— С чего вообще такое желание мне помочь? — я нахмурился. Теперь она выглядела в моих глазах не настолько глупо, насколько подозрительно. — Мы не знакомы, я даже не знаю как тебя зовут, зачем тебе помогать мне?

— Марина! — ответила девушка. — Я Марина, приятно познакомиться. Я учусь на четвёртом курсе медицинского университета и я не местная — приехала в ваш город четыре года назад, но так и не нашла друзей. Я люблю помогать людям, животным, у меня в комнате живет два котенка, а ещё нескольких я подкармливаю — только никому, пожалуйста. Люди считают меня странной, то ли потому что я слишком болтливая, то ли потому что слишком эмоциональная, то ли потому что очень часто витаю в облаках… Этого я не знаю. Но нельзя же становиться злыми из-за плохих поступков других людей! Я по-прежнему стараюсь со всеми дружить, даже если не получаю отдачи. А ты выглядишь как человек, которому нужны друзья, вот я и хочу попробовать с тобой как-нибудь…

— Ясно, — отмахнулся я: выслушивать печальную историю Марины мне не хотелось совсем. — Было приятно пообщаться и удачи тебе с поиском друзей, а я пошёл к сестре. До встречи.

Я развернулся и быстрым шагом направился в сторону дома, стараясь не оборачиваться, чтобы Марина, не дай бог, не подумала, что я решил с ней поговорить. Вот только ей моё нежелание с ней общаться было непонятно, судя по тому, что стоило мне пойти, она двинулась за мной.

— Как тебя-то зовут хоть? — почти кричала она. — Дай мне свой номер, пожалуйста, я наберу тебя, вдруг тебе будет нужна помощь с сестрой…

Я остановился. Такая настойчивость со стороны девушки напрягала и даже пугала меня, так что мне не оставалось ничего, кроме как повернуться, и, тяжело вздохнув, сказать:

— Ладно, записывай.

— Спасибо большое! — лицо Марины озарилось улыбкой. Она достала бумажку и быстро записала продиктованные мною цифры, а потом, широко улыбнувшись, сказала:-Ладно, тогда до встречи! Передавай сестрёнке от меня привет!

Марина развернулась, помахала мне рукой, спрятала листик с моим номером в сумочку, а потом побежала, словно ребёнок, в сторону автобусной остановки. Без неё стало спокойно и тихо, даже голова почти перестала болеть, а дождь немного успокоился. Я шёл домой, неся пакеты с продуктами, стыдя себя за то, что я не додумался дать фальшивый номер, и надеясь, что этот гиперактивный кошмар мне никогда не позвонит.

Знакомый, родной мне дом стоял чуть отдельно от остальных, как бы на углу, и этим осенним днём выглядел ещё более одиноким. Ржавые качели, пустая детская площадка, верёвки натянутые между деревьями, на которых жители дома вывешивали сушиться свою одежду — от всего этого веяло некой безысходностью, бескрайней тоской, словно вместе с летом ушла отсюда и жизнь, и даже лавочка, на которой обычно собирались все старушки, чтобы посплетничать, теперь пустовала. Поднявшись к двери я позвонил в домофон, но мне никто не ответил. Алиса никогда не отвечает на звоки, не открывает дверь — боится, что могут прийти грабители, что, вообще, довольно реально, учитывая в каком районе мы живём, и всё же я, раз за разом, звонил ей в дверь, надеясь, что однажды она признает, что за дверью её брат, и откроет мне. Найти ключи в кармане не было проблемой, как и войти в подъезд, теперь уже неся оба пакета в одной руке, в темноте по памяти дойти до квартиры, и, наконец оказаться дома.

— Андрей! — Алиса, плача бросилась мне на шею, так что я не секунду замер, не понимая, что происходит. Девочка рыдала так сильно, что, казалось, вот-вот захлебнётся в своих слезах:-Почему… Почему ты так долго ходил..? Я подумала тебя забрали…

— Кто же меня заберёт, глупышка! — я погладил девочку по спине свободной рукой, пытаясь аккуратно поставить пакеты с продуктами на пол. — Я вернулся, видишь. Просто встретил надоедливую тётю по пути домой, поэтому немного задержался.

Я вкратце пересказал Алисе историю нашего с Мариной знакомства, параллельно выгружая на полки холодильника купленные сегодня продукты, и представляя, как я, наконец, поем. Тело и правда ломило от голода, а голова невероятно сильно кружилась, так что мысль о тарелке тёплой каши меня невероятно радовала, и, когда я, завершив рассказ, повернулся к Алисе, я ожидал увидеть такую же улыбку на её лице. Но Алиса не улыбалась.

— Зачем ты с ней так? Она ведь хотела тебе помочь, — девочка выглядела раздосадованной. — Разве то что она много говорила это так плохо? Позвони ей и извинись.

Чего-чего, а такой реакции от сестры я не ожидал.

— Тебе не кажется это подозрительным, — только и смог ответить я, — что какая-то незнакомая девушка решает мне помочь, ещё и так навязчиво?

— Она же сама сказала, что у неё нет друзей, но она любит помогать, — не сдавалась Алиса. — К тому же ты и правда выглядишь как человек, которому нужна помощь. Не в обиду тебе сказано, но тебе бы стоило побольше кушать и высыпаться.

Я улыбнулся. Такая забота со стороны младшей сестрёнки всегда казалась мне чем-то милым и приятным, так что я решил не продолжать спор, а просто кивнуть, как бы говоря, что да, надо будет извиниться. Возможно я и правда повёл себя плохо по отношению к Марине, вот только общаться с ней у меня не было ни малейшего желания. Слишком уж приторно-сладкой казалась мне она, слишком тёплыми были её руки, слишком румяными щёки, слишком светлыми волосы и слишком не похожей на человека, с которым я бы хотел связать всю свою жизнь, была она. И как бы добра, как болтовня и рядом не стояла с тишиной, которая сопровождала нас на каждой прогулке с моей любимой девушкой. Нет, Марина со своим вечным желанием кому-то помочь не была той, кто был нужен мне сейчас. Кто-то тихий, молчаливый, закрытый в себе, недоступный, словно цветочек эдельвейса на самой вершине горы, но такой родной — вот кого я сейчас искал, кого так хотел воссоздать из своей памяти, своих мыслей и чувств.

— Кстати об этом, — словно прочитав мои мысли, Алиса указала на стол, заваленный бумагой:-Неужели ты правда хочешь вернуть Наташу. Нет, я знаю, что ты по ней скучаешь, но чтобы настолько, что готов пожертвовать своей свободой, а может даже и жизнью…

— Чего? — переспросил я. Слова сестры не на шутку меня напугали — до этого я вообще не думал о рисках, последствиях и прочих вещах. — Почему это пожертвовать жизнью?

Девочка резко подскочила, а потом, схватив зеркало, что-то прошептала, приложила ухо к стеклу, и, с таким лицом, словно ей поведали тайну мироздания, посмотрела на меня.

— Людям не понравится, если ты откроешь тайну сотворения. Они верят только в науку, а то, что собираешься сделать ты, опровергает все их законы. И всё, что не подходит под их понимание мира, считается болезнью и должно быть уничтожено.

Если смотреть на время как на бесконечное полотно, на котором тонкими линиями расположены миллиарды сюжетов нашеё жизни, переплетаясь и расходясь, то передвижения во времени кажутся не такими уж невозможными. Ведь время — это тоже пространство, непонятное нам четвёртое измерение, пусть неподвластное человеку, но всё же реальное. Наше физическое тело не может понять время или сопротивляться ему. Запертые в трёхмерной оболочке, мы считаем его чем-то неукротимым, всемогущим. Вот только человек — не только его тело, и то, что мы не можем увидеть, сильнее чем время. Такое же непонятное, абстрактое, отвергаемое людьми, но всё же неизмеримо могущественное, то, что не просто живёт внутри нас, то, чем мы являемся — наша душа. Не прямохождение, не речь, не способность трудиться отличает человека от животного, а его душа. Только наша душа может понять время, ведь они сделаны из одной и той же, неосязаемой для нас, материи. И всё же, чтобы покорить время нашей душе, нужно что-то наподобие топлива, что-то, что зажжёт этот огонь в душе, позволив ей получить контроль над временем. Любовь.

Понятие любви в современном мире очень искажено, а фраза «Я люблю тебя» звучит из каждого утюга. Что для людей любовь? Осознают ли они всю её силу в полной мере? Навряд ли. Большинству сейчас не знакома искренняя, чистая, самоотверженная и безусловная любовь, такая, которая сильнее даже самой смерти и которая способна сотворить жизнь из ничего. Если Бог — есть любовь, не значит ли это, что именно благодаря любви был создан наш мир, как и все мы? Сейчас же люди говорят, что любовь причиняет им лишь боль, не понимая, что боль они чувствуют не от любви, а от её отсутствия. Если бы все люди в мире любили друг друга, было бы кому-то больно, страшно, одиноко? Разве причина разбитого сердца в любви, а не в её отсутствии? Все слёзы, пролитые школьницами из-за мальчиков, вся боль расставаний, вся печаль одиночества — это не от любви, а от того, что люди не умеют любить. Пока учёные заявляют, что любовь живёт три года, настоящая любовь живёт вечно, ведь любви нет дела до людей, пытающихся понять устройство мира. Наука никогда не объяснит ни любовь, ни время правильно, и потому люди, слепо верящие во всё, что им говорят, вечно будут игнорировать всё великолепие любви, ставя её в один ряд со всеми другими чувствами. Любовь — не просто слово, не просто чувство, не просто что-то, о чём пишут книги и песни. Любовь — это всё то прекрасное, что нас окружает, вся жизнь, весь мир. И только любовь способна дать нам силу творить.