Стивен Брейн и Брайен Бонхомм исследовали историю лесов в период между революцией и смертью Сталина. Работы Бонхомма показывают конфликт между крестьянами и лесниками, возникавший при организации охраны лесных массивов, в то время как Брейн в своей книге предлагает новую амбициозную интерпретацию сталинской лесной политики как не чуждой экологической направленности41. Исчезновение кольских лесов в период Первой мировой войны и революции и далее в годы форсированной индустриализации – один из конкретных примеров общегосударственных процессов, описанных этими авторами. В то же время практики взаимодействия с окружающей средой у мигрирующего населения Севера отличались от практик жизни крестьян внутренних лесных районов. Существовавшие ранее модели землепользования на Кольском полуострове лишь в незначительной степени повлияли на то, как эти переселенцы восприняли промышленное развитие. И хотя это исследование поддерживает выводы Брейна о том, что в трагический период сталинизма отношение к природе было более целостным, чем это часто предполагается, оно не рассматривает «сталинский энвайронментализм» как полезную категорию для осмысления появившихся в это время менее антагонистических, чем в более ранний период, идей и политики в области окружающей среды. Для Брейна тот факт, что идеи о сохранении экологической целостности нашли свое отражение в решениях о том, как обращаться с советским лесом, свидетельствует о наличии уникальной распространяемой сверху вниз формы энвайронментализма. Напротив, я думаю, что лучше было бы избегать ретроспективного использования термина «энвайронментализм» при обсуждении более раннего исторического периода. Я также показываю, что именно из‐за придания особого значения стремлению к гармонии с природой сталинисты часто не могли признать подлинные противоречия между требованиями промышленности и потребностями охраны природы. От первоначального фокуса на экологических проблемах и охране природы в настоящее время исследователи переходят к использованию все более разнообразных и включающих разные темы подходов42. Я отношу себя к тем исследователям, которые изучают развитие науки, национальных идентичностей, историю катастроф, животных, климата, сельского хозяйства и воды в контексте экологической истории. Некоторые исследователи показывают, как концепции, связанные с окружающей средой – такие как вечная мерзлота, физическая география и потепление Арктики, – развивались как отчетливо российские, и подчеркивают при этом, что международный обмен знаниями влиял на советскую науку в большей степени, чем это часто признается43. Другие, в свою очередь, обращаются к изучению различных катастроф – засухи, оползней, лавин и радиационного излучения, – с тем чтобы лучше понимать советский опыт взаимодействия с природными бедствиями, исследуя его в сравнительном контексте44. Исторически мыслящие представители социальных наук показывают, как связи общества и природы сформировали оппозиционные политические группы в позднем Советском Союзе45. Участники тематических изданий исследуют, как в отношениях с животными отражается российское чувство «другого» и как условия холода становятся основополагающей частью русской культуры46. Изучающие же сельское хозяйство имеют дело с большим спектром тем, начиная от символического значения социалистического способа ведения хозяйства до вычисления той доли, которые изменения климата вносят в урожайность зерновых культур47. Наконец, некоторые историки изучают советскую ирригационную политику в различных частях Средней Азии, в то время как другие пишут о знаменитых озерах, реках и гидроэлектростанциях48.
Это исследование соединяет разные стороны новых широкомасштабных исследований в области локальной истории. Оно затрагивает концептуальное развитие такой научной дисциплины, как советская геохимия, которой принадлежала значительная доля полевых исследований Арктики. В этой работе читатель найдет также истории, связанные с порывистым ветром, угрозой лавин, коварной оттепелью и загрязнением окружающей среды, с которыми сталкивались жители Севера. На последующих страницах анализируются споры об использовании природных ресурсов разными этническими группами, а также о порой разрушительных действиях арктической фауны. Я также обсуждаю попытки принести на Север сельское хозяйство, проблемы и возможности, создававшиеся арктическим холодом, а также вызванные строительством изменения гидрологии Кольского полуострова. Более того, эта книга вплетает повседневный опыт более маргинальных групп – военнопленных, семей крестьян-спецпереселенцев, заключенных ГУЛАГа, мигрантов, рекрутированных для работы на севере, оленеводов – в нарратив о радикальном изменении окружающей среды. Таким образом, мое исследование отвечает на все еще насущную потребность экологической истории в том, чтобы уделять больше внимания людям и средствам их существования49. В дополнение к диалогу с расширяющейся областью исследований, посвященных советской окружающей среде, эта книга затрагивает множество требующих прояснения вопросов по истории страны в целом, выявляя подчас неожиданное значение окружающей среды на протяжении всего хода советской истории. Вначале я показываю, как связь между периодами военного коммунизма и сталинизма, которую замечали историки, отражалась на экономическом освоении природы50. Я также доказываю, что сталинизм стоит рассматривать не только как особую социальную цивилизацию, но и как всеобъемлющую экосистему51. Изучая то, какое место олени играли в этнических отношениях на Кольском полуострове, я соединяю интерпретации, основывающиеся на институциональном подходе и на подчеркивании роли знания в формировании советской национальной политики, и опираюсь на работы антропологов, посвященные Русскому Северу52. В последующих главах я рассматриваю проблему динамики и экономической стагнации в хрущевский и брежневский периоды, показывая, как и в какой степени экологические проблемы и их осознание оказывали влияние на поздний советский авторитаризм53. По мере того как эта история захватывает постсоветский период, я рассматриваю пропорциональное влияние советского наследия и неолиберальных реформ на управление и обращение с окружающей средой после падения коммунизма54. В целом эти сюжеты должны вдохновить исследователей СССР на новые размышления об уместности обращения к миру природы в спорах о социальной, политической, культурной и экономической истории. ИСТОРИЯ В ЭТНОГРАФИЧЕСКОМ ИСПОЛНЕНИИ Эта книга написана как историческое, а не этнографическое исследование. В ней вы найдете собранные мной свидетельства людей, проживавших на Кольском полуострове: основные мои источники представляют собой письменные архивы, библиотечные, музейные коллекции и интернет-ресурсы. Тем не менее в другом смысле эта работа этнографична. Я не пишу историю региона или case-study какого-либо широкого явления или события в конкретном месте, но исследую советскую экологическую историю посредством детального анализа локальных сюжетов. Поэтому аналитический инструментарий этой книги зачастую непривычен для историков. Я сознательно избегаю разговора о Кольском полуострове как об уменьшенной копии всего Советского Союза, но рассматриваю его многочисленные особенности для лучшего понимания общесоюзных процессов. Я пишу в этнографическом ключе, чтобы, используя тщательное рассмотрение периферийного, усложнить картину общего и предложить понимание, которое часто недостижимо при широком взгляде. Например, изучая деятельность советских реформаторов в самых отдаленных уголках Кольской тундры, я имею возможность показать, как детальные знания экологии оленей, которые реформаторы получили из опыта местных жителей, формировали этническую политику, существенно отличную от той, которая должна была проводиться по указанию Москвы. вернутьсяBrain S. Song of the Forest: Russian Forestry and Stalinist Environmentalism, 1905–1953. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2011; Bonhomme B. Forests, Peasants, and Revolutionaries: Forest Conservation and Organization in Soviet Russia, 1917–1929. Boulder: East European Monographs, 2005. вернутьсяЭтот краткий историографический обзор не охватывает все работы и не включает исследования, посвященные досоветской эпохе. См. также работы в специальном выпуске The Soviet and Post-Soviet Review. 2013. Vol. 40. № 2 (Ed. by L. Coumel, M. Elie); The Slavonic and East European Review. 2015. Vol. 93. № 1 (Ed. by J. Oldfield, J. Lajus, D. J. B. Shaw). Также см. мой обзор историографии экологической истории России в: Bruno A. Russian Environmental History: Directions and Potentials // Kritika. 2007. Vol. 8. № 3. P. 635–650. Более свежие обзоры включают в себя работы: Bonhomme B. Writing the Environmental History of the World’s Largest State: Four Decades of Scholarship on Russia and the USSR // Global Environment. 2013. № 12. P. 12–37; Dills R. Forest and Grassland: Recent Trends in Russian Environmental History // Global Environment. 2013. № 12. P. 38–61. Также см.: Человек и природа: экологическая история / Ред. Д. Александров, Ф.‐Й. Брюггемайер, Ю. Лайус. СПб.: Алетейя, 2008. Более современный обзор см.: Lajus J. Russian Environmental History: A Historiographical Review // The Great Convergence: Environmental Histories of BRICS / Ed. by S. R. Rajan, L. Sedrez. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 245–273. вернутьсяLajus J. Controversial Perceptions of Arctic Warming in the 1930s in the Context of Soviet-Western Contacts in Environmental Science (paper presented at the National Convention of the Association for Slavic, East European, and Eurasian Studies in Washington, DC, November 2011); Shaw D. J.B., Oldfield J. D. Totalitarianism and Geography: L. S. Berg and the Defence of an Academic Discipline in the Age of Stalin // Political Geography. 2008. Vol. 27. № 1. P. 96–112; Chu P.‐Y. Mapping Permafrost Country: Creating an Environmental Object in the Soviet Union, 1920s–1940s // Environmental History. 2015. Vol. 20. № 3. P. 396–421. вернутьсяCameron S. I. The Hungry Steppe: Soviet Kazakhstan and the Kazakh Famine, 1921–1934. PhD diss., Yale University, 2010. Cameron S. I. The Hungry Steppe. Famine, Violence, and the Making of Soviet Kazakhstan. Ithaca: Cornell University Press, 2018. Пер. на рус.: Камерон С. Голодная степь. Голод, насилие и создание Советского Казахстана. М.: Новое литературное обозрение, 2020; Bruno A. Tumbling Snow: Vulnerability to Avalanches in the Soviet North // Environmental History. 2013. Vol. 18. № 4. P. 683–709; Elie M. Coping with the «Black Dragon»: Mudflow Hazards and the Controversy over the Medeo Dam in Kazakhstan, 1958–66 // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2013. Vol. 14. № 2. P. 313–342; Brown K. Plutopia. вернутьсяDawson J. Eco-nationalism: Anti-Nuclear Activism and National Identity in Russia, Lithuania, and Ukraine. Durham: Duke University Press, 1996; Schwartz K. Z. S. Nature and National Identity after Communism: Globalizing the Ethnoscape. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2006; Metzo K. The Formation of Tunka National Park: Revitalization and Autonomy in Late Socialism // Slavic Review. 2009. Vol. 68. № 1. P. 50–69. вернутьсяOther Animals: Beyond the Human in Russian Culture and History / Ed. by J. Costlow, A. Nelson. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2010; Ice and Snow in the Cold War: Histories of Extreme Climatic Environments / Ed. by J. Herzberg, Ch. Kehrt, F. Torma. N. Y.; Oxford: Berghahn, 2019. вернутьсяDronin N. M., Bellinger E. G. Climate Dependence and Food Problems in Russia 1900–1990. Budapest: Central European University Press, 2005; Dronin N. M., Kirilenko A. P. Weathering the Soviet Countryside: The Impact of Climate and Agricultural Policies on Russian Grain Yields, 1958–2010 // The Soviet and Post-Soviet Review. 2013. Vol. 40. № 1. P. 115–143; Mincyte D. Everyday Environmentalism; Leigh Smith J. Works in Progress: Plans and Realities on Soviet Farms, 1930–1963. New Haven: Yale University Press, 2014. Об экологической истории в связи с историей сельского хозяйства до революции см.: Moon D. The Plough that Broke the Steppes: Agriculture and Environment on Russia’s Grasslands, 1700–1914. Oxford: Oxford University Press, 2013. вернутьсяPeterson M. K. Technologies of Rule: Water, Power, and the Modernization of Central Asia, 1867–1941. PhD diss., Harvard University, 2011. Peterson M. K. Pipe Dreams: Water and Empire in Central Asia’s Aral Sea Basin. Cambridge: Cambridge University Press, 2019; Gestwa K. Die Stalinschen Grossbauten des Kommunismus: Sowjetische Technik- und Umweltgeschichte, 1948–1967. Munich: Oldenbourg, 2010; Zeisler-Vralsted D. The Cultural and Hydrological Development of the Mississippi and Volga Rivers // Rivers in History: Perspectives on Waterways in Europe and North America / Ed. by Ch. Mauch, Th. Zeller. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2008; Zeisler-Vralsted D. Rivers, Memory, and Nation-building: A History of the Volga and Mississippi Rivers. Oxford; NY: Berghan Books, 2014; Obertreis J. Soviet Irrigation Policies under Fire. Ecological Critique in Central Asia, 1970s–1991 // Eurasian Environments. Nature and Ecology in Imperial Russia and Soviet History / Ed. by N. B. Breyfogle. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2018. P. 113–129; Teichmann Ch. Canals, Cotton, and the Limits of De-Colonization in Soviet Uzbekistan, 1924–1941 // Central Asian Survey. 2007. Vol. 26. № 4. P. 499–519; Breyfogle N. B. At the Watershed: 1958 and the Beginnings of Lake Baikal Environmentalism // The Slavonic and East European Review. 2015. Vol. 93. № 1. P. 147–180. вернутьсяО важности соединения подходов социальной и экологической истории см.: Mosley S. Common Ground: Integrating Social and Environmental History // Journal of Social History. 2006. Vol. 39. № 3. P. 915–935; Taylor A. Unnatural Inequalities: Social and Environmental Histories // Environmental History. 1996. Vol. 1. № 4. P. 6–19. Исследователи экологической истории СССР сделали лишь первые попытки в этом направлении, см., в частности, мою работу: Bruno A. Industrial Life in a Limiting Landscape: An Environmental Interpretation of Stalinist Social Conditions in the Far North // International Review of Social History. 2010. Vol. 55. № 18. P. 153–174. Также см.: Brown K. Plutopia. вернутьсяШейла Фицпатрик предлагает довольно четкую формулировку этого тезиса, в то время как Питер Холквист и Дональд Ралейх высказали альтернативные точки зрения, см.: Fitzpatrick Sh. The Legacy of the Civil War // Party, State, and Society in the Russian Civil War: Explorations in Social History / Ed. by. D. P. Koenker, W. G. Rosenberg, and R. G. Suny. Bloomington: Indiana University Press, 1989. P. 385–398; Holquist P. Making War, Forging Revolution: Russia’s Continuum of Crisis, 1914–1921. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2002; Raleigh D. Experiencing Russia’s Civil War: Politics, Society, and Revolutionary Culture in Saratov, 1917–1922. Princeton: Princeton University Press, 2002. вернутьсяПо истории советской национальной политики см.: Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923–1939. Ithaca: Cornell University Press, 2001. Пер на рус.: Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923–1939. М.: РОССПЭН, 2011; Hirsch F. Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union. Ithaca: Cornell University Press, 2005. Пер. на рус.: Хирш Ф. Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза. М.: Новое литературное обозрение, 2022; Slezkine Y. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Promoted Ethnic Particularism // Slavic Review. 1994. Vol. 53. № 2. P. 414–452. Пер. на рус.: Слезкин Ю. СССР как коммунальная квартира, или Каким образом социалистическое государство поощряло этническую обособленность // Американская русистика. Вехи историографии последних лет: Советский период. Самара, 2001. С. 329–374; Slezkine Y. Arctic Mirrors: Russia and the Small Peoples of the North. Ithaca: Cornell University Press, 1994. Пер. на рус.: Слезкин Ю. Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера. 3‐е изд. М.: Новое литературное обозрение, 2020; A State of Nations: Empire and Nation-Making in the Age of Lenin and Stalin / Ed. by R. G. Suny, T. Martin. Oxford: Oxford University Press, 2001. Пер. на рус.: Государство наций: Империя и национальное строительство в эпоху Ленина и Сталина / Ред. Р. Г. Суни и Т. Мартин. М.: РОССПЭН, 2011. В качестве этнографического исследования Русского Севера можно привести работы: Grant B. In the Soviet House of Culture: A Century of Perestroikas. Princeton: Princeton University Press, 1995; Anderson D. G. Identity and Ecology in Arctic Siberia: The Number One Reindeer Brigade. Oxford: Oxford University Press, 2002. На рус. яз. см. также: Андерсон Д. Дж. Тундровики: экология и самосознание таймырских эвенков и долган. Новосибирск: Издательство Сибирского отделения РАН, 1998; Vitebsky P. Reindeer People: Living with Animals and Spirits in Siberia. London: Harper Collins Publishers, 2005; Habeck J. O. What it Means to be a Herdsman: The Practice and Image of Reindeer Husbandry among the Komi of Northern Russia. Munster: LIT Verlag, 2005; Konstantinov Y., Vladimirova V. The Performative Machine: Transfer of Ownership in a Northwest Russian Reindeer Herding Community (Kola Peninsula) // Nomadic Peoples. 2006. Vol. 10. № 2. P. 166–186; Thompson N. Settlers on the Edge: Identity and Modernization on Russia’s Arctic Frontier. Vancouver: University of British Columbia Press, 2008. вернутьсяПодробнее о социальной и культурной динамике развития в хрущевский и брежневский период см.: The Dilemmas of De-Stalinization: Negotiating Social and Cultural Change in the Khrushchev Era / Ed. by P. Jones. London: Routledge, 2006; Dobson M. Khrushchev’s Cold Summer: Gulag Returnees, Crime, and the Fate of Reform after Stalin. Ithaca: Cornell University Press, 2009; Ward Ch. J. Brezhnev’s Folly: The Building of BAM and Late Soviet Socialism. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2009; Yurchak A. Everything Was Forever, Until It Was No More: The Last Soviet Generation. Princeton: Princeton University Press, 2006. Пер. на рус.: Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. 6‐е изд. М.: Новое литературное обозрение, 2022; The Socialist Sixties: Crossing Borders in the Second World / Ed. by A. E. Gorsuch, D. P. Koenker. Bloomington: Indiana University Press, 2013; The Thaw: Soviet Society and Culture during the 1950s and 1960s / Ed. by D. Kozlov, E. Gilburd. Toronto: University of Toronto Press, 2013. вернутьсяКроме дискуссий среди социологов об особенностях постсоветского перехода, см. работы историков, предлагающих различные интерпретации причин распада СССР и постсоветских реформ: Cohen S. F. Failed Crusade: America and the Tragedy of Post-Communist Russia. 2nd ed. New York: W. W. Norton and Co., 2001. Пер. на рус.: Коэн С. Провал крестового похода: США и трагедия посткоммунистической России. М.: АИРО-ХХ, 2001; Kotkin S. Armageddon Averted: The Soviet Collapse, 1970–2000. 2nd ed. Oxford: Oxford University Press, 2008. Пер. на рус.: Коткин С. Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000. М.: Новое литературное обозрение, 2018. |
