Этот вредительский акт был настолько очевиден, что нельзя было не писать в Главк об этом факте, что я и сделал для прикрытия своей роли в этом мероприятии. Крыша строилась в 1932 году под непосредственным руководством инженера Подосек, который выполнял мои указания о торможении темпов строительства.

2) По проекту Гипроспецмета трехтысячетонный пресс для тяжелых поковок был расположен таким образом, что его производственный поток был закрыт с трех сторон цехами, с четвертой же стороны к нему доступ был также загорожен. Этот пресс был начат постройкой Кибардиным под моим непосредственным руководством. И в этом случае я поднимал шум, созывая совещания и посылая всякие отношения, одновременно с этим продолжал строительные работы для установки пресса. Результат – снижение мощности завода, так как это один из наиболее мощных прессов, и создание диспропорции, ибо взаимосвязь между цехами нарушалась.

3) Под руководством инженера Кибардина был разработан проект плотины нефтехранилища емкостью в 10 тыс. тонн. Стык между самой плотиной и телом бетонного тоннеля был рассчитан вредительски, и в результате при заливке нефтехранилища нефтью в ноябре 1932 года она просочилась в стыках, прорвала плотину, и 5 тыс. тонн нефти ушло в Волгу».

Тот же Яковлев далее показывал:

«К моменту моего прихода на строительство комбината (1934 г.) положение с канализацией на поселках и комбинате было следующим: по основному рабочему поселку были положены трубы, были также проложены стальные трубы по дну реки Миас (так называемый дюкер) для того, чтобы все фекальные воды вывести за реку на поля орошения. Оставалось положить трубы, примерно, через 200 метров гранитного грунта, соединить канализацию поселка с дюкером и продолжить их до полей орошения. До произведения всех этих работ все сточные воды из поселка, больницы, кино, бани и т. д. поступали и поступают в настоящее время в р. Миас. Примерно так же обстояло дело и с канализацией на производственных предприятиях: все трубы были проложены и выведены за электродный завод, нужно было их проложить до реки, уложить дюкер и вывести на другую сторону Миаса. Так как это не было сделано, а канализация за ферросплавным заводом разрушилась вследствие плохого качества работы, все фекальные воды выходили на поверхность и по канаве, огибая поселок кирпичного завода, поступали в р. Миас.

Таким образом, все фекальные воды из поселка и с предприятий поступали в реку, откуда бралась вода для нужд заводов и для рабочих поселков комбината и электростанции. Само собой разумеется, что эти воды загрязняли реку и вызывали эпидемии, о чем я дальше покажу.

Стоимость всей суммы оставшихся работ по канализации выражалась в 80, максимум 100 тысяч рублей. Само собой разумеется, что такую сумму, при общей стоимости комбината 100 миллионов рублей, легко можно было найти и всю работу закончить в один сезон.

Я этой работы не провел совершенно сознательно, ибо она привела бы, вместе с установлением водопровода, к полной ликвидации эпидемии и разрешению вопроса с питьевой водой.

Я должен показать, что эти вопросы в течение нескольких лет стояли в центре внимания всех общественных организаций и рабочего населения поселков, вызывая большое недовольство отсутствием заботы о нуждах и здоровье рабочих. Конечно, недовольство это было направлено не против меня – конкретного виновника, а против государства, которое «не заботится» о здоровье трудящихся. Как я уже ранее показывал, возбуждение недовольства среди населения против руководства партии и страны входило составной частью в директиву правых о вредительстве. Моя вредительская работа в области канализации есть один из конкретных фактов осуществления этой директивы».

К чему приводило это вредительство, видно из показаний самого Яковлева:

«Я уже показал, что, во-первых, население было вынуждено пользоваться технической водой, которая поступала бы без очистки из р. Миас, и что, во-вторых, все фекальные воды поступали в ту же реку, причем эти фекальные воды поступали в р. Миас выше по течению, чем была расположена насосная станция, которая брала воду, идущую на бытовые нужды рабочих. Отсюда, кроме постоянного недовольства среди рабочих, имел место ряд эпидемий. Эпидемии возникали именно в поселках завода и ГРЭС, – население которых пользовалось технической водой. Эпидемии дизентерии летом 1935 года и в мае 1936 года и брюшного тифа в декабре 1935 года, причем заболевало в день в среднем 8 человек, иногда же заболеваемость доходила до 18 человек – в феврале 1936 г., когда в день заболевало 5–7 человек. Кроме этого, постоянным явлением были массовые желудочные заболевания, что снижало выход на работу и производительность труда».

Таковы факты. Из них видно, что мы и здесь имеем дело со злейшими врагами трудящихся, с бандой преступников.

Мы указываем на все эти факты для того, чтобы сделать из них большевистские выводы. Наша задача не только в том, чтобы найти отдельных виновников преступлений и покарать их. Наша задача – сделать из этого правильные практические и политические выводы. Наша первейшая задача заключается в том, чтобы понять эти факты и развернуть борьбу с вредительством и вредителями действительно по-большевистски.

Выступая на апрельском Пленуме ЦК ВКП(б) 1928 года по поводу шахтинского дела, товарищ Сталин заострил внимание на критике недостатков нашей работы, вскрытых вредительством. Он говорил тогда о необходимости «не тушить самокритику, а раздуть ее».

Это указание товарища Сталина целиком относится и к настоящему моменту. Мы должны доказать способность к развитию большевистской самокритики, доказать способность считаться с критикой, как бы она иногда ни была неприятна для руководителей. Только так можно доказать на деле действительное желание исправить свои недостатки, которое без развития самокритики ничего не стоит. Наша задача заключается, прежде всего, в том, чтобы понять, какие недостатки управления, какие недостатки нашей работы облегчили предательскую работу троцкистских и иных вредителей, облегчили подкопы этих и других агентов иностранных контрразведок в наших хозорганах, на предприятиях, в шахтах, на железных дорогах, на электростанциях, в наших государственных учреждениях.

В связи с обнаружившимися крупнейшими недостатками управления мы должны сейчас сосредоточить внимание на следующих основных задачах: во-первых, воспитание кадров, во-вторых, подбор работников и, в-третьих, методы руководства.

Если мы внимательно отнесемся к урокам вредительства, к новым приемам борьбы со стороны наших врагов, то мы многому научимся и скоро освободимся от некоторых вопиющих недостатков в работе руководящих органов. В этом смысле даже те немногие примеры вредительско-диверсионной работы троцкистско-бухаринских и иностранных агентов, которые приведены выше, содержат немало поучительного. Было бы только на деле это желание учиться, действительное желание освободиться от некоторого самодовольства, которое на почве больших успехов имеется у некоторых наших руководителей.

Начну с вопроса о воспитании кадров.

В свое время мы сумели сделать нужные выводы из шахтинского дела. Шахтинское дело показало, что мы находились в слишком большой зависимости от старых, буржуазных специалистов, чуждых советскому строю. Оно показало, насколько мы были слабы по части большевистских кадров, овладевших техникой и производством. Уроки шахтинского вредительства мы использовали для того, чтобы поставить вопрос о воспитании хозяйственно-технических кадров на новые рельсы.

С 1928 года, к которому относится дело шахтинских вредителей, мы начали перестройку всего технического образования. Тогда партия прямо сказала, что больше нельзя мириться с технической отсталостью наших хозяйственных кадров. Задача создания большевистских технических кадров, задача овладения техникой, была поставлена перед большевиками как одна из самых главных «неотложных.