– Дети, познакомьтесь, – когда они вышли на улицу, к их семье подошел какой-то мужчина, и Элен встала рядом с ним. – Это Чарльз, он тоже ходит в эту церковь.

– Привет, Оливия, Марк, – Чарльз протянул им руку и добавил. – Ваша мама много о вас рассказывала.

Оливия не совсем поняла, зачем их маме что-то рассказывать чужому человеку о них. А вот Марк стал догадываться. Он мрачно посмотрел на мать и спросил:

– Мам, кто этот человек?

Элен вздохнула, понимая, что сейчас будет скандал и отвела свою семью в сторону. Марк шагал неохотно, сверля глазами спину Чарльза.

– Мы с Чарли встречаемся, – Элен старалась не смотреть на вытянувшиеся лица детей, пораженных этой новостью.

Оливия и раньше знала, что у них дома есть проблемы, но не думала, что все так серьезно. Она растерянно посмотрела на Марка, ища поддержку, но тот стоял, сжав кулаки. Тогда девочка взглянула на Элен и спросила дрожавшими губами:

– Мам, а как же мы? Как папа? Вы же любите друг друга…

– Доченька, пойми, – Элен попыталась обнять ее. – Мы с папой больше не любим друг друга. А к вам я буду приходить…

Оливия увернулась от ее объятий и всхлипнула, чувствуя, как рушится ее мир. Марк, стоящий рядом, зло сплюнул.

– Олив, она бросает нас! Мы ей не нужны! Ненавижу тебя!

Выкрикнув последние слова, Марк стремительно зашагал прочь от них. Оливия медленно посмотрела на Чарльза и Элен, в ее глазах был гнев и боль.

– Как ты могла, мам? Не хочу видеть тебя! Ненавижу вас обоих! – девочка ткнула пальцем в здание позади них. – И вашу церковь тоже ненавижу!

Она быстро убежала оттуда, не желая смотреть на свою мать, которая предала их семью. С того дня Оливия ни разу не заходила в церковь, и хотя она давно выросла, ее чувство ненависти к верующим по-прежнему оставалось с ней.

Оливия не могла остановить дочь и мужа, не могла запретить им ходить в церковь. Но она старалась не слушать их разговоры о Боге и их верующих друзьях. Каждый раз, когда они заводили эти беседы при ней, женщина вставала и демонстративно уходила из комнаты. Со временем Роб смирился, зная свою жену и понимая, что не изменит ее сам. Он мог только молиться за Оливию и просить Бога смягчить ее сердце. Зато Люси не могла так спокойно оставить это, она по-прежнему старалась ввернуть в разговор с матерью что-то о Боге или о делах церкви. Подсовывала маме разные брошюрки или звала на собрание. Оливия только хмыкала на все ее попытки и решительно отвергала все их.

Люси, как и ее отец, тоже молилась за маму. К сожалению, она больше ничего не могла сделать, хотя ее кипучая натура требовала каких-то действий. Она часто обсуждала эту проблему с Мэри, возмущаясь тем, что ее мама просто не хотела принимать весть о спасении.

Как-то Люси и Мэри сидели в комнате Мэри в общежитии, и Люси, грустно вздохнув, сказала:

–Я просто не понимаю маму. Она же видит, как мы с папой ходим в церковь. Почему она думает, что там плохо?

Мэри задумчиво смотрела на подругу.

– Помнишь проповедь с прошлого воскресенья? – неожиданно спросила она.

– Да, конечно! – с энтузиазмом кивнула Люси. – Мистер Дибси говорил о благовестии, как надо приводить людей ко Христу!

– Точно, – улыбнулась Мэри. – А не помнишь, что он говорил про то, как не надо это делать?

Люси удивленно посмотрела на подругу.

– Ну, он говорил, что не надо навязывать людям весть о спасении. Если они не хотят ее принять, надо отойти на шаг дальше от человека и предоставить действовать Богу.

– Почему ты не даешь действовать Богу с твоей мамой? – Мэри мягко смотрела на девушку, сидящую рядом с ней.

Люси покраснела, но честно ответила:

– Не могу просто ждать, иногда мне кажется, что Господь действует медленно. Я знаю, что это не так, но потом смотрю на маму и боюсь. А вдруг она не успеет прийти к Нему…

Мэри обняла подругу и заговорила:

– Я тебя понимаю, тоже иногда хочется закричать людям, которые рядом. Спросить, почему они не верят, ведь это так просто! Но так мы ничего не добьемся. Нам надо показывать людям любовь Христа и веру в Него, а не пытаться затащить их в церковь силком.

Люси подавленно слушала, она это знала и понимала, что Мэри права. Ей просто не доставало терпения… А Мэри закрыла глаза и прошептала, держа Люси за руку.

– Дорогой Господь, прости нас за наше нетерпение и маловерие! Мы знаем, что Ты никогда не опаздываешь. Помоги нам быть терпеливыми и верными Тебе.

Губы Люси тоже двигались, произнося горячую молитву своему Спасителю. Через несколько минут девушки посмотрели друг на друга, и Люси немного смущенно сказала:

– Спасибо, Мэри, что бы я без тебя делала?

– Наверное, пыталась бы все решить сама? – лукаво улыбнулась девушка.

Люси рассмеялась, потом уже другим тоном спросила:

– А как у тебя дела? Твоя мама сегодня приезжает из отпуска?

– Да, я встречу ее вечером в аэропорту. Передам от тебя привет.

Люси весело кивнула. Ей всегда нравилась мама Мэри – Джанет, и это чувство у них было взаимным. Отца у ее подруги не было, но мама с лихвой заменяла двоих. Даже Люси иногда уставала от кипучей энергии Джанет.

Мэри иногда шутила, что им надо было поменяться местами при рождении. Люси прекрасно бы сочеталась с энергичной Джанет, а сама Мэри с более спокойными Оливией и Робом. Но это девушки просто шутили, на самом деле они обе любили своих родителей. А после того, как пришли к Богу, их любовь возросла и подкреплялась еще молитвами и верой в Господа.

Люк знал, что в их городе есть случаи пропажи детей. Кто-то занимался очень нечестным и отвратительным бизнесом – крал детей, продавал их на органы или в другие страны на усыновление.

Поэтому его удивил и испугал рассказ близнецов о странной девушке, подошедшей к его сестре. Парень понимал, что на этом можно заработать очень большие деньги, и любой может пойти на это. Так что та девушка могла быть безобидной только с виду, а на самом деле она очень опасна.

– Никогда больше не смей разговаривать с незнакомыми людьми! – Люк сурово смотрел на Даниэль, съёжившуюся на диване и удивленно смотрящую на него. Она-то не знала обо всех этих пропажах и не могла понять, почему ее всегда спокойный старший брат так себя ведет.

Люку стало жалко ее, и он, присев на диван, обнял чуть не плачущую сестренку за плечи.

– Дана, пойми, это все очень опасно! Нельзя разговаривать с чужаками! Я не хотел кричать, прости, просто я волнуюсь за тебя.

Девочка кивнула и нерешительно спросила:

– Почему опасно? Это была обычная девушка.

Люк потер переносицу и попробовал объяснить ей все так, чтобы не сильно пугать и в то же время дать понять, чтобы она так больше не делала.

– В нашем городе пропадают дети. Их крадут плохие люди и увозят отсюда. Вся проблема как раз в том, что плохие люди и выглядят, как обычные.

– Зачем кому-то красть детей? – Даниэль нахмурилась.

– Я не могу тебе этого сказать, – парень покачал головой. – Просто поверь мне. Ты же знаешь, я тебя никогда не обманывал.

Птица внезапно захихикала.

– Ну, кроме того случая, когда ты сказал мне, что от мороженого могут посинеть уши.

– Ты хотела съесть пятую порцию! – Люк тоже засмеялся. – Мне же надо было тебя как-то остановить.

Они немного посидели на диване, потом Даниэль тихо сказала:

– Я больше не буду разговаривать с незнакомцами. Я сначала думала, что ты меня просто пугаешь, а сейчас вспомнила, как у нас пропал один мальчик в классе. Он пошел гулять с друзьями и не вернулся домой.

– А что говорят друзья? – спросил Люк, внимательно слушая ее.

– Они разошлись все вечером, и только один из них видел и потом всем рассказал, что рядом с Адамом остановился парень и стал что-то спрашивать. А потом Адам пошел с ним.

– И не вернулся… – закончил Люк.

– Надо всем сказать, чтобы были аккуратнее, – предложила Птица.

– Ну, к Стиву вряд ли полезут, – Люк ухмыльнулся. – Близнецы всегда вместе держатся. А Флипу и Ди надо просто объяснить, что к чужим людям нельзя подходить.