Они молчали почти всю дорогу до того самого заброшенного дома. Глядя в окно машины Стаса на летящие мимо ночные улицы, Ксюша убеждала себя, что в этот раз все пойдет легче. Она же знает, чего ожидать. Но страх уже начал давить на нее, именно потому, что девушка слишком хорошо запомнила этот самый прошлый раз.

Вот она, полузанесенная снегом дорога, темнота кругом, так как тут уже давно нет фонарей. Вот этот дом… Та же черная громада, те же пустые провалы окон.

– Мы больше никогда не станем этого делать, – заявил Стас, осматривая дом. В его голосе прозвучали какие-то непривычные напряженные или даже ожесточенные нотки.

– В смысле? – Митька даже дернулся от возмущения. – Больше не станем искать призраков?

– Я не о том, – не глядя на него, выдал друг. – Мы больше никогда не будем разделяться, чтобы найти привидение в еще каком-нибудь подобном месте. Чтобы больше никому из нас не пришлось сталкиваться с призраком в одиночестве.

– Разумно, – заметила, как всегда, деловито, Полина. – Ксюша там одна минут пять стояла. Так что больше мы команду СкубиДу не изображаем.

Все согласно кивнули. А потом Митька ринулся вперед , внутрь этого страшного здания. Ксюша уже не восхищалась смелостью друга, она поняла, что гиперактивность Митьки скрывает его страх. Призраков, по-прежнему, боятся все.

И все же в этот раз было проще. Они шагали все вместе, и эхо их шагов громко разносилось в тишине заброшенного дома. Ксюша чувствовала поддержку друзей, их присутствие успокаивало. И вот он – второй этаж. Вот уже виден вход в ту самую комнату… И тут фонарики начали тускнеть. Все и сразу. Ребята остановились, резко и нервно. И общий настрой, взаимная поддержка, вера в победу – все это лопнуло, как мыльный пузырь.

Ксюша как-то инстинктивно шарахнулась к стене, защищая спину, хотя знала, где на самом деле находится источник опасности. Как и в прошлый раз, ей стало нестерпимо холодно, и появилось странное впечатление, будто воздух тут разряжен, как в горах, будто дышать им очень тяжело.

– Это все нормально, – свистящим шепотом сообщил ей Митька, вцепившийся в ее рукав. – Я читал. Это из-а его присутствия…

Они стояли совсем рядом с тем самым порогом. Стас и Полина как-то одновременно придвинулись ближе ко входу в комнату. Ксюша по инерции тоже сделала пару шагов и заглянула внутрь, через голову Митьки, который все еще держался за ее рукав.

Тот же белесый свет, уже начавшей убывать Луны, лился в оконный голый проем. На грязном полу разлилась такая неровная лунная лужа, и из-за этого темные стены с жалкими остатками обоев неразборчивого цвета казались еще более черными и угрожающими. И на фоне одной из них, чуть левее окна было это… Все та же странно согнутая фигура с расплывчатыми очертаниями, сидящая на давно отсутствующем стуле.

Как там сказал строитель? Тоскливо?… да, именно это чувство наполняло комнату. Дикая безысходная тоска, безграничное, бездонное одиночество и горе…какая-то затаенная ноющая обида: за что?

Но в этот раз было и что-то новое. Что-то кроме давней застывшей трагедии этого существа. Был ужас. От сознания чуждости и нереальности увиденного. Нормальный разум рационального и современного человека просто не мог переварить эту сцену. Привидений не должно быть в мире живых. Это сказка. Миф…который все-таки, вопреки всем законам этого мира, существует. И Ксюшин разум отторгал это, не мог смириться, как-то пережить…

– Идем уже, – вдруг выпалил Митька, отпустил наконец-то рукав девушки и буквально влетел в комнату.

Парень пронесся по лунной луже на полу и затормозил буквально в двух шагах от привидения.

– Ло… – начал он с места в карьер, но голос его от нервов сорвался на визг.

Но хватило и этого одного резкого звука. Фигура дернулась. Нет, внешне этого заметно не было. Но все живые в комнате это почувствовали. Призрак вздрогнул, от мгновенного укола страха. Ведь так давно никто не говорил в этой комнате. Страх и… надежда?

– Логинов Александр Иванович, – на одном дыхании выпалил Митька. И тут же замолчал, не зная, как продолжить.

Фигура напряглась. Теперь это было даже видно. Она будто перестала мерцать. Чуть зародившаяся надежда укрепилась и по комнате осторожно начало разливаться новое ощущение – некоего беспокойного острого ожидания.

Когда-то, несколько лет назад, Ксюша увлекалась мистикой. Она вдруг, в этот самый момент вспомнила об одном из универсальных законов. Закон имен – знание имени объекта дает власть над ним. Как же это оказалось верно! Ксюша просто чувствовала какую-то незримую связь, вдруг возникшую между Митькой и привидением. Старик пережил …узнавание. Именно этих звуков, звуков его именования! И как же сразу свободнее и легче стало в этой комнате!

– Александр, – начал опять Митька. – Мы пришли рассказать о… о вашей семье.

Парень явно не знал, как сообщать такие новости. Он терялся, хотя так надеялся помочь.

– О вашей семье, – повторил он уже не так уверенно, как-то сбивчиво. – И … вот.

Резким движением он вытащил из кармана фотографию! И…

Ксюша, за это время подобравшаяся ближе, чувствовала, почти видела, как фигура старика пытается привстать, двигается ближе к Митьке. А у парня тряслись руки так, что фотография просто взлетала вверх и вниз.

И тут Стас тоже шагнул решительно вперед. В лунном свете его лицо выглядело просто мертвенно-бледным. Он перехватил Митькину руку, приблизился к фигуре призрака опасно близко и показал фото.

– Они вас любили, – сказал он. Тихо и грустно. – Он очень хотели вернуться к вам.

И тут стало по-настоящему страшно. Новый всплеск эмоций был подобен взрыву. Ярость, боль, обида. Фигура мерцала, дрожала, дергалась, и из нее выплескивалось все это с неимоверной силой. Казалось, в комнате закончился воздух, казалось, затряслись стены. Ксюшу резко бросило в жар, потом опять в холод, волосы на затылке чуть приподнялись, мурашки побежали по рукам, а колени подгибались. Ей хотелось орать в голос, рыдать и… бежать отсюда без оглядки. Если бы ни одно «но». Митьку шарахнуло в сторону, а вот Стас стоял там, в самом эпицентре этого эмоционального взрыва. И сейчас девушка вдруг испугалась за друга больше, чем за себя. И каким-то чудом рванулась вперед.

Как раз вовремя. Парень начал крениться вправо, будто собирался завалиться на бок. Возможно, он был в предобморочном состоянии. Ксюша успела, подставила ему плечо. Полина одновременно с ней, подлетела к другу с другой стороны.

– Александр Иванович! – Стас кричал, будто стараясь перекрыть бушующий в комнате ураган эмоций. – Они вас любили. Они хотели приехать, но не смогли.

И новый взрыв. Трудно сказать, был ли он слабее или сильнее предыдущего. Просто новая волна.

– Они умерли! – Откуда-то снизу вдруг проорал Митька. – На две недели раньше вас!…

Тишина. Пауза. Эмоциональное давление резко прекратилось. Так неожиданно, что друзей даже качнуло вперед. А Митька, сидя на полу на корточках все-таки не удержался и упал на одно колено.

– Вот! – его голос прозвучал резко и чуть жалобно.

Стас медленно поднимал другую фотографию, переданную ему другом. Рука двигалась с трудом, будто сквозь поток воды. Ксюша чувствовала, как его трясет, по виску у парня тек пот. Она перевела взгляд на фото. Изображение легко было рассмотреть в лунном свете. Там на листке матовой бумаги был виден снег и большая надгробная плита, кем-то расчищенная, наверняка специально ради этого снимка. Четыре имени на плите и четыре маленьких фотографии погибших.

Больше не было ярости, не было обиды. В застывшей морозной тишине тихо разливалась скорбь и…прощение. Фигура мерцала все чаще, ее края расплывались, теряя целостность. Призрак находился к ним совсем близко, стал выше и тоньше. Как если бы сидящий человек встал со стула. И он видел. Ксюша не знала, откуда у нее такая уверенность, но она точно знала, привидение сейчас смотрит на фото в руке Стаса.

Немую сцену прервали странные и неуместные здесь звуки. Митька шуршал целлофановым пакетом. Парнишка ползал по полу и что-то рассыпал. Горсть чего-то темного из одного пакета и горсть из другого. Ксюша, как зачарованная следила за его действиями. Видимо, это был какой-то ритуал. Митька поднимал каждую горсть в раскрытой ладони, будто демонстрируя ее призраку, а потом только ссыпал на пол.