Несколько секунд спустя Нечто отпустило их, отодвинулось куда-то в хвост салона. Супруги снова начали дышать, но хоть руки сами тянулись к головам, чтобы стереть «узоры», они не решались сделать это…

Близкое, хоть и совершенно безмолвное, присутствие черной тучи позади нервировало, наводило ужас, путало мысли. Глаза лезли из орбит, пытаясь рассмотреть что-то в кромешной тьме.

Когда будильники внезапно разразились бешеным и, как всегда, совершенно неожиданным перезвоном, они заорали, подскочили, сталкиваясь и ударяясь лбами, нашарили ручки носилок и, слепо тычась во все подряд, вывалились наружу. Отползли как можно дальше, подтягивая за собой спальник с сыном.

Лежа на палой листве они во все глаза смотрели на чертов автобус, готовые к погоне. К тому, что черное Нечто непременно последует за ними, разорвет их на части, пожрет и выплюнет…

Надо было хватать ребенка и бежать прочь, но они не в силах были даже пошевелиться и только жадно метали испуганные взгляды на занавешенные окна, пытаясь уловить движение. Но автобус казался совершенно пустым и давно заброшенным. Может, напряжение последних часов сыграло с их воображением злую шутку…?

- Порф…, - пробормотала Наталья, когда, наконец, смогла снова связно мыслить, - Надо забрать его…

- Ты спятила?! Он его наверняка сожрал!

- Да не было там никого… сами себя накрутили в потемках…

- Ты это серьезно?

- Я имею в виду, последнего… не было там никого…

Михаил сдавленно хмыкнул, от чего из носа брызнули сопли, и указал на нее пальцем. Она спохватилась, мазнула пальцами по лбу и уставилась на уже подсыхающие черные разводы. Несомненно кровь… бедный Порфирий…

Некоторое время они были заняты тем, что оттирали свои лбы и укладывали Лёху обратно на носилки. Он по-прежнему спал. Явно устал и замерз, несмотря на теплый спальник, но, слава Богам, никаких узоров на его бледном лбу не было.

- Куда теперь?.. – начал было Михаил и осекся, оглядываясь, а потом горько и глумливо продолжил, - Вот теперь самое время выступить из-за деревьев с криками «сюрпрааайз!»

Все тот же российский лес. Та же кривая пихта с беличьим дуплом, одной веткой словно перстом указывающая на ржавый, брошенный пазик. Наталья замотала головой, отказываясь верить, но через мгновенье увидела брошенные у входа налобные фонарики.

- Какая-то чушь…, - беспомощно забормотала она, озираясь по сторонам, - Какая-то...

Плечи ее расслабленно поникли. Она кивнула на мелькающие вдалеке за деревьями теплые огоньки, словно там стоял уютный сельский дом.

Когда они взялись за носилки и двинулись на огонек, то думали, что выйдут к ведьминой избушке и совершенно не ожидали оказаться на остатках средневекового замка. Лес неожиданно закончился, и вокруг, насколько хватало глаз, раскинулось бугристое, каменное поле, в которое превратились некогда величественные стены.

От замка осталось немного – всего лишь крошечная постройка, бывшая когда-то то ли флигельком, то ли башенкой – три невысокие, почерневшие стены с жалким навесом из дранки и соломы. Чуть в отдалении в неверном свете факелов угадывалась обвалившаяся крепостная стена с огромными, витыми, коваными воротами и остатками подъездной дороги.

Во флигельке у двух из оставшихся стен стояли заполненные книгами стеллажи, а у третьей – стол из антрацитово-черного камня, выполненный в форме пятиконечной звезды. Внутри на стенах горели десятки факелов, придавая жалкому жилищу странное ощущение уюта.

Супруги, постоянно оскальзываясь на влажных от ночной росы камнях, добрались до убежища и, неуверенно озираясь, опустили на землю носилки.

- Руссиш? – послышалось откуда-то сбоку, и супруги хором вскрикнули. Из глубокой тени выступила закутанная в черный балахон, невысокая фигурка. Лицо ее под капюшоном выделялось ярким, белым пятном, но при этом было совершенно неразборчиво, смазано. Лысая, как колено, голова; на лице глаза, нос и рот, но описать их не представлялось возможным. Они просто были. Человек с вежливым нетерпением дернул тонкими бледными руками, словно поторапливая их с ответом.

- Йа-Йа! – справившись с потрясением, по-ослиному заблеяла Наталья и, мучительно подбирая слова, добавила дрожащим голосом, - Ви фром зы Раша кантри…

Фигурка молниеносно крутанулась вокруг своей оси и превратилась в плюгавенького, кривоногого мужичка в шапке-ушанке, майке-алкоголичке, семейках и кирзовых сапогах.

- Позвольте ваше прошение…, - на чистейшем русском попросил оборотень, протягивая испещренную наколками руку. Передавая конверт, Наталья успела заметить набитое на костяшках пальцев «м-а-м-а»

- Это какая-то… шутка? – спросила она настороженно, - Это вы - колдун?

- Я – менестрель, - ответил оборотень, - По-вашему, слуга. Баронет не владеет языками, поэтому помимо прочего, я так же являюсь его толмачом.

Наталья выдохнула. Она бы ни за что не позволила этому скомороху прикоснуться к сыну!

- Но… к чему этот маскарад? Словно оживший мультик про пластилиновую ворону! – со смутным возмущением воскликнула она, разглядывая ряженого.

- Увы, русские у нас почти не бывают, - с вежливым сожалением ответил менестрель, - поэтому приходится использовать разве что ассоциации…

- А где же сам…? – хрипло спросил Михаил.

Менестрель поклонился и отошел во флигель. Супруги видели, как он почтительно тронул, как им издалека показалось, наваленную в углу кучу тряпок. Куча заворочалась, и из-под теплых одеял вылез неопрятный, заспанный, болезненного вида старик то ли в тяжелой мантии, то ли в средневековом домашнем халате с широкими прорезями на локтях.

С видом усталого раздражения, он принял протянутый конверт, и, держась за поясницу, занял место за пятиконечным столом. Свет факелов окрасил его сумрачное лицо в теплые тона. Высокий лоб ученого, пышная, седовласая грива с редкими темными прядями, пронзительные, умные, тронутые болью глаза…

Он вскрыл конверт, бегло пробежался глазами по написанному, сказал слуге несколько слов.

- Только балалайки не хватает, - сквозь зубы пробормотал Михаил, разглядывая странного менестреля, уже спешащего обратно. Наталья глянула на мужа, решив, что ему стало явно лучше, раз он решил пошутить. Но глаза его были тусклые, воспаленные, губы высохли и запеклись, - Не нравится мне эта авантюра, Натка… вот увидишь, ничем хоро…

Он не договорил, ибо слуга вернулся.

- Баронет ждал вас. За мальчика уже просили, - произнес он бархатным, невероятно приятным голосом, - Это займет некоторое время, поэтому прошу Вас…

- Просили? Кто? – удивилась Наталья, но тут же поняла. Конечно, Ирина! В глубине души что-то заныло – жгучий стыд и раскаянье – но лишь на мгновенье, - Он поможет? Сколько… это будет стоить?

Она провела мысленную инвентаризацию. Все, что у них осталось – мешочек с монетами и убогое золотишко в кармане, за которое в ломбарде они едва ли выручили хотя бы пятерку.

- О, не переживайте. За вашего мальчика расплатились сполна, - он галантным жестом указал на пухлый, полосатый диванчик, невесть каким образом появившийся прямо на черных камнях. Супруги с потрясенным видом присели, а менестрель вытянулся рядом, как дурацкий ливрейный лакей.

«Неужели и кофе предложит?», - подумала Наталья, разглядывая его ситцевые в цветочек семейки. Впору бы расхохотаться, но смеяться совершенно не хотелось. Все было жутко, непонятно, кромешно, отчаянно хотелось проснуться, и в то же время, сердце сжималось при мысли, что это всего лишь сон, который, как водится, закончится «на самом интересном месте».

- Я вижу, вас смущает мой образ…, - виновато произнес менестрель, - Такое уже, наверное, в России не носят… Но, поверьте, если бы у меня был выбор…

- Мы бы не обиделись, если бы вы остались в своем балахоне, - неприязненно пробормотал Михаил, - Даже евро-бесы норовят плюнуть в сторону святой Руси.

- Бесы? О, нет! Я не бес, сэр, - изумленно ответил менестрель, - Меня зовут Фалько, и я остался с моим господином, когда он спустился сюда… Но я, увы, не полиглот, хоть и знаю большинство старых и современных языков. Чтобы переводить, мне непременно нужен образ носителя языка, а из России пришли только разрозненные обрывки… Впрочем…