Внутреннему взору Гериха предстала белая арка в искрах звездного света, в ней – серое полотно дороги сквозь бесконечное, а вокруг хаотично, на первый взгляд, вращающиеся золотые ободы из перетекающих друг в друга золотых знаков. Это была граница, которую Гериху во что бы то ни стало захотелось преодолеть.

В тот же день он подал заявку, опустив сложенный пополам лист в узкую щель неприметного ящика со знаком ордена Арина – схематическое изображение открытой ладони, два скрещенных треугольника, белый и черный. Линии фигур подныривали одна под другую, и то белый оказывался над черным, то наоборот. Смотря под каким углом взглянуть. Инквизиторы носили эмблему без ладони, только звезда из треугольников и меч острием вверх – предостережение, на знаке надзора меч был направлен вниз – наказание.

Солнечный блик от знака придремавшей на скамейке мастера-некроманта Холин бил прямо в глаз, и снова хотелось зажмурится, как она тогда, на ступеньках Управления.

Арен-Тан не собирался за ней приглядывать в ее первый же рабочий день, просто совпало. Неизменная способность Митики Ли… Холин оказываться там, где не следует, уже давно ходила среди работников надзора как анекдот наряду с неубиваемостью ее мужа. И нет здесь никаких совпадений, просто не видно системы целиком, а ведьмы, которой дремлющая темная является изначально, лучше чувствуют мир, чем чистокровные маги. К тому же она носит в себе темное пламя, стража мирового равновесия, вот ее и тянет к узловым точкам. Но хотелось, как обычный живой человек, считать подобное совпадением. Арен-Тан не являлся человеком в физиологическом смысле, однако быть обычным живым в последнее время хотелось все чаще. Сказывалось общение с вечно-не-мертвым?

Очередной скверик, очередной прудик… озерцо… фонтан… Вода рассеивает и глушит магию любого рода, кроме одной. Одну – усиливает многократно, но это должна бытьмертваявода. Здесь лакуна еще не достигла нужной стадии и дойдет еще не скоро, но процесс идет. С изнанки видно. А мастер Холин уже воспряла, и ее понесло прямиком к пруду. Арен-Тан подумал и не стал бросаться через дорогу, чтобы предостеречь. Первые сферы уже на доске, значит, так тому и быть.

Митика меж тем небрежным естественным движение нырнуламежду, присела и потянулась к водяному зеркалу. Рукой.

Вздох… Звук…

…диииии

…оголяющий суть. Тьма и порог.

Она удержалась, осталась на краю, не шагнув. Полыхнула темным пламенем, покрываясь узором тлеющих перьев и повела полотнищами крыльев из мрака, тени и звездного света.

Зачем иным отмерено столько сил – бездна. За какие грехи, заслуги? Или волей случая? Не существует совпадений, просто не видно системы целиком если смотреть в замочную скважину…

4.3

Хороша. Студенты жались в сторонке и почтительно благоговели.

– Гарпия… – брякнул кто-то.

Темное пламя припрятала крылья-ножи, перышки, когти, обернулась и посмотрела на Гериха. Не сводя взгляда, послала практикантов по делу, подошла, крадучись, и улыбалась хищно и нагло, как только темные умеют.

Обменялись приветствиями.

Пожелание долгой жизни личу и обвинение в шпионаже Арен-Тана повеселило.

– Теперь будете таскаться за мной, как привязанный?

– Я здесь совершенно по другому делу и встреча с вами – случайность.

– Я не верю в случайности, связанные с вами, светен.

Последнее – прямо в лицо, словно собиралась… сожрать? поцеловать? У темных это очень рядом. Пришлось в очередной раз напомнить о контроле и ей, и себе и показать, что не только у темных есть когти.

– В ваших предках был кто-то из старых темных семей, Герих? – задумавшись на миг, сообразила она и тут же принялась любопытничать: – Даже не намекнете, раз уж мы так мило беседуем?

– Кость и серебро с той стороны, Митика, – позволил себе небольшую вольность Арен-Тан и, наблюдая за сменой эмоций в золотисто-карих глазах, один из которых нет-нет, да отсвечивал синим, напомнил про пересдачу, о которой вырвавшаяся на свободу мать двоих детишек наверняка даже не знает.

– Вот печаль, – показушно вздохнула мастер Холин. – А вы почти начали мне нравиться, светен.

– Куратор не должен нравиться, это непрофессионально. К тому же вы замужняя дама, Митика. Всего доброго.

Арен-Тан торопливо раскланялся, погасив невольно полезшую на лицо улыбку, очень уж выразительно темная на него смотрела, перешел дорогу, направился к пруду, куда, собственно, и собирался до того, как увидел мастера-некроманта Холин.

Вода рассеивает и глушит магию любого рода, зато помнит неимоверно долго. Здесь тоже, как на углу Рыночной и Косой, Вертлюге, у Старой Тьмени и на Звонца, когда-то пропали дети. След лоцировался глухо, все же времени прошло достаточно много, но уверенно. Арен-Тан завершил аккорд и отметил на схеме еще одну точку. Чем больше точек, тем вернее можно вычислить фокус. Часть новых векторов накладывались на прежние: угол Рыночной и Косой, Вертлюга, Старая Тьмень или Старынь. И Звонца. Новый узел или эхо от места силы в катакомбах за Тьменью? Там грань в полушаге, ведь район очень старый, можно сказать, древний.

Почти такой же древний, как источник в храме.

…Зал с мозаикой и Эхо Голоса, глава ордена Арина. Обязательная встреча для всех, кто изъявил желание пополнить ряды.

– Что видишь?

– Серую дорогу сквозь бездну света и границу. Я смогу ступить за нее? За грань?

– Тебе не дано.

– Но я здесь, и я вижу. Я слышу… звучу. Я должен.

– Не путай предназначение с предопределением, Герих.

– Почему иные ходят за грань? Темные. У меня достаточно сил.

– Они – это три, узлы схемы, шестеренки, ты – четыре. Якорь. Стабилизатор.

…Три, четыре, – говорит учитель и смычок касается струн, звук наполняет комнату, Герих прикрывает глаза и слышит… Больше ничего кроме музыки, но и она оборвалась, потому что в дом пришло безмолвие.

У него алые-алые глаза и белое-белое лицо. Густое и терпкое на подбородке и шее, такое же маками на одежде и глазурью на руках с острыми когтями. На двери, что лежит на полу – след от этой руки. Учитель тоже лежит на полу. А в коридоре – мать. Ее светлое платье украшено розами. Алыми. И горло. Лица не видно, а кость ключицы – да. Сквозь алое. Белая, как острые иглы приближающегося безмолвия. Еще шаг и тогда…

Он улыбается безумными глазами, ртом, дышит в лицо густым и терпким, железом и болью. Тьмой. У Гериха только скрипка. Может помочь. Звук оборвет тишину. И тогда…

Герих поднял инструмент, прижал плечом, подбородком, смычок коснулся струн… Но звука нет. Только безмолвие и тьма, а внутри… ноет.

И тогда…

– Отпустите. Отпустите. Отпуститедайтеуйти…

…безмолвия не стало. Голос должен звучать. И должен быть услышан. Иначе во всем этом нет никакого смысла.

Арен-Тан зажмурившись сидел на той же скамейке, где некоторое время назад дремала Митика Холин. В закрытые веки тепло светило солнцем, и холод отступал.

Обретение дара, спившийся на крови и обезумевший вампир, превратившийся в безвольную куклу, пялящуюся пустыми глазами в никуда, черные мундиры, бордовые мантии. Двое рядом.

– Арен-Ри, ни к чему мальчишке такое помнить, – этот голос звучит, как альт.

– Первая проба голоса, он не стабилен, на резонансе может задеть большую область воспоминаний, чем нужно, – скрипка, четыре четверти.

– Стирайте.

– Под вашу ответственность, Мартайн.

– Под мою. Все, что тут случилось, моя ответственность…

Не хотел ведь вспоминать. Не собирался. Почему сейчас?

Гора бумажных дел, за которую не хотелось браться, закончилась как-то вдруг. Пришло оповещение со ссылкой на экзаменационный табель сотрудников надзора, пройдя по которой Арен-Тан узнал, что вновь принятая на работу мастер-некромант Холин Митика Лукреция, универсал, вне категории, каскад, сдала квалификационный тест повышенной сложности в условиях, приближенных к боевым. Да уж. Кто бы еще эти «боевые условия» надоумил не шарахаться по полигону во время зачетов. Темная, видимо, как почуяла лича, так с места в карьер и приложила каким-нибудь своим особо изощренным «тленом». Натравить аналитический отдел, чтоб бегали и фиксировали, чем она на рефлексах швыряет – работы было бы на годы вперед. Полигон цел и хоро…