— Приятно, нечего сказать… — проворчал Станислав.

XII

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ ЛОРДА ПУЦКИНСА

«Как день перед Господом тысячи лет». Псалом ХС.

Лишь только занялась заря, профессор Допотопнов, несмотря на дождь и туман, быстро вскочил на ноги и с увлечением принялся рассматривать почки мелких растений, собранные Станиславом. Лорд Пуцкинс еще спал.

По лицу ученого пробежали тени, на лбу его собирались глубокие морщины; он хмурился, пожимал плечами и наконец воскликнул:

— Черт возьми, каменноугольный!

Восклицание это разбудило лорда. Он открыл глаза и, зевая, спросил, что случилось.

— Ничего не случилось, — отвечал Станислав. — Профессор сказал только: «Черт возьми, каменноугольный!».

— Каменноугольный? — живо переспросил лорд.

— Да, — безнадежно проговорил профессор. — Я не верю собственным глазам, а между тем…

— Это, однако, нехорошо, — произнес важно лорд. — Мы подвигаемся не так быстро, как бы следовало ожидать.

— Я вас не понимаю, лорд, — сказал геолог.

— Удивительное дело, — заметил Станислав, — я до сих пор ни одного еще цветка не встретил. Все мхи, папоротники и какие-то незнакомые мне совершенно плевела.

— До цветов нам, братец, еще очень далеко, раз мы только еще в каменноугольном лесу, — сказал лорд, и, обращаясь к ученому, значительно прибавил: — Что вы на это скажете, профессор?

— У меня в голове мутится.

— А у меня, наоборот, просветлело. Я много думал над нашим загадочным положением, и мне кажется, что я нашел разгадку, если только вы не ошибались ни сегодня, ни вчера, ни третьего дня. Мне кажется, что мы попали в бездонную пропасть времени.

— Времени?

— Несомненно. Мои объяснения будут несколько сбивчивы, но я вас прошу, профессор, выслушать меня. Вы не станете, конечно, отрицать, что время и пространство во многом напоминают друг друга. Они одинаково бесконечны, беспредельны…

— Да, конечно.

— Ну так вот: если можно в пространство падать с высоты вниз или подниматься снизу вверх, то отчего же этот закон движения вверх и вниз не может быть применен и ко времени?

В каменноугольном лесу

Отчего не допустить, что во времени, как и в пространстве, можно пойти назад… Ведь тогда терзающая вас загадка объясняется очень просто: мы упали в пропасть прошедшего, но не до самого дна, так как случайно задержались на кембрийском периоде, и теперь движемся назад. Положение наше, нельзя не сознаться, необычайное, исключительное и, если я не ошибаюсь, беспримерное… Я, по крайней мере, не слышал, чтобы кто-нибудь попадал в пропасть времени.

— Все это очень мило, — произнес профессор, внимательно выслушавший лорда, — но ваше предположение, лорд, не в обиду вам будь сказано, никакого смысла не имеет.

— Но у меня доказательства!

— Вы имеете, вероятно, в виду встреченных нами трилобитов, и полагаете, что за одну ночь мы приблизились тогда на целый геологический период?

— Конечно.

— Но разве можно допустить, чтобы века мелькали, как секунды?

— Но что такое века в безднах прошедшего? И затем, как вы объясните и то, что чуть ли не вчера еще не было материковых растений, а теперь мы окружены ими?

Допотопнов пожал плечами.

— Я не верю своим глазам. Здесь есть что-то, чего я пока понять не могу; но с вашим предположением я все же никоим образом согласиться не могу…

— Подождем, — быть может, дело выяснится.

— Выяснится, конечно, но не в пользу вашего предположения.

— Так лучше не будем об этом говорить, — обидчиво сказал лорд.

— Да, это будет самое лучшее…

Они молча пошли дальше.

Геолог становился все мрачнее и печальнее. Англичанин мало-помалу успокоился, даже пришел в веселое настроение и развлекался шутливым разговором с Станиславом

— Сколько лет прошло между силурийским и девонским периодами? — обратился он некоторое время спустя к геологу.

Профессор с трудом удержался от улыбки.

— Вы совсем не любопытны, лорд, — сказал он.

— А что?

— Вы предлагаете один из самых сложных вопросов в геологии таким тоном, каким спрашивают, который теперь час?

— Мне бы очень хотелось знать хотя бы приблизительное число лет, отделяющих эти два периода.

— Наука не в силах удовлетворить ваше любопытство. Она не имеет для этого достаточно данных. Опираясь на толщину геологических пластов, мы можем лишь определить взаимное отношение трех последних эр из 4-х, на которые делят прошедшее земного шара. Старейшая из этих трех, палеозойская, была в четыре раза дольше следующей, мезозойской, которая в свою очередь была много дольше самой младшей, кайнозойской. Известно также, что второй период палеозойской эры, силурийский, по крайней мере в три раза длиннее третьего, девонского. Но о продолжительности каждого периода в отдельности мы даже приблизительно ничего сказать не можем… Во всяком случае, продолжительность этих периодов настолько велика, что мерить их, как вы предлагаете, годами было бы то же, что считать расстояние между отдаленными странами на аршины вместо миль.

— Вы преувеличиваете, профессор.

— Нисколько не преувеличиваю. Вопрос о продолжительности минувших периодов давно уже занимает геологов и астрономов, и как те, так и другие согласны в том, что время это столь велико, что мы едва ли можем составить себе хотя бы некоторое представление о нем. Мы с трудом обнимаем даже один миллион лет, а между тем, история Земли насчитывает их множество. В этом не сомневается в настоящее время ни один человек, сколько-нибудь знакомый с геологией. Да и как сомневаться, если, например, в течение одного только силурийского периода кембрийские горы успели исчезнуть, и на месте их воздвиглись новые…

Профессор замолк.

Все трое ускорили шаги и вскоре очутились в могучем каменноугольном лесу. Вокруг виднелись густые заросли каламитов и мощные стволы лепидодендронов, сигиллярий и древовидных папоротников.

Древовидный папоротник

Мало-помалу в профессоре, под влиянием своеобразной красоты леса, заговорила жилка естествоиспытателя, и, не обращая внимания ни на покрытое тучами небо, ни на дождь, забыв о всех печалях, он со все возраставшим интересом вглядывался в окружавшие его растения.

XIII

ЗЕМНОВОДНЫЕ КАМЕННОУГОЛЬНОГО ПЕРИОДА

Геолог, занятый своими наблюдениями, заметил, что лорд отстал от него на значительное расстояние, лишь когда услышал его громкий, тревожный зов. Профессор и Станислав, погрязая поминутно по колени в грязи, бросились к нему и, приблизившись, увидели его стоящим над каким-то огромным отвратительным животным. Два или три таких же животных, но несколько меньшей величины, неподвижно лежали в болотах, выставив наружу свои широкие, длинные морды. Они напоминали отчасти лягушек, отчасти небольших крокодилов. Немного поодаль торчала из болота огромная голова, чуть ли не больше воловьей. Профессор, забыв о лорде, с жадным вниманием уставился на эту голову.

— Антракозавр, царь каменноугольного периода! — изумленно воскликнул он.

— Уходите скорей отсюда, скорей! — закричал в свою очередь Станислав.

— Что случилось?

— Я наступил на огромную змею.

— Какую там змею? Здесь не может быть змей. Ты забыл, что мы в каменноугольном лесу…

— Уверяю вас, я отлично ее разглядел: толстая такая, длинная.

— Ты, вероятно, видел долихосому; она действительно похожа на змею.

Лорд тем временем приблизился к геологу и спросил, указывая рукой на животных: