Псы закрутились между ног коня, возбужденно повизгивая и норовя куснуть собратьев.

- Я говорю, бежим! – услышала она мужа и в растерянности и тревоге увидела, что он отошел уже к самой кромке леса, а потом развернулся и побежал. Все мысли, включая Лёху, вылетели у нее из головы, тело само приняло решение, и она бросилась наутек, петляя меж деревьев и отчаянно надеясь, что они бегут в правильном направлении. Да, она с грехом пополам окончила единственный курс, но большого образования и не требовалось, чтобы понять, что Лорд Уфир – Демонический Врачеватель – ведет отсчет.

Раз, два, три, четыре, пять… я иду искать…

Она бежала так, как не бегала никогда в жизни. Селезёнка билась о ребра, мышцы ног ныли и дрябли, сухое дыхание сипло вырывалось из груди, и она вознесла Всемогущему бессвязную и заполошную молитву, что они с Михаилом хотя бы не курят!

« Quatutor … Quinque … Sex …», - разносился мягкий, глубокий шёпот по лесу.С такого расстояния она никак не могла его слышать, но слышала и только благодарила, что считалочка не закончилась на классическом «пять». А Михаил где? И где автобус? Она уже должна была добраться…

«Septem… Octo…».

Она остановилась, прижавшись к мокрой, холодной березе, хотела крикнуть мужа, но испугалась, что выдаст себя и только беспомощно всхлипнула, озираясь…

Боже! Во тьме, всего в паре десятков метров отчаянно раскачивался бледный огонек, выхватывая из темноты ржавые бока их «транспорта».

Хватая ртом воздух и, одновременно, хватаясь за бок, Наталья преодолела последние метры под

«Novem… Decem…»

и, запнувшись за торчащий корень, упала на ступеньки пазика, отбив дыхание. Все силы уходили на попытки дышать. Она разевала рот, как рыба, выброшенная на берег, и скребла ногтями ржавую ступеньку, когда над лесом после символической паузы пронеслось:

«Eas…!»

В тот же миг из темноты салона вынырнули ледяные, дрожащие мужнины руки и бесцеремонно затащили ее внутрь, содрав, казалось, вместе с курткой и свитером кожу на груди и животе. Но она почти не испытывала боли. Что это за «Иас!»?.. Какой-то древний, внутренний голос подсказывал, что это без сомнения что-то вроде «Фас!», «Ату́» - побуждение к охоте. И, словно в подтверждение ее слов, издалека донесся не то визг, не то лай, не то человеческий хохот.

- Заводи блядские будильники!! – зашипел Михаил, подтыкая одеяло на входе и приваливая сверху всем, что попадалось под руку, - Немедленно!

- Лёха…, - начала было Наталья, но как-то неуверенно. Лёха сейчас казался чем-то отвлеченным, неважным, придуманным, … а визги и лай слишком близкими, несущими физическую угрозу их беззащитным, мягким телам.

Она кое-как дотянулась до будильников и быстро завела их на минуту. Главное… тронуться.

Салон пазика вновь имел свой первоначальный, неприглядный и запущенный вид. Груда ржавого железа с привинченными к полу дугами сидений. Тикающие будильники, пара керосиновых ламп и завешенные старыми одеялами окна. Все остальное – рюкзаки, скарб, клетка с Порфирием – пропало. Как и сын…

Она кое-как уселась и, расстегнув куртку, с гримасой отлепила начинающий присыхать к израненному животу свитер.

- Там… Лёха…- всхлипнула она.

- Лёха мертв! – Михаил шарил безумными глазами по салону, пытаясь обнаружить малейшие незаконопаченные щели, - Ты разве не поняла?!

Оглушительно задребезжали будильники и супруги, бросились их глушить и заводить по новой – на три минуты.

Прислушались.

Собачья возня, казалось, отдалилась. В визгах слышалось что-то алчное и, одновременно, тоскливое, словно те боялись опоздать.

Михаил спешно затушил огоньки керосиновых ламп, и супруги оказались в кромешной, тикающей будильниками темноте. Помолчали, мысленно отсчитывая секунды. Жалкие минуты казались напуганным супругам настоящей вечностью. Но если им удастся их пережить, то они спасены.

- Не поняла – чего? – всхлипнула Наталья, когда гомон совсем стих.

- Она же нас всех продала! – звенящим шепотом ответил Михаил, стиснув во тьме ее трясущееся плечо, - расплатилась нами за свои собственные желания!

- Но как же…? - Наталья замолчала, пытаясь осмыслить его слова, - Это ж больше года назад было…

- Тогда-то она нами и расплатилась с Колдуном, ведь Леха уже болел, и она прекрасно знала, что рано или поздно мы, доведенные до отчаянья, согласимся на любую дичайшую авантюру.

- Неужели такое возможно? А если бы мы не повелись, как бы она…

- Да, какая разница! Если бы, да ка бы… Мы ведь согласились и припёрлись! А то, что давно она это провернула… может, тут возможна отсрочка или кредит, или как там еще… А может, для этой нечисти время вообще ничего не значит. Нам она пела, что самое сложное – добраться, а плата, дескать, пустяковая. А мы, идиоты, только и занимались тем, чтобы добыть все это никому не нужное барахло, а о главном даже не задумались!

Помолчали, прислушиваясь. Издали снова послышались визги и лай, переходящий время от времени в какое-то захлебывающееся бормотание – такие звуки иногда издают кошки, когда собирался блевать. По-прежнему далеко, но уже ближе… Только бы хватило времени! Сколько осталось? Минута? Две?

- Я то, дурак, сначала проникся, когда этот ряженый сказал, что за Лёху уже расплатились. Даже не удивлюсь, если и болезнь его она подстроила! Не спрашивай, как. Не знаю. Но с ее-то связями…

Мучительно тикали секунды. Казалось, прошло уже не пять, а все пятьдесят минут. Но снова зажигать огонь, чтобы увидеть циферблаты, они не решались.

- Приближаются, - голос Натальи дрогнул, - Боже…

- Может, мы уже тронулись?

- Тогда бы мы их не слышали…

Звуки погони нарастали. Большинство псов было еще далеко, но некоторые подавали голоса в пугающей близости. Супруги затаились, стараясь даже не дышать, прижались друг к дружке.

Вожделенный звон разразился как всегда совершенно неожиданно, но радость не продлилась и мгновения. Что-то было не так… Звенели в унисон оба будильника…

- Ну, уж нет…, - прошептал, не веря, Михаил и потянулся к будильникам, - Может, на обратный путь требуется больше…

Он не договорил, осознав, что лай по всей округе резко стих.

- Они... услышали…, - прошептала Наталья и начала истово молиться.

Михаил дернул ее за шиворот и оттащил в дальний конец автобуса. Жалкое укрытие, но чем богаты… Теплилась надежда, что чертовы псы все же не смогут войти…

- Тише, не бубни, - жалобно попросил он ее, заслышав снаружи шорохи и фырканье, а потом сам же заговорил, жарко, сбивчиво, задыхаясь, - Я тогда знал, что это не ты, а твоя сестра… Ты прости меня! Просто хотел узнать, чем вы там… отличаетесь. Ирка ни о чем не подозревала. Я ее долго втихаря ото всех окучивал, прежде чем в постель затащил…

- Это я Полинку убила – шептала, одновременно с ним, Наталья, - Не могла Ирке простить ни тебя, ни удачного замужества… Оторвала чертову пуговицу и сунула ей в рот. Положилась на волю Господа. Решила, что если Ирка не виновата, то и ребенок не пострадает.

Супруги едва ли слышали друг друга, сосредоточив все внимание на звуках снаружи. Фырканье, шелест дюжины лап по палой хвое, вот кто-то задел то ли боком, то ли хвостом по ржавому боку пазика. Они почти не дышали и только дергали головами в направлении звуков. Туда-сюда…

А потом в кромешной тьме салона запахло зоопарком и озоном. Наталья даже не вскрикнула, когда ее лица коснулось жаркое дыхание, а перед глазами зажглись два рубиновых огонька.

Эпилог

Леха протер глаза и сел, оглядываясь. Конечно, это сон… вернее, продолжение сна, но на этот раз – приятное. Вокруг простирались подсвеченные первыми лучами восходящего солнца зеленые холмы. Воздух был прохладным, но удивительно ароматным. Осень делала только первые, неуверенные шажки по захвату этой территории. Но помимо красоты окружающего его мира, он чувствовал то, от чего уже давным-давно отвык – собственное тело. Молодое, послушное … здоровое! Голова крепко сидела на плечах, руки и ноги были блаженно расслабленными. Никаких судорог, боли… А, то, что он видит всю эту красотищу… Значит, он больше не слепой!