Курт оторвался от монитора и пристально поглядел на аспиранта. Его лицо сияло, как у ребенка, который только что получил в подарок долгожданную игрушку.

— Haec est magna victoria, iuvenis! [ «это великая победа, юноша» — лат.] Результаты эксперимента превзошли все ожидания, — воскликнул он, а потом вскочил на ноги и принялся расхаживать по залу. — В данных еще нужно долго разбираться, но примерный смысл я понимаю. Соударение разогнанных частиц вызвало развертывание суперструн, причем этот процесс сперва начался на самом ускорителе, а потом его эпицентр сместился в сторону наибольшей массы. То есть, в центр Земли. Вы же знаете теорию? Существует множество измерений, но обычно все они свернуты до планковских размеров, а активны только три. Так вот, часть этих свернутых изменений начала развертываться! Это вызвало масштабные искажения в структуре пространства-времени, а значит, и сложные преобразования материи. Кстати ускоритель работает до сих пор.

У Ричарда похолодело в груди, на спине выступил холодный пот. Он почесал в затылке, переваривая услышанное.

— Эм-м-м… Какая же это победа? Больше похоже на мировую катастрофу!

— А, не думаю, что все так плохо, — небрежно отмахнулся Химмелькнакер. — Подробностей не хватает, но надеюсь, разрушения не очень велики. Со временем эти искажения улягутся. Главное, что мы доказали существование суперструн. Теперь мы получили нужные данные и можем завершить теорию всего. Это невероятный прорыв для всего человечества и Нобелевская премия для нашего коллектива!

Насвистывая веселый мотивчик, Курт выписывал круги по залу, и от его тяжелых шагов массивные шкафы с электрооборудованием слегка вздрагивали. Наверно, он уже обдумывал тексты монографии и пары десятков статей, а может, представлял себя за трибуной, в компании шведского короля. О прочем он забыл, как о соринках, попавших в большую кадку с медом.

А вот Лайонхарт не разделял восторга профессора. И дело тут было не в том, что он никогда не был слишком увлечен наукой. В голове прокручивались слова Курта:

«И, похоже, такое происходит по всему миру. Я видел надписи в разных местах. Они на английском, русском, немецком, китайском, еще на куче языков».

Что-то быстро он забыл обо всем этом! Эпицентр искажения пространства находился в ядре планеты? Выходит, вся Земля сейчас превращалась неизвестно во что, а эта адская машинерия еще и продолжала работать? Постойте, а кто им руководит и кто построил это здание?! Вот о чем надо думать, а не о премиях. Ведь может, их некому стало вручать!

Вдруг Ричард краем глаза уловил некое движение. Оглянувшись, он прилип взглядом к одному из мониторов на периферии: одному из тех, которые показывали происходящее внутри здания и вокруг него. Пару секунд Дик не понимал, что там происходит, а потом его глаза полезли из орбит, а щеки стали белыми, как полотно.

— Профессор! — в ужасе завопил он. — Не время мечтать! Вы только гляньте на это!

Химмелькнакер перевел взгляд на монитор, куда указывал аспирант трясущимся пальцем. На экране развернулось плато перед входом в комплекс. То самое — пустынное и выложенное кафелем. Вернее, оно было пустынным, когда по нему прошли аспирант с профессором, но теперь… На первый взгляд казалось, что там колыхалось серое море, волнами набегая на стены здания. Но, приглядевшись, Курт и сам вздрогнул.

То было гигантское скопище разнообразных существ. Больших и маленьких, юрких и неповоротливых. Каждое из них будто вырвалось из некой лаборатории, где неведомый вивисектор наудачу склеивал новых тварей из кусков уже существовавших. Слоны, у которых рот не закрывался из-за клыков, достойных саблезубого тигра, еще и с ветвистыми рогами на голове. Кстати, а что это у слонов вместо ног? Похоже на подушку из лиан, но нет! Из нижней части туловища росли пучки толстых щупалец, которые и служили для передвижения. Рядом бегали многоголовые собаки, у которых вместо хвостов извивались змеи. Зацепила взгляд каракатица, шустро перебиравшая крабьими ножками, причем и устрашающего вида клешни были на месте. Скорпионы размером с дом, которые нетерпеливо помахивали конскими головами. То ли черепаха, то ли дикобраз с широкой пастью. Причем этих уродцев хотя бы можно было описать, сравнивая их со всем знакомыми представителями фауны. Однако нашлось тут немало такой нечисти, которая вообще мало на что походила, а скорее казалась грудами мяса, которые украшали когти, шипы и множество глаз.

Твари передвигались не только по земле, они тучами заслонили небо, и мириады крыльев создавали угрожающий шум. Все эти монстры со всех сторон стекалась, слеталась, сползались к «Орбитрону-7», облепили его стены и бессчетное число усиков, лапок, щупалец шарили по ним в поисках щелей и дыр. Однако таковых не находилось: неведомые строители точно подогнали все плиты друг к другу, так что в щели между ними не вышло бы просунуть и листка фольги. Окна отсутствовали, а единственные ворота, через которые вошли профессор и аспирант, закрывала бронированная плита — наверно, она опустилась при появлении тварей. Выходит, система безопасности работала и приняла меры при появлении угрозы? Но кто этим управлял? Во всем комплексе не нашлось ни единой души!

Похоже, не сыскав входа, чудища пришли в ярость. Сталь и бетон заскребли когти, стены принялись грызть тысячи зубов, начали ковырять рога, таранить прочные лбы и лягать мощные ноги, а щупальца старались выковырять кирпичи и плиты. Не сказать, чтобы все усилия оказались бесплодны. Со стен сыпалась пыль и мелкие камешки, стонал гнущийся металл, кое-где пролегли трещины. Похоже, это был лишь вопрос времени — когда твари прорвутся внутрь. И что тогда будет? В реве, шипении, рычании никто бы не разобрал слов, но ясно, что существами двигала всепоглощающая ярость и они готовы были сровнять комплекс с землей.

Тяжелая рука Курта легла на плечо оцепеневшего аспиранта. Внимательно посмотрев Лайонхарту в глаза, профессор начал:

— Надо было спросить об этом раньше, но как-то нужды не было. У тебя нейрочип работает? Сколько на нем свободного места?

— Работает как обычно и около терабайта наберется, — Ричард быстро заморгал. — Мне приходится хранить там много книг и прочих материалов. А в чем дело?

— Вот и отлично, скопируйте туда данные. Их нельзя потерять, если тут все разнесут. У меня с тех пор, как очнулся на острове, нейрочип не отвечает, возможно, чего-то там замкнуло. Так что поищу какой внешний носитель.

С этими словами он вновь уселся за панель управления, и пошарив там да сям, нашел карту памяти. Пока информация копировалась, Курт указал Лайонхарту на небольшой прямоугольник возле терминала, на котором был нарисован крупный отпечаток пальца. С помощью этой штуки можно было соединить свой нейрочип с компьютером. Коснувшись указательным пальцем отпечатка, Ричард закрыл глаза. Перед ними вспыхнуло изображение песочных часов, затем появилась пиктограмма — узкий треугольник, повернутый острым углом вниз. Его венчали два маленьких выступа, а в верхней трети были вписаны два кружка. В обе стороны от острия треугольника расходились пучки линий. Картинка, вписанная в пару концентрических кругов, была довольно забавной, напоминая стилизованную лисью мордочку. Казалось, она приветливо улыбнулась.

— Добрый вечер, мистер Лайонхарт, — прозвучало прямо в мозгу приятное сопрано. — Доступ разрешен. Ваши команды?

— Отлично, все работает, — одобрительно сказал профессор, похлопав аспиранта по плечу.

Это прикосновение должно было стать легким, но Дик аж подпрыгнул. Ему показалось, что на спину опустился копер той машины, которая забивает сваи.

— Когда наши программисты сочиняли ИИ для комплекса, я предложил назвать ее Хайланд. Так у нас в Германии зовется Спаситель, в смысле — Иисус. Пожалуй, я угадал, и она действительно нас спасет. А знаете, почему она на лису похожа? Это тоже я предложил. Хотел, чтобы программа была такой же хитрой и удачливой, как лис Рейнеке: помогла бы нам совершить невозможное и обдурить самого бога. Или стать богом. Хех, я угадал, но забыл про коварный нрав рыжего пройдохи…