Землянин, жестко взглянул на ромеев и сурово изрек:

— Я вам тоже, не слишком доверяю. Допустим, мы победим узурпатора. Но кто поручится, что вы, не проявите вероломство и не захотите сразу избавиться, от столь сильного союзника? Или взять его под плотный контроль — реально, захватив наши семьи. Еще до того, как мы вернемся в город? Поэтому, я предусмотрел, взаимный залог безопасности в этом тонком вопросе.

— И какой же? — напряженно размышляя, бросил магистр.

— Действительно, весьма любопытно узнать, какой обоюдовыгодный выход, вы нашли из столь затруднительного тупика, — с интересом уточнил, логофет дрома.

Алексей, пожал плечами и хмуро заключил:

— Если мы, переметнемся к врагу, вашим людям, не нужно будет терять время, кроваво рисковать, осаждать и брать приступом мое поместье — они его просто подожгут и быстро перебьют, всех выбегающих и пытающихся спастись. Полагаю, чтобы проделать подобное, в таком случае и при тех обстоятельствах — надежности ваших солдат хватит. Ну а то, что от этого, вполне вероятно, может сгореть и весь город… То… Думаю, если Василевс проиграет сражение, то оставлять в целости и сохранности Константинополь самозванцу — для Кесаря, уже не будет большого смысла. Более того, пожар в городе — только отвлечет армию лжедеспота, от преследования уходящего Августа. Солдаты узурпатора, наверняка, бросятся грабить то, что еще не успеет сгореть. Им явно будет, не до отступающего Императора.

— Ну, а если я, со своими воинами, останусь верен в битве и помогу автократору одержать победу, — угрюмо продолжил речь, качнув головой чужеземец. — То, взять потом штурмом усадьбу и захватить заложников — вы все равно не успеете. Мы, раньше вернемся в город. А поджигать поместье и рисковать пожаром, в своем, сохраненном от врага Константинополе — вы тогда, тем более, не решитесь. Ну а предпринимать, приступ моего дома, накануне сражения или во время битвы армий — чтобы заранее, гарантированно подстраховаться и затем, в любом случае, решить «мой вопрос» — крайне не советую. Мне обязательно, передадут сообщение о происходящем штурме — даже, прямо во время боя. Имеются, знаете ли, определенные возможности. Последствия для вас, как можно догадаться — окажутся катастрофическими.

Собеседники, надолго замолчали. Наконец, сенатор Флавий Итал, удовлетворенно кивнул подбородком и одобрительно сказал:

— Что ж, предложенный вами вариант, пожалуй, подойдет и устроит всех. Теперь, полагаю, стоит обсудить — какие награды, вы хотите в итоге получить и главное: каким образом, рассчитываете сдержать, неукротимый натиск, железных кентавров узурпатора…

Вызов был неожиданный и неотложный. Феодор, прочитал краткую, записку Геронтия Тавра, состоящую из одного слова — «жду» и немедленно вскочил на коня. Он быстро проехал Халкопратию, квартал медников, ряды ювелирных мастерских Аргиропратии и ткачей на Цангарии. Ремесло спряталось и притаилось. Окна лавок, были плотно закрыты темными деревянными ставнями, для надежности скрепленными железными полосами. Торговля практически умерла. В осажденном городе, который вскоре ожидает штурм — исчезает любой товар. Только окошки менял и ростовщиков, были приоткрыты и в них виднелись серые, невыразительные лица. Выглядывая из своих темных щелей — они, невольно напоминали каких-то мерзких пауков, которые внезапно разбухли до размеров человеческой головы.

На голом и вытоптанном копытами Амастрийском плацу, где в мирные времена, день и ночь ржали лошади, потому что именно тут, было место самого большого в Империи конного рынка, к Феодору присоединились двое вооруженных всадников. Сопровождающие, закрыли его с двух сторон, чтобы ничего досадного с ним не случилось (бывает, внезапно вылетит неизвестно откуда камень), и молча указывали ему дорогу. Так, они вскоре прибыли к зданию логофетии дрома, где на ступеньках Феодора, уже ожидал служитель в черном. Он, не теряя времени, провел парня к Геронтию Тавру и оставил их одних в помещении.

— Быстро, — одобрительно заметил начальник секреты. — Садись.

Феодор сел, хотя магистр остался на ногах. Он, неспешно прохаживался по комнате, с присущей ему привычкой — сложив руки и обхватив ладонью подбородок. Наставник, как и всегда, выглядел абсолютно уравновешенным, собранным и спокойным. Но бросаемые им, изучающие и острые взгляды, казалось насквозь, прощупывают воспитанника. Феодор понял — произошло, нечто необычное, что, возможно навсегда, изменит его юношескую судьбу.

Наконец, Аколита остановился и сказал:

— Вскоре, тебя примет великий логофет дрома и сам лично, даст очень важное задание. — Он ненадолго умолк, а затем, неброско добавил:

— А может и не даст, если сочтет, что ты — не подходишь и не сможешь справиться… Но пусть, тебя это не беспокоит. Тогда, тебе просто придется забыть, про вызов.

Феодор весь напрягся. Он еще никогда, ни в период обучения, ни даже на пышных выходах Императора — не видел, таинственного логофета дрома. Про которого, повсюду ходили, самые зловещие слухи.

— Выслушай меня внимательно, Феодор, — Геронтий Тавр, вновь, начал мерять ногами комнату. — О сути задания, я тебе сейчас, ничего не скажу. Логофет, требовал от меня, немного — ловкого и сообразительного воспитанника нашей школы, который еще ни разу, не брал участия в местных акциях. Надеюсь, я не ошибся, избрав тебя?

Феодор, на это ничего не ответил. Понимая, что наставник без него, давно все уже тщательно взвесил, принимая непростое решение.

— Я хочу, только одного: чтобы ты действовал, не как слепой исполнитель нашего замысла, а сознательно и убежденно. Для этого, я поделюсь с тобой, некоторыми своими размышлениями. И даже, если впоследствии, логофет не утвердит тебя, полагаю, эти мысли, будут тебе полезны в будущем.

Он, наконец сел, перебросил ногу на ногу и начал раздельно говорить:

— Император ромеев, символизирует могущество и крепость нашей державы. Он — посланец самого Всевышнего. Это отражено и в дворцовом ритуале: Василевс, садится только на двухместный трон, оставляя рядом сиденье, для своего невидимого патрона — бестелесного Бога — Духа святого. Порфирородный — это Солнце ромеев, слепящее и недостижимое, которое светит всем и согревает каждого — васальных царей, сановников, ремесленников, купцов, воинов, крестьян идаже нищих.

Начальник секретывздохнул.

— Однако, к сожалению, есть много людей — слишком много! — которых Солнце ромеев не слепит и кажется, вполне достижимым. Жадные руки узурпаторов, дерзко тянутся к царскому венцу. Мудрый Август — Юстиниан Второй, назвал это поветрие убийств — «пурпурнойболезнью», которая словно проказа, разъедает основы государства. Что у нас происходит? За три последних века, на престоле Византия, сидело почти 25 властителей, в среднем — по двенадцать лет на правление. Это страшные, для самого существования империи цифры, Феодор! И далеко не все из кесарей, погибли на войне, от болезней или несчастных случаев… Многих, заставили отречься, запытали, отравили, задушили, зарезали, ослепили, замуровали заживо в каменных мешках Принцевых островов. Несчастный автократор, всегда окружен свитой — из заговорщиков и убийц, которых не распознать, пока они не вытянут кинжал… По всей Романии, чуть ли не каждые пару десятков лет, словно ужасная саранча, прокатываются армии нескончаемых узурпаторов. Достаток страны, уничтожается в жестоких внутренних войнах, которые несут всем нам — бесславную гибель. Мы, как и наши предшественники римляне — убиваем себя, а тем временем, варвары на рубежах крепнут. Измученную империю, постоянно подтачивает хроническая «пурпурная болезнь». Какое же лекарство, необходимо, для успешной борьбы с нею? Только одно и единственное — крепкая династическая, наследственная власть! Иначе, государство ромеев, не спасет и сам Господь Бог…

Никифор Тавр поднялся и в заключении произнес:

— Все остальное, тебе скажет великий логофет, если посчитает нужным и целесообразным. А сейчас — время.