Её встретила бледная безжизненная рука Маши, свисавшая с кровати, едва касаясь пальцами пола. Лиза подошла, подняла холодную руку и снова положила на одеяло. Маша лежала, не дыша, голова запрокинулась, губы раскрылись в безмолвном крике. На щеке её блестела одинокая слеза. Стеклянные глаза смотрели в потолок. Лиза опустила ей веки и, словно обезумев, сорвалась обратно в кабинет. Ворвавшись к Денису, она, сама не ожидая этого от себя, кинула ему в спину:

– Маша умерла, – слова прозвучали как обвинение. Но Денис молчал и не оборачивался. Лиза видела, как крепко она сжал челюсть, как под кожей заходили желваки. Не сдерживая слёз, она продолжила, – Как вы можете так спокойно смотреть на всё то, что происходит в Ферре? На то, как обращаются с девушками здесь?

– Я думаю, это имеет место.

– Что?

– Что вы, девушки, сами не понимаете, что творите.

Лиза закачала головой из стороны в сторону и непонимающе уставилась ему в спину:

– По-вашему, Маша это заслужила?

Голос его сорвался:

ー Я врач, а не судья!

– Но разве вам не жалко её?

– Если бы я хотел, я бы жалел каждую заключённую, – она уронил голову и закачал ей из стороны в сторону. Лиза двинулась ему навстречу, остановившись в десятке сантиметров от его спины. Даже сквозь халат ощущался жар бушевавших внутри него чувств. Задержав дыхание, Лиза протянула руку и коснулась тонкими пальцами внутренней стороны его ладони. Волна трепета пробежала по всему её телу, дав смелости сделать следующий шаг. Лиза крепко обняла обеими руками его широкую ладонь. Денис развернулся, – если бы хотел. Но не хочу. – Вместо знакомых грустных глаз Лиза встретилась с яростным огнём неприязни во взгляде. Отчеканивая каждое слово, он продолжил, – каждая пятая уговаривала меня помочь сбежать. Каждая третья клялась в любви. Каждая вторая пыталась соблазнить и влюбить в себя, чтобы я её спас. Женщины этой тюрьмы – жалкие манипуляторши, готовые на всё для достижения своих целей! О-о-о, ーиз его груди вырвался смешок, ー мне не жалко их ни на грамм. Они заслужили быть здесь. Заслужили подобное обращение: рожать своих ублюдков от ублюдков! И умирать заслужили как собаки! Они не нужны ни для чего, только для удовлетворения той похоти, что сами и вызывают в порядочных мужчинах!

Лиза отпустила его руку, инстинктивно сделала несколько шагов назад и посмотрела на Дениса. Сорвав маску благородного попечителя, перед ней теперь стоял негодяй, превзошедший в низости даже охранников, использующих заключённых в качестве забавы.

– Это вы сдавали всех девушек? – Лиза до последнего не хотела верить тому, что сама говорит. – Из-за вас их приговаривали к публичным наказаниям?

– Это то, что они заслужили. Каждая из них, – он замолчал. На его лице застыла широкая хищная улыбка. Он упёрся указательным пальцем ей в грудь и, скрежетнув зубами, проговорил, – и это то, что ждёт тебя.

Раньше Лиза видела мёртвого человека только раз. То была её бабушка: как-то раз она легла спать и не проснулась. Лизе тогда было семь, и всё, что она знала о бабушке, это её имя и навязчивый запах мыла, который преследовал старушку: он впитался ей в кожу, во все её вещи, даже в мебель и стены дома, где она жила.

Но этого не хватило, чтобы от фразы «бабушка умерла» внутри Лизы что-то повернулось, защемило или засвербело. Она понимала, что произошло нечто пугающее, роковое. Но вместе с тем неосязаемость смерти давала Лизе надежду, что её как будто и нет.

Стоя в тёмном холодном зале прощания под монотонную, похожую на бесконечную колыбельную проповедь, Лиза яростно боролась с любопытством. Ей нестерпимо хотелось подкрасться к гробу – последнему пристанищу дряхлого тела – и, зацепившись подушечками пальцев за острую кромку тёмного дерева, заглянуть за завесу тайны. Её мучила неизвестность. Её раздирало желание узнать, как же выглядит смерть и почему её все так боятся.

Когда настало время прощания, Лиза почти вприпрыжку подбежала к гробу и заглянула в него. К её удивлению, внутри ничего не было кроме бабушки, мирно сложившей на груди руки и слегка улыбавшейся окружающим. Ничего в её теле, лице или позе не выдавало присутствие смерти. Даже наоборот – сквозь едва заметные щёлки между век виднелась искорка жизни: бабушка, будто бы сама обуреваемая любопытством, подглядывала за происходящим вокруг. Она словно проверяла, все ли пришли и достаточно ли по ней скорбят. А самое важное, верят ли присутствующие, что она умерла.

Лиза вместе с бабушкой оглядела окружающих: одни плакали, другие грустно смотрели под ноги – и казалось, только Лиза разгадала секрет: «Бабушка вовсе не умерла. Просто пошутила».

«Она же просто пошутила», – повторяла Лиза, глядя на опускающийся в землю гроб.

«Это игра», – толстое одеяло рыхлой земли укрыло крышку гроба.

«Игра», – мама, задыхаясь от слёз, покинула кладбище, оставив Лизу один на один с пронзительной болью в сердце. Смерть жестоко над ней пошутила. Она была там, прямо перед глазами, но Лиза её не заметила. Не узнала…

Денис прожигал её ненавидящим взглядом. Его тяжёлая ладонь легла на Лизино запястье. Сильные пальцы впились в тонкую кожу, причиняя боль. Тело Лизы непроизвольно свернулось в комок. Денис дёрнул Лизу на себя, и она грудью упёрлась в его живот. Она с мольбой взглянула в некогда дорогие сердцу глаза. В ответ её щёку обожгло тяжёлым ударом ладони. По лицу хлынули слёзы. Лиза прижала свободную руку к щеке, будто это могло уменьшить боль. Денис развернулся к двери и потащил Лизу в коридор, чужим голосом отдавая приказ:

– Иди сюда, упрямая сучка.

Он снова дёрнул её вперёд. Не удержавшись на ногах, Лиза упала, утягивая Дениса за собой. В последний момент перед падением он отчаянно выбросил вперёд правую руку в надежде ухватиться за что-нибудь и удержаться на ногах. Но, лишь зацепив ладонью край передвижного стола, он грузно упал на пол в метре от Лизы. Звонким дождём на него посыпались инструменты. Из пасти Дениса вылетела грубая брань, следом на лбу появилась кровь.

Озверев от происходящего, он в одном яростном прыжке преодолел расстояние до лежавшей на полу Лизы. Торсом он придавил ей ноги, руками обхватил бёдра. Лиза приподняла голову и упёрлась взглядом в горящие диким блеском глаза. Тело её дрожало. Руки цеплялись за сжимающие её в тисках кисти, пока одна из них не сорвалась и не ударилась больно локтем о кафельный пол. Уловив брешь в сопротивлении, Денис потащил Лизу на себя, хватаясь руками сначала за её талию, затем грудь, плечи, пока лица их не поравнялись. Изо рта его вырвался омерзительный смех. Ладонь Лизы скользнула по полу. Пальцы наткнулись на леденящий кожу предмет и мертвенно вцепились в него. В последней попытке вырваться Лиза махнула рукой перед лицом Дениса. Пугающая ярость в его глазах сменилась сначала недоумением, затем холодным безразличием. Вместо смеха из его рта вырвался уже глухой квакающий звук. Бледная ладонь прижалась к шее, откуда торчала рукоятка скальпеля. Между пальцев побежала кровь.

Тело Дениса быстро обмякло и придавило Лизу к полу. Чувствуя, что ещё чуть-чуть и он раздавит её, Лиза ухватилась руками за плечи Дениса и подтянула ноги к груди. Её обувь сорвалась, зацепившись за его ремень на брюках. Денис ещё пытался удержать её за икры, но с каждой секундой движения его становились слабее и менее точными, и в конце концов Лизе удалось упереть колени ему в грудную клетку. Собравшись с силами, она оттолкнула Дениса вправо, рванув всем телом при этом влево, и оказалась на свободе. Проскользнув по залитому кровью полу к выходу, Лиза прислушалась. Шум пульсирующей в голове крови оглушал её. Сердце бешено колотилось, дрожащая рука упала на дверную ручку.

– Дура! Тебе не сбежать. Ты же, мать его, в Ферре. Отсюда нет выхода! – злорадно прошипел Денис. Он лежал в луже собственной крови, запрокинув голову и безжизненно раскинув в стороны руки и ноги.