— Нежно погладь ее по спинке, затем потри спинку снизу вверх. Это поможет выйти пузырькам воздуха. Представь, будто выталкиваешь воздух из ее животика.

Я последовала его словам, и крошка начала успокаиваться. Через некоторое время она срыгнула.

— Забыл предупредить, чтобы ты положила салфетку себе на плечо. Она в сумке, — усмехнулся Оникс, оборачиваясь.

— Да уж, спасибо.

Мы впервые нормально общались. Мой разум на мгновение представил Оникса с его собственным ребенком. Заботливый, терпеливый и властный — он был бы потрясающим отцом, я это чувствовала.

Но наше время подходило к концу. То, чего я когда-то ждала с нетерпением, теперь внушало ужас. И снова внутри меня бушевали эмоции, и всё из-за него.

Приведя малышку в порядок и предприняв две попытки правильно усадить ее на сиденье, Оникс тронулся с места.

— Откуда ты так много знаешь о младенцах?

Его взгляд пронзил насквозь, когда мужчина посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Мой бизнес основан на детях. Я ничего не делаю наполовину. Логично, что возникла необходимость изучить этот вопрос.

Он был так откровенен со мной, как никогда раньше. Секреты были раскрыты. Ну, в основном. На самом деле, я все еще хотела понять отношения между ним и Джеймсом, но его бизнес, его связь с моей сестрой теперь обрели полный смысл. Обнимая мою племянницу, чудо для нашей семьи, я поняла, что сделала все правильно.

Я не думала, что Оникс что-то скажет о своем бизнесе, но его ответ заставил меня задуматься. Тогда я спросила:

— Ты как-то участвуешь в оплодотворении суррогатных матерей? — грудь сжалась при мысли о том, что Оникс спал с этими женщинами. Хотя жизнь бесценна, ревность, которую я испытывала, была иррациональной, но все же она существовала.

Его звучный смех успокоил меня и мое сердце. Оникс не только подарил моей сестре самый ценный подарок, но и когда разразился глубоким смехом, который мне редко выпадала честь слышать, я почувствовала, что мне тоже сделали подарок.

— Нет. Мы взяли яйцеклетку суррогатной матери и сперму твоего зятя. И нет, у них не было секса. Мы провели искусственное оплодотворение, и в результате родилась вот такая малышка.

Все для меня выглядело очень странно, начиная с приезда к двухэтажному дому, осмотра роскошной родильной палаты и заканчивая наблюдением за рождением моей племянницы. На создание всего этого, должно быть, ушли годы. Не говоря уже о том, что Бьянку, казалось, не смущало, что Оникс находился в палате во время родов. Вопрос вертелся у меня на кончике языка, готовый сорваться, но я сдержалась, потому что мысль о том, что я расстанусь с ним, снова возникла в голове.

Вместо того, чтобы переживать, я повернулась к ребенку, глаза которого были закрыты. Кожа малышки была такой нежной и чистой. Любовь с первого взгляда — то, во что я никогда не верила. Страсть — разумеется, но для любви требовалось некоторое время. Но эта малышка полностью опровергла мою теорию.

Я полюбила ее в ту же секунду, как увидела.

Машина остановилась, и я выглянула в окно. Мы подъехали к другому зданию, не похожему на тот дуплекс, который покинули. Это был частный дом на одну семью в конце улицы, других домов поблизости не было. На стоянке стояла одна машина, которую я не узнала. Я сгорала от нетерпения показать своей сестре ее ребенка. После того, как Кеннеди с мужем приедут, у меня не будет возможности взять малышку на руки.

Оникс открыл дверцу, и я вылезла из машины, а он протянул руку и вытащил автокресло.

— Держи, — сказал Оникс, протягивая его мне. Было страшно держать маленького невинного младенца в этом хитроумном приспособлении.

Оникс вытащил сумку для подгузников, перекинул ее через плечо, затем взял у меня автокресло и понес его с такой легкостью.

Мы вошли в дом, в котором была очень уютная, просторная гостиная. Здесь было столько разных цветов! Это место сильно отличалось от дома Оникса. Я думала об этом, пока Оникс вытаскивал мою племянницу из автокресла. Он поднес малышку ко мне, и я взяла ее на руки, пересев в одно из трех кресел-качалок в комнате, в которой также стояли кушетка, диванчик для двоих и столик посередине.

Малышка издала несколько звуков, но потом успокоилась и заснула.

— Почему в твоем доме все белое? — слова просто вырвались сами собой.

Оникс непринужденно сидел на диване, вытянув ноги и скрестив их в лодыжках, откинувшись назад и заложив руки за голову. От моего вопроса он слегка напрягся. Не живи я с ним последние несколько недель, то, наверное, этого бы не заметила. Но я старалась изучить его, хотя он и мало что о себе рассказывал.

— Потому что моя душа слишком погрязла во тьме.

Я хотела продолжить разговор, когда входная дверь распахнулась, и в комнату вошли Кеннеди и Малькольм. Кеннеди расплакалась, как и я, когда поднялась с кресла.

— Познакомься со своей дочерью. — передача малышки моей сестре было одним из самых счастливых моментов в моей жизни, помимо перерезания пуповины.

С изумлением наблюдая, как эти двое рассматривали свою дочь, я села рядом с Ониксом. Он высвободил одну руку и положил ее на спинку дивана, и я почувствовала, как кончики его пальцев скользили по моему плечу вверх и вниз, успокаивая.

Мы долго молчали, пока Кеннеди и Малькольм любовались своей дочкой, но потом я больше не смогла сдерживаться.

— Как вы ее назовете? — спросила я.

Кеннеди широко улыбнулась мне.

— Элли Торрин. — услышав это, я чуть не обалдела и разрыдалась. Элли — это сокращенное имя нашей мамы Элеоноры. Кеннеди назвала своего ребенка в честь нашей матери и меня.

Оникс притянул меня к себе, обхватив теплой рукой, пока я плакала, уткнувшись ему в рубашку, все это время он поглаживал мою руку. Я только что получила свой третий подарок за последние пару часов. Утешение от мужчины, в которого была влюблена. И одно лишь это осознание должно было наполнить меня ужасом. Как? Когда я в него влюбилась? Я понятия не имела, но, разделив эти счастливые моменты с ним, и глядя на все, что он делал, даже на плохие поступки, я все еще находила в нем что-то хорошее.

Между мной и Ониксом существовала глубокая связь. Я увидела совсем другого человека, не похожего на других. Эллен Сью оказалась права. Все, что делал Оникс, было не просто так.

— Мы можем уехать? — услышала я вопрос Малькольма, и ужас наполнил меня. Это было оно. Я уеду со своей сестрой и ее семьей, оставив Оникса позади. Гарантия — вот и все, чем я была. Он использовал меня дважды. Повторение этих слов мало чем помогло. Внутри меня шла борьба. Я в очередной раз напомнила себе, что меня вырвали из жизни, которую я построила. Это было необычно, нерационально, но всё же у нас с Ониксом были особенные моменты, которые принадлежали только нам. Теперь все было кончено.

— Конечно. Позвоните в офис, назовите официальное имя ребенка, и мы сделаем свидетельство о рождении, — небрежно ответил Оникс, вставая и увлекая меня за собой. — У вас есть номер телефона нашего педиатра, завтра нужно будет пройти первый осмотр. Медсестра уже загрузила всю информацию о рождении на портал для пациентов.

В этот момент я до конца не понимала чего хотела, поэтому все это превратилось в торнадо эмоций, вышедших из-под контроля. Когда Оникс притянул меня к себе и поцеловал в лоб, я поняла, что это всё. Я больше никогда не увижу этого человека. Как будто мы никогда и не знали друг друга.

Часть меня хотела, чтобы он попросил остаться, хотела, чтобы он привязал меня к своей кровати. Я не хотела с ним расставаться. Я знала, что боролась со своими эмоциями, но, если он снова запрёт меня у себя дома, готова ли я буду к этому? Да. И это волновало меня так же сильно, как известие о рождении ребенка.

Оникс посмотрел на меня сверху вниз.

— Если тебе нужны твои вещи, дай знать, и я прикажу, чтобы их тебе отправили.

Мое сердце разбилось вдребезги. Он не сказал приехать и забрать их самой. Да, это действительно был конец. Собрав все силы, какие у меня были, я приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.