Можно научиться определять точку приложения наибольших усилий, но не сохранять ее навечно, а менять при необходимости.

Можно научиться тому, что при работе с определенной структурой нужно создать ее «модель», чтобы иметь возможность предвидеть ближайшие и отдаленные последствия принятых мер, а не терпеть от них убытки.

Можно научиться искать информацию с нужной степенью тщательности – она должна быть не слишком детальной, но и не слишком приблизительной.

Можно научиться понимать последствия слишком быстрого сведения всех событий в определенной области лишь к одной «центральной» причине.

Можно научиться тому, как долго следует собирать информацию и когда прекращать ее поиск.

Можно научиться тому, что порой человек склонен к «вертикальным» и «горизонтальным» скачкам, к тому, как контролировать подобные действия в соответствующих ситуациях.

Можно научиться тому, что порой человек делает что-то лишь для того, чтобы доказать, что он на что-то способен.

Можно узнать об опасностях бездумного методизма.

Можно узнать, что необходимо анализировать собственные ошибки и делать из них выводы для реорганизации собственного мышления и поведения.

Можно ли всему этому научиться и будет ли все это эффективно для поведения человека?

Я считаю, что все определяется не тренировкой каких-то экзотических «мыслительных способностей», не «азиатской мудростью», не применением правильного, «неиспользуемого» полушария головного мозга, не освобождением таинственного творческого потенциала и не мобилизацией якобы незадействованных 90 % резервов мозга. На самом деле все определяется только поощрением работы «здорового человеческого разума».

Конечно, этот «здоровый будничный разум» нужно вводить в действие правильным способом. Например, обращение со временем, которому мы уделили в этой книге так много внимания, нормальному «здоровому человеческому разуму» незнакомо. Обычно мы обращаем недостаточно внимания на характеристики протекания событий. То, чем мы занимались вчера, лежит во мраке забвения, а то, что нам следует делать завтра, лежит во мгле неизвестности. Мы, люди, являемся существами из настоящего. Однако в наше время мы должны думать о том, как протекают процессы во времени. Мы должны понять, что любые меры имеют время реагирования, прежде чем они сработают. Мы должны научиться распознавать «временны́е образы». Мы должны понять, что события имеют не только непосредственный видимый эффект, но и отдаленные последствия.

Кроме того, мы должны научиться мыслить системно. Мы должны понять, что в сложных системах нельзя сделать что-то одно и, хотим мы того или нет, мы всегда делаем несколько вещей. Мы должны научиться работать с последствиями своих действий. Мы должны научиться осознавать, что эффект от наших намерений и решений может обнаружиться в таких местах, где мы на его появление вообще не рассчитывали.

Как следует всему этому учиться?

Сделать это в «настоящей» реальности не получится. Ошибки, которые мы в ней совершаем, проявляются слишком поздно, чтобы мы могли их использовать для реорганизации своих действий. Последствия своих действий в «настоящей» реальности мы и вовсе можем не увидеть. А время в «настоящей» реальности идет так медленно, что нам трудно установить характеристики его течения, поскольку они проявляются так медленно, что при восприятии текущей ситуации мы забываем о ее положении в ходе общего процесса.

Вот откуда моя пламенная речь в поддержку игр-симуляций. Время в компьютерной симуляции идет быстро, эта система работает как камера для замедленной съемки. При работе с такой системой становятся видимыми тривиальные ошибки, которые мы обычно совершаем. Такая система быстро визуализирует ближайшие и отдаленные последствия планирования и принятых решений. Таким образом, мы приобретаем восприимчивость к реальности.

Ошибки важны. Промах – это важная стадия осознания. При работе с «настоящими» комплексными многокомпонентными системами нам бывает трудно определить свои ошибки. Они выявляются лишь через длительное время после их совершения, и, возможно, мы вообще не осознаем их как последствия собственных действий. Система сокращения времени в компьютерной симуляции нам в этом помогает: она показывает сопряженность обстоятельств, она может повысить нашу восприимчивость к таким ошибкам и сделать нас осторожнее, вдумчивее, а может, и смелее.

Кризисные ситуации в «настоящей» реальности редки (к счастью!). Когда они случаются, мы к ним чаще всего не готовы. Обычно у нас нет возможности к ним приспособиться, как нет и возможности учиться на своих ошибках в таких однократно случающихся ситуациях. Игры-симуляции дают нам возможность ввести человека в кризисную ситуацию и обострить его восприимчивость к ее специфическим особенностям.

Дело не в том, чтобы поощрять определенный «стиль мышления». Надеюсь, я в достаточной степени дал читателю понять следующее: то, что часто обобщают под термином «сетевое» или «системное» мышление, нельзя рассматривать как единицу, как отдельную, изолированную способность. Это совокупность способностей, и по сути это умение приспособить свое совершенно обычное мышление, свой «здоровый человеческий разум» к обстоятельствам в каждой возникающей ситуации. А эти обстоятельства всегда разные – иногда важно одно, иногда другое. И все определяется именно этим. А вот работе с различными ситуациями, в которых к нам предъявляются различные требования, можно научиться. Людей можно обучать, помещая их то в одну, то в другую ситуацию и обсуждая с ними их образ действий и особенно их ошибки. У нас нет шанса сделать что-либо подобное в «настоящей» реальности.

Сегодня у нас есть возможность вводить в действие подобные обучающие процессы. Игра всегда была важным способом подготовки к реальным ситуациям, и ее следует целенаправленно применять в этом качестве. Сегодня у нас для этого гораздо больше возможностей, чем раньше, и мы должны ими пользоваться.

Вы считаете, что это фривольное требование – играть, чтобы делать что-либо всерьез? Что ж, тот, кто рассматривает игру лишь как игру, а к серьезному относится только серьезно, не понял ни того, ни другого!

Благодарности

Каждый, кто написал хотя бы одну книгу, знает, что он писал ее не один.

Спасибо моей жене Зигфрид за многочисленные предложения по усовершенствованию книги и за «тыл».

Спасибо моему отцу за то, что он подтолкнул меня к написанию этой книги, и за многочисленные беседы.

Спасибо Михаэлю Коху за хорошую идею для названия книги.

Спасибо госпоже Лидии Кахер за быструю и внимательную работу и за терпение.

Спасибо госпоже Кристин Хертль за повторное изобретение формулы Ферма и за список литературы.

Всех моих коллег на второй кафедре психологии Университета Бамберга я благодарю за множество наших четвергов.

Благодарю господина Германа Гизельбуша из издательства Rowohlt за его терпение, понимание, многочисленные полезные предложения и за давление в нужное время и в нужном месте.

И наконец, я хотел бы с благодарностью вспомнить о Бьеле!

Д. Д.

Об авторе

Дитрих Дёрнер родился 28 сентября 1938 г. в Берлине. Рос главным образом в Берлине и Дюссельдорфе. Изучал психологию в Киле, там же защитил докторскую диссертацию и получил профессуру. Со студенческих времен занимался процессами мышления и решения проблем. После получения профессуры в университете преподавал в вузах Дюссельдорфа (1973), Гиссена (1974–1979) и Бамберга (1979–1989). В 1989–1991 гг. руководил проектной группой «Когнитивная антропология» в Обществе Макса Планка в Берлине, а затем в Бамберге. Имеет многочисленные публикации на тему мышления, решения проблем, планирования и принятия решений, а также о проблемах эстетики, человеческих эмоциях и о вопросах методологии. С 1983 г. член Берлинского научного общества. В 1986 г. получил премию имени Лейбница от Немецкого научно-исследовательского сообщества.