Три команды исполняли свои роли в компьютерной симуляции мира с промышленностью, демографическими структурами, климатическими и экологическими проблемами. В одной из частей этого эксперимента один из испытуемых попал в такое положение, в котором, с одной стороны, он чувствовал внешнеполитическую угрозу, а с другой – должен был справляться с проблемой массовой безработицы. Средство, которое пришло ему в голову для решения обеих проблем, звучало так: «Я ввожу всеобщую воинскую повинность!»

В тот момент, когда его посетила эта мысль, ему также пришло в голову, что он всего несколько часов назад громко заявил своим соправителям, что по возможности им не стоит ничего делать для усиления армии, и уж тем более в принудительном порядке. Возник конфликт целей. И что же сделал испытуемый? Он ввел добровольную воинскую повинность, прокомментировав это действие словами: «Они должны это понять!» (Этот случай мне пересказал один из тогдашних руководителей эксперимента, Тим Тисдейл.)

Мотивация, которая может стоять за подобными соединениями несоединимых целей, кажется мне ясной: человек хочет одного, не желая упускать другое. А вербально обе идеи подходят друг к другу. Возможно, формулируя свою идею, человек больше не замечает, что речь идет о несоединимых понятиях.

Отметим также, что такие вербальные интеграции в перспективе приводят к тому, что меняется смысл самих понятий. Продемонстрирую это кратко на примере «добровольной воинской повинности», как это может происходить; поиск же исторических или современных параллелей предоставлю читателям. У того, кто не желает осознавать, что ему придется подчиниться «добровольной воинской повинности», нет правильного понимания добровольности. Разумеется, истинная добровольность может иметь успех лишь на фоне основополагающего осознания необходимости воинской обязанности. Тот, у кого нет этого осознания, не имеет и никаких оснований для добровольного решения, и поначалу его придется к этому принудить. Вот так понятия, подобные «добровольности», и их изначальное значение можно со временем полностью изменить, вплоть до их противоположностей. Об этом стоит почитать у Оруэлла в романе «1984» с его едкой сатирой на «новояз».

Следующая форма преодоления конфликтов цели, возможно, является еще более опасной. Она состоит в том, что человек разрабатывает «теорию заговора». Не он сам, а кто-то другой (желавший зла) стал причиной того, что что-то пошло не так. Склонность к этому как раз можно увидеть на примере, который мы приводили во введении: физик, который после катастрофы упрекал экономиста за бурение глубоких скважин, намекал на силу, которая сорвала его усилия по достижению позитивной ситуации. Этой силой был экономист, его коллега по игре-симуляции. Его можно было упрекнуть не в злой воле, а скорее в неблагоразумии. В других случаях это может выглядеть иначе. В наших играх-симуляциях кажется заманчивым возложить ответственность за катастрофу на условия эксперимента или на программиста: «Это ведь вы все так устроили, что никто не может справиться с заданием. Вы просто хотите проверить, как долго я смогу сидеть тут перед вами и испытывать одно разочарование за другим!» Такие и подобные им реакции можно нередко услышать, когда кого-то постигает неудача.

Один из испытуемых в эксперименте с Лоххаузеном, придерживавшийся левых взглядов, хотел ввести в игру-симуляцию социалистические взаимоотношения. С этой целью он первым делом ввел на часовом заводе Лоххаузена самоуправление рабочих и уволил всю администрацию. Этот достаточно резкий переход привел к экономическому краху. Испытуемый никак не мог объяснить себе этот крах и быстро приписал его «злой воле» и «саботажу» со стороны рабочих (!). Он счел, что все получилось бы гораздо лучше, если бы каждого работника, пойманного на саботаже, можно было бы сразу расстрелять (однако такого рода меры мы в нашей симуляции не предусмотрели).

Позже испытуемый описал свою идею расстреливать каждого десятого работника как «мрачную импровизацию». Тем не менее здесь есть настолько отчетливые параллели с реальными событиями, что следовало бы досконально разобраться в механизмах, которые приводят к подобным идеям.

На мой взгляд, здесь главную роль играет самозащита, то есть защита собственного компетентного мнения. Трудно признаться самому себе в том, что ты сам, в большей или меньшей степени косвенно, вызвал негативные последствия, пусть и действуя из лучших побуждений.

То, что действие из лучших побуждений может привести к скверным последствиям, означает, что человек недостаточно понимает имеющиеся обстоятельства, что, в свою очередь, означает ограниченную способность действовать: он мало что может сделать и должен вести себя очень осторожно. Человек охотно замыкается на таком взгляде на ситуацию вкупе с чувством вины, и это приводит к выдвижению теорий заговора.

Рис. 19. Последствия недостаточного понимания противоречий между целями

На рисунке 19 вы можете увидеть краткий итог данного раздела в виде схемы. Невнимание к имеющимся (скрытым) противоречиям между целями приводит к поведению, которое, с одной стороны, имеет позитивные последствия, а с другой – кратковременные или долгосрочные негативные. Однако с этим можно справиться: инверсия цели превращает нежелательное в желательное, вербальная маскировка противоречий объединяет несоединимое, а выдвижение теории заговора превращает последствия собственных поступков в вину посторонних сил.

5. Информация и модели

Реальность, модели и информация

Садовый пруд издает зловоние. Значит, нужно выловить из него рыбок и спустить воду. Дно пруда тоже дурно пахнет! Значит, нужно вынуть донный слой и вывезти на тачке. Насыпать новый слой гравия на дно, высадить водные растения, наполнить пруд водой, выпустить в него рыбок. Итог – день тяжелого труда и две погибшие рыбки. Пруд больше не пахнет! Но через два месяца ситуация повторяется.

Приведенная выше последовательность действий и событий была произведена для устранения неполадок – и только для этого! Поэтому действия в конечном счете не привели к успеху, а итог оказался отрицательным. Все приложенные усилия ни к чему не привели. В чем была причина? Дурной запах исходил от пруда просто-напросто потому, что пруд был слишком глубок и недостаточно широк и циркуляция воды в нем была недостаточной. Из-за этого более глубокие слои воды получали недостаточно кислорода, и на дне размножались анаэробные бактерии, что и привело к появлению неприятного запаха. Правильным решением было бы снабдить пруд небольшим насосом, который обеспечил бы лучшую циркуляцию воды.

Нужно не только обращать внимание на те неполадки, которые требуется устранить; в случае с прудом следовало бы принять в расчет различные компоненты, из которых этот самый пруд состоит, а вдобавок к этому еще и различные взаимозависимости, существующие между этими компонентами. Следовало бы рассматривать пруд как состоящую из взаимодействий структуру или как систему. Вода в пруду оказывает влияние на рыбок, рыбки и их экскременты влияют на состояние дна, а оно, в свою очередь, важно для состояния водных растений. Водные растения влияют на содержание кислорода в воде. Количество и распределение кислорода в воде влияет как на состояние прудовой флоры, так и на здоровье рыб.

В сущности, все достаточно ясно, почти тривиально и само собой разумеется, не так ли?

К сожалению, вовсе нет! Если посмотреть на историю механизации и индустриализации, на помощь развивающимся странам, на городское и региональное планирование, то любой, кто хоть сколько-нибудь сведущ в этих областях, сможет привести многочисленные примеры того, как на характер системы в каждом отдельном случае не обращали никакого внимания.

В Египте мало электроэнергии, и для ее получения была построена Асуанская плотина. При помощи полученного электричества можно получать энергию и строить промышленные предприятия, обеспечивающие людей рабочими местами. Что еще нужно?