Построение всего правового материала в уголовном праве подчинено требованиям соответствия принципам индивидуализации и (или) дифференциации ответственности. При этом ориентир на субъекта применения правового материала не должен влиять на качество используемых языковых средств.
Поскольку язык – это явление социальное, он связан с той или иной сферой человеческой деятельности. В реализации важнейших общественных функций, в языке сложился определенный особый лексико-фразеологический и синтаксический набор средств. В соответствии с функциями языка выделяются традиционно используемые в юриспруденции научный и официально-деловой стили общения. Научному стилю присущ ряд общих условий функционирования и языковых особенностей, в том числе строгий отбор языковых средств, тяготение к нормированной речи.
Неизбежным для текста закона является экономия художественных средств, отсутствие эмоциональности и образности. Но такая характеристика, особенно в уголовно-правовом поле, повышает качество закона, избавляя от одного из показателей недостатков юридической техники – оценочности понятий. Логическая последовательность изложения, упорядоченная система связей между частями высказывания, точность, сжатость, содержательная однозначность – это те ожидания, которые вкладывают специалисты в используемую законодателем технику.
А. С. Александров полагает неправильным считать, что юридическая техника – это средство передачи идеи права, смысла права, трансцендентальной ценности права, совести юридических отношений, бытия права и пр. Иными словами, смысла, который есть сам по себе.
Такого не бывает. Смысла без текста нет. Первичен текст. Вначале было слово. Значение слов, смысл текстов появляется в результате прочтения. Отсюда становится понятно, что в понимании сущности права акцент следует сделать на его текстовую, языковую сущность. В свете этого представления по-иному видятся значение и природа юридической техники.
Все бытие права – в присутствии, в котором озаботившийся человек выражает свое отношение к миру. Это присутствие есть язык, который говорит человеком (по М. Хайдеггеру)[59].
2.2. Основополагающие правила юридической техники
Средства юридической техники – это нематериальные формы, при помощи которых можно строить право – создавать его скелет, конструкции, облекать в юридический вид его содержание. Это соответствующие в основном идеальной структуре права своего рода типовые схемы, юридические нормы, входящие в действующую систему права.
Главными средствами юридической техники являются:
а) нормативное построение;
б) системное построение;
в) юридические конструкции;
г) отраслевая типизация.
Нормативное построение. Перевод воли государства на язык права состоит прежде всего в том, что она на основе категорий правосознания (категорий «право» и «обязанность» и др.) при помощи юридической и иной терминологии излагается в виде нормативного предписания – конкретного, формально закрепленного государственно-властного веления нормативного характера (регулятивного, охранительного, дефинитивного и т. д.). Изложение государственной воли в виде нормы-предписания и есть та первичная типовая схема, с которой начинается юридико-техническое строительство права.
Системное построение. Нормативная организация воли законодателя не ограничивается только ее выражением в виде норм-предписаний. Нормативные предписания должны быть выражены в виде логических норм.
Юридические конструкции. Это более высокий уровень технико-юридического выражения воли законодателя, отражающей характер (модель) связи между элементами и сторонами логических норм (характеристику юридических конструкций как модели)[60]. Юридические конструкции представляют собой специфическое построение нормативного материала, соответствующее определенному типу или виду сложившихся правоотношений, юридических фактов, их связи между собой. В каждой отрасли права существуют устоявшиеся конструкции, выраженные главным образом в кодифицированных нормативных актах. Таковы схемы (модели) составов преступлений в уголовном праве, в том числе разнообразные общие и специальные составы.
Юридические конструкции представляют собой как бы готовые типовые образцы, схемы, в которые облекается нормативный материал. Их использование облегчает формулирование юридических норм, придает нормативной регламентации общественных отношений четкость и определенность, обеспечивает, следовательно, необходимую формальную определенность права. Важнейшая задача при создании юридических норм (а норма – тоже конструкция) состоит в том, чтобы подобрать такие конструкции, которые соответствовали бы содержанию нормативного материала, позволяли бы с максимальной эффективностью обеспечить поставленные законодателем задачи.
Отраслевая типизация. Специфической конструктивной моделью, обеспечивающей изложение воли законодателя на языке права, является структурный тип правоотношения. Нормативные предписания для их системной организации должны быть изложены таким образом, чтобы они не только образовывали логические нормы и стройные юридические конструкции, но и включались в строго определенную отрасль права, соответствовали типическим чертам отраслевого правоотношения. Это достигается путем помещения данного предписания в отраслевой кодифицированный акт, подчинения его определенной системе общих норм, применения отраслевой терминологии и др.[61]
Юридические конструкции складываются на основе опыта правотворчества, в ходе которого отбираются наиболее целесообразные и отбрасываются устаревшие модели построения нормативного материала. Поскольку законотворческий процесс является видом правотворчества, к нему могут применяться также принципы правотворчества, в числе которых Ю. А. Тихомиров[62] предлагает следующие:
а) принцип научности, означающий использование приемов и методов научного анализа, достижений науки и строгое следование объективным критериям оценки;
б) принцип законности, означающий строгий учет иерархии правовых актов и норм, компетенции субъектов прав и соблюдение процедурных правил;
в) принцип демократизма, означающий изучение социальных интересов и возможности их выражения в сфере правотворчества, учет общественной поддержки проектов правовых актов;
г) принцип системности, означающий строгий учет системы права, законодательства, построения отрасли и т. д.
К. К. Панько[63] в своей работе рассматривает положения, являющиеся основополагающими правилами юридической техники, известные юридической науке и практике еще со времен Древнего Рима. Во-первых, это lex superior derogat legi interior – «норма, имеющая высшую юридическую силу, имеет приоритет перед нормой меньшей юридической силы». Типичным примером является положение ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, в соответствии с которым приоритет отдается общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам РФ. Свое место Конституция РФ определяет так: «…имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации» (ч. 1 ст. 15). Уголовный кодекс РФ установил: «Настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права» (ч. 2 ст. 1).
Установление признаков многих преступлений невозможно без учета положений соответствующих договоров, так как нормы международного права играют существенную роль в толковании и применении норм уголовного закона.
Россия приняла на себя определенные обязательства, подписав и ратифицировав международные договоры. Специфика межгосударственных соглашений в области уголовного права состоит в том, что они не могут быть реализованы без имплементации их положений в УК РФ, поскольку как минимум нормы таких соглашений не имеют санкций. Поэтому выполнение международных обязательств России возможно только посредством включения конвенционных положений в российский закон[64].
