Г. Ю. Лесников отмечает в своей статье: «В начале XX века в рамках формирования социалистической уголовно-правовой доктрины, несмотря на утверждения некоторых ученых-криминалистов М. Н. Гернета, М. М. Исаева (Сурского), А. Н. Трайнина, Х. М. Чарыхова и др. о том, что “преступность присуща лишь капиталистическому строю, и лишь уничтожение капитализма дает возможность устранить преступность”[166], преступность в СССР сохранялась, принимала новые формы и развивалась, особенно в высших слоях социалистической элиты. Чтобы скрыть реальное состояние преступности (по буржуазным меркам – противоправные деяния, направленные против закрепленного в законе общественного правопорядка и устройства) социалистическая уголовно-правовая доктрина вывела из уголовно-правовой сферы незначительные противоправные деяния, разрешение которых возложила на административные органы власти (милиция, ГПУ, комиссия по делам несовершеннолетних и др.), и по этому признаку обозначила их как административные правонарушения, а систему права, регулирующую эту “борьбу”, – административным правом[167]. Однако во всем мире под административным правом понимается правовая система, регулирующая деятельность органов государственной (исполнительной) власти по управлению обществом, т. е. администрации[168]»[169].

Учитывая представленную информацию, полемика о возможности включения в УК уголовного проступка должна быть исчерпана, так как фактически еще в советские годы те деяния, которые можно было бы отнести к уголовным проступкам, были отнесены к числу административных правонарушений. И именно в рамках административного права как раз и решены те проблемы, о которых говорят сторонники уголовного проступка – административное правонарушение характеризуется меньшей общественной опасностью и именно поэтому не влечет ни назначения сурового наказания (в том числе лишения свободы), ни всех тех последствий, которые связаны с судимостью. Если в УК «случайно» попали правонарушения, не достигающие уровня уголовной противоправности, еще раз призываем провести ревизию закона и оставить в нем лишь те деяния, которые должны влечь максимально строгие последствия для лиц, их совершивших. И в завершение, так как являемся сторонниками системного подхода, приведем слова Л. В. Иногамовой-Хегай: «Идея введения уголовного проступка, которым в большинстве случаев будет деяние с административной преюдицией, является угрозой разделению уголовного и административного законодательств, стабильности в противодействии преступлениям. Границы этих отраслей законодательства, начавшие размываться с криминализацией административных проступков, окончательно превратятся в призрачные с законодательным закреплением уголовного проступка. Законодатель в 1996 г. поступил мудро, отказавшись включить в число преступлений деяния с административной преюдицией и уголовные проступки»[170].

До принятия УК РФ 1996 г. в теории уголовного права существовала точка зрения, подвергающая сомнению необходимость сохранения нормы о малозначительности деяния, так как считалось, что ее содержание не привносит ни одного позитивного качества и никакого отношения к понятию преступления не имеет.

Но законодатель, следуя историческим традициям, совершенно обоснованно сохранил эту норму и оставил ее в ст. 14 УК РФ («Понятие преступления»). Ведь норма о малозначительности деяния не просто констатирует возможность исключения из правил. Она органически дополняет понятие преступления определением деяний, которые, несмотря на их кажущуюся уголовную противоправность, преступлениями не являются[171].

Вместе с тем изучение судебной практики в части применения ч. 2 ст. 14 УК РФ показывает, что в судах различных инстанций нет единого понимания признаков малозначительности, более того, суды неохотно прекращают дела в силу малозначительности деяния.

Так, например, по приговору Каменского районного суда Ростовской области от 6 апреля 2011 г. Б-ко и Б-ва осуждены по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ, а Б-ва, кроме того, по ч. 1 ст. 158 УК РФ. Преступления совершены при следующих обстоятельствах. 26 февраля 2009 года Б-ко и Б-ва пришли на территорию вагонного депо, где с площадки для резки вагонов похитили металлолом на сумму 120 руб. 3 марта 2009 г. Б-ва похитила чугунные компенсаторы, которые лежали на земле у железнодорожного пути, стоимостью 2064 руб. Б-ко и Б-ва вину признали, раскаялись, ранее не судимы, имеют постоянное место жительства, характеризуются положительно, Б-ва имеет на иждивении четырех малолетних детей.

По приговору Чертковского районного суда Ростовской области от 10 февраля 2011 г. Б. осужден по п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Он признан виновным в краже с охраняемой территории ООО «Исток» 125 кг лома черного металла на общую сумму 563 руб. Б. ранее не судим, вину признал, характеризуется положительно, возместил ущерб, представитель потерпевшего претензий не имел.

По приговору Усть-Донецкого районного суда Ростовской области С. осужден по п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. С. признан виновным в краже из подвала 20 л домашнего вина общей стоимостью 230 руб. С. явился с повинной, возместил вред[172].

По приговору Октябрьского районного суда г. Барнаула Алтайского края С. осужден по ч. 3 ст. 160 УК РФ к 2 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 1 год 6 месяцев. Из материалов дела видно, что 17 января 2012 г. С., с целью погасить штраф в размере 1000 руб., наложенный на него как на должностное лицо, дал главному бухгалтеру МУП «****» К. указание о его оплате за счет денежных средств, находящихся у нее в подотчете, что последняя и выполнила. После этого К. составила авансовый отчет, к которому приложила чек банка на сумму 1000 руб., на основании чего данная сумма была с нее списана и отнесена на расходы предприятия[173].

Приговором Беляевского районного суда Оренбургской области от 21 сентября 2009 г. К., ранее не судимый, осужден по ч. 1 ст. 222 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на 6 месяцев. Он был признан виновным в том, что 26 апреля 2009 г. в 17 ч. 30 мин., находясь на берегу реки Урал, расположенном в 400 м юго-восточнее от…, умышленно, незаконно приобрел, найдя в кустарниках, патрон калибра 15 мм, который относится к категории боеприпасов для нарезного огнестрельного оружия военных образцов соответствующего калибра, и до 30 апреля 2009 г. умышленно, незаконно хранил его под кроватью в своей комнате[174].

Как справедливо отмечают исследователи, такая ситуация складывается из-за того, что ни наука, ни высший судебный орган не выработали более или менее четких критериев определения малозначительности, критерии эти носят сугубо оценочный характер, и в каждом конкретном случае вопрос о малозначительности решается судом (следователем, прокурором) по своему усмотрению[175]. Да и само определение малозначительности, как будет показано ниже, требует совершенствования.

Итак, в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК РФ не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного уголовным законом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности.

Данное положение первоначально в 1925 г. было сформулировано законодателем как процессуальная норма в УПК, которая регламентировала основания для отказа в возбуждении уголовного дела, но впоследствии в 1926 г. было перенесено в область материального права, что имело большое значение, в том числе для понимания сущности самого преступления и его признаков.