подъем. Выкрутив увеличение камер на максимум, Кугель не сдержал вздох изумления:

— Медведь?!

В самом деле, эта исполинская гора, вознесшаяся на головокружительную высоту, приблизительными очертаниями напоминала косолапого хозяина леса. Все было узнаваемо: массивная голова с округлыми ушами, хищно раззявленная пасть, мощное туловище и когтистые лапы, широко раскинутые в стороны. Нижние лапы тонули в облаках.

Но поражало даже не удивительное сходство горы с животным, а то, чем оказался этот пик на самом деле. Его склоны образовывали… сросшиеся друг с другом здания! Глядя на них, вспоминалась друза горного хрусталя, в которую объединились, ветвясь, множество кристаллов. Вот и здесь, тысячи сооружений, больших и малых, любых форм и размеров, странным образом переплетаясь, создавали эту гору. Каждая шерстинка на медвежьем теле была острой крышей какого-нибудь особняка. Клыки в пасти оказались громадными небоскребами. Паутина, которая налипла на мех, в действительности представляла собой бесконечную вязь дорог и мостов.

И, пожалуй, эта невероятная конструкция лишь казалась сцементированной воедино. Между каждым элементом чудовищного города существовали просветы, и сложно было понять, что удерживало их вместе. Вероятно, тут как в клубке: со стороны тот выглядит почти что монолитом, но если взглянуть в микроскоп, окажется, что это не так. Между каждым из волокон найдется немало свободного пространства, и во все стороны торчат отдельные ворсинки, и лишь некоторые точки хитро закрученных линий соприкасаются.

— Мне теперь лезть в этого зверя? — спросил непонятно, кого путешественник и зябко передернулся. Мигом вспомнились попытки Фенрира его сожрать. — Но каким образом?

На самом деле этот вопрос был лишен смысла. Кругом медленно катились волны облачного океана, и, если не считать медведя, то до ближайшего островка был не один километр. Причем, скорее всего любая из остальных горных «вершин» так же окажется циклопическим сооружением. Потому, не все ли равно, куда идти? Медведь, по крайней мере, находился ближе всех.