Отступники, ждали, когда их позовет «Василевс», но Фома, сам приехал к ним верхом, в сопровождении молодых протоколистов — адъютантов из богатых и знатных семейств, которые при императоре, обучались ратной науке. Восторженно, смотрел на него Феодор, с тем скромным і непритязательным восхищением, которое столь приятно — тщеславию самолюбивого человека.

Заметил этот взгляд, красивого и свежего на лицо юноши, Фома-славянин и стало ему светло на душе. Поскольку, среди своей свиты, видел он, только хитрые и жадные глаза — чванливых вельмож, сановных интриганов или честолюбивых карьеристов… Знал им всем цену, а потому — не верил никому. Оттого, чистый и искренний взор, молодого пригожего паренька — окутал его сердечной теплотой.

— Кто этот юноша? — спросил он у протоспафария, принимая письмо.

— Бывший слуга и охранник купца Ахмеда-ибн-Арслана, выкупленный чужеземцем Алексием и ставший его посланником ко мне, о солнцеликий, — ответил командир меченосцев.

— Ты правда, от Алексия? — заинтересовался Фома, ломая печати и вскрывая письмо.

— Послание, мне передал Ждан, мой земляк на службе иностранца, — хладнокровно ответил Феодор. — Что в нем, от кого и кому, оно предназначено — я не знаю. Алексия, я не видел. Мне был известен, только один получатель, — парень, кивнул на протоспафария.

Властитель, поощрительно улыбнулся, быстро читая письмо. Через некоторое время, подняв глаза, одобрительно заметил:

— А ты, не из болтливых. Да и опасным любопытством — не страдаешь. Лишнего — не скажешь. Очень молод, но службу знаешь четко. Молодец. Сам-то — откуда родом?

— Славянин я, полянского рода, из земель, что у Борисфена, — с затаенной грустью, проговорил парень.

— Соплеменник, выходит? Я тоже, по происхождению из славян, — удовлетворенно произнес командующий.

Он, еще раз, окинул, внимательным взглядом юношу и что-то, про себя решив, утвердительно сказал:

— Будешь, служить у меня?

Глаза Феодора, радостно вспыхнули и он взволнованно, кивнул головой…

С тех пор, Божедар, стал не только оруженосцем самозванного Василевса, но и ближайшим слугой. И сразу, возвысился над многими, потому что не каждому, доверит крайне мнительный и осторожный автократор, распоряжаться своим едой и питьем — для этого, нужно было иметь, его особую благосклонность. И даже комискорт, начальник царского шатра и всех служб, который на всех других, посматривал с явно выраженной суровостью — не забывал, дружелюбно улыбнуться счастливому юноше.

Фома-славянин, оказался человеком крепкого телосложения, тренированный ежедневными ратными упражнениями, с которых начинал каждое утро. В прошлом стратиг и турмарх, проведший в походах всю жизнь — он был воином с детства. Лицо имел продолговатое, с резкими, словно отчеканенными на меди чертами. Волосы и глаза, у него были черными, будто темная ночь. Он управлял, как настоящий Василевс — сидел на двухместном золотом троне, на мягких пурпурных подушках. На соседнем сиденье, находился массивный золотой крест, украшенный большими бриллиантами. Эта драгоценная реликвия, символизировала, присутствие рядом — незримого Духа святого. Ибо, дело Императора — священно, поэтому и крест — изображен на его знаменах.

Пред ним, всегда, лежал розоватый пергамент, алые чернила и покрашенные в красный цвет, длинные гусиные перья для письма. Такими принадлежностями, мог пользоваться только порфирородный. Фома, носил доспехи из электрона — белого метала, который плавили исключительно для царей, из серебра с примесью желтого нубийского золота.

Каждый вечер, в шелковом шатре «базилевса Константина», собирались ближайшие сподвижники командующего, стратиги фем, вожди союзников… И со всеми, Самозванец вел заранее обдуманные разговоры, щедро угощая гостей за своим столом. Феодор, прислуживая за ужином — должен был брать на пробу любое блюдо и пригубливать из каждого бокала. Фома, боялся отравы. Узурпатор, совсем не пил вина, а только чистую родниковую воду, которую держали для него в специальных серебряных кувшинах…

С утра, в лагере мятежников, в котором раньше, были слышны пьяные песни и веселые гулянки, по приказу Командующего начали наводить порядок. Младшие командиры — пентекоптархы, логархы и декархы — вместе с верными соратниками-ветеранами, гурьбой пошли в свои подразделения с руганью на устах и кожаными плетками в руках. Завтра, предстояла решающая битва.

Первыми, пришли в себя катафракты, самая элитная и высокооплачиваемая часть войска — вновь, подтвердив свое превосходство над пехотой. Следом за ними, навели у себя порядок легковооруженные трапезиты, потом тяжелые щитоносцы скутаты, а затем и другие рода войск, постепенно были приведены в чувство.

К вечеру, обозленным и глухо ворчащим воякам, которые уже находились в своих подразделениях, командиры раздавали серебряные и золотые монеты, чтобы успокоить их недовольство. Ведь, давно известно: ничто так благотворно не воздействует на солдата — как сияющие кружочки из благородного металла. Таким образом, дисциплина, как и моральный дух армии — были восстановлены.

Ополчение из славян, армян, персов… также, с энтузиазмом, рвалось получить побольше обещанных свобод, посчитаться с чиновными упырями и хорошенько пограбить зажравшихся столичных ромеев. Арабские союзники узурпатора, уже тоже, приготовились к грядущему сражению. Пылая местью к неверным и уповая на будущую добычу, с правом знатно разорить Константинополь…

Лагерем, степенно ехал Фома — блистая в сияющих доспехах из электрона, облаченный в яркий пурпурный плащ и восседая, на белом как снег скакуне. «Император», был доволен и милостиво оглядывал солдат. Войско, встречало его приветственными криками — деньги, сделали свое дело. Опытный воин и командующий, ощущал уверенность в победе. И это — подспудно, передавалось людям. На каждого бойца противника — он имел троих. Три четверти тяжелой кавалерии Романии, как и мечников — находились в его распоряжении. Большинство флота — за него. Да и великолепные арабские конники — выступают как союзники. За спиной у врагов — воды Босфора и Пропонтиды. Бежать им некуда. Они все, полягут здесь — на землях малоазийских фем. И уже следующим вечером, как и надлежит настоящему Василевсу, он въедет на коне в Новый Рим! Патриарх, с удовольствием освятит его власть — ибо за Фомой-«Константином», будет не только добытая при покровительстве Бога победа. Но и вдобавок, иконоборческую политику, так непопулярную среди населения и противную интересам святейшего Владыки — новый кесарь, немедленно и полностью прекратит!

Битву, Фома, хотел провести с минимальными потерями, так как лелеял широкие полководческие замыслы. Он, прежде всего, воин и прославит свое правление, новыми завоеваниями. Поэтому, узурпатор и не полез на циклопические стены Константинополя, которые никто и никогда, еще не смог взять. Хотя, Византий осаждали и персы, и авары, и славяне, и арабы…

План сражения, Претендент на трон, разработал довольно простой. Во-первых, потому, что таким образом, легче было управлять своими, не шибко дисциплинированными войсками и не слишком поддающимися влиянию союзниками. Во-вторых — более простой замысел, намного реальней осуществить. Наконец в-третьих: задуманная им схема боя, диктовалась самим расположением войск противника. На левом крыле, армии Льва Армянина, находились союзные ему конники болгарского хана Омуртага. На правом же фланге ромейской рати — стояли: легкие конные подразделения схолариев; весьма немногочисленная, «средней тяжести» кавалерия иканатов и малочисленные части, тяжело вооруженных пехотинцев. Это крыло, также прикрывалось авангардом из пращников, лучников и метателей дротиков.

В центре, ставку Василевса, охраняли, его самые боеспособные и верные войска — отборный отряд императорских этеристов, элитные кавалерийские подразделения фем Оптиматов и Вукеллариев и тагма сатрапов. Кроме того, в середине боевых порядков армии — располагались небольшие, но наилучшие части тяжелой кавалерии — эскувиты. По своим боевым качествам, они превосходили все остальные регулярные формирования. Их особенностью, было то, что в этих подразделениях, служили только легатарии — младшие офицеры.