В 5 классе я все-таки смогла вырваться в школу. Но, к сожалению, нашу закрыли на капитальный ремонт, и всех детей распределили по другим учебным заведениям.
Я попала в класс к жуткой учительнице. Она никого не отпускала с урока в туалет и говорила, чтобы мы носили памперсы, если не можем дотерпеть до перемены.
В 5 классе я первый раз дежурила. Вместе с девочкой мы вытирали доску, поднимали стулья и мыли полы.
Помню, как дралась с мальчишками. А другой учитель говорил: если бьет – значит любит. И мальчики меня тогда не трогали.
Потом я заболела, и мама снова выпросила справку у моего лечащего врача, и я вернулась на домашнее обучение.
Моя лечащая врач всегда говорила маме отдать меня в школу, не держать дома взаперти. Каждую справку она писала, скрепя сердце.
В 6 классе было уже много предметов. Ко мне домой приходили разные учителя по немецкому языку, по русскому и математике и еще кто-то…уже не помню.
Я была гадким утенком. У меня была мега заниженная самооценка, я не могла нормально общаться со сверстниками и, наконец, в учебе я очень отставала.
Однажды маме рассказали про «школу народной культуры», которая находилась в соседнем районе. Там были небольшие классы, и давалось интересное образование. Мы подробно изучали про разные народы России, были факультативы по расписыванию яиц, гжель, уральская роспись. Всегда отмечались праздники (масленица, пасха и т.п.), был рождественский был, мы наряжались в старинные платья.
Мама решила попробовать устроиться туда учителем начальных классов и сделать так, чтобы я пошла в эту школу учиться.
Так официально и полноценно я пошла в школу только в 7 классе.
Я пообщалась с завучем этой школы, таким не совсем нормальным на первый взгляд лысоватым мужчиной с усами, который меня сразу предупредил, что в классе есть «сложные» дети, которые будут меня проверять на прочность.
Что такое «проверять на прочность» тогда я так и не поняла, но позже, кажется, да.
Я всегда была полной и высокой девочкой. Ребята во дворе и в школе меня называли коровой, жиромясокомбинатом, жирной, дылдой и т.д. Сейчас это называется новомодным словом «буллинг».
Меня сразу не приняли в классе и всячески надо мной издевались.
Подкидывали хлебные крошки в капюшон; когда я его надевала, они сыпались мне на голову. Мой портфель пинали и выбрасывали из окна второго этажа.
И, конечно, все смеялись над моей фигурой и подкалывали. Особенно мальчики. Но и была одна девочка, которую я помню до сих пор. Ее звали Лиза, и она была дочкой священника. Вы представляете? Дочка священника – и такие гадости всегда говорила мне в глаза (и за глаза).
Всем было пофиг, что моя мама здесь работает учителем. На издевательства это никак не влияло. Я не могла ничего сказать в ответ. Я была зажатой и забитой серой мышкой.
До учебы мне не было никакого дела, я ничего и не могла делать. За учителем я не успевала списывать с доски. Я абсолютно не понимала все точные науки: алгебру, геометрию, физику и т.д.
Я не знала, что такое доклад, сочинение или реферат, как они пишутся. Я открывала каждый день для себя все новые термины и понимала, что не могу справиться с таким большим потоком информации. Потому что на домашнем обучении все оценки рисовались просто так, и знаний никаких не давалось, об этом я писала ранее.
Я смогла найти подругу в этом обществе. Это была Катя (имя изменено). К сожалению, с ней я сейчас уже не общаюсь. Ее мама – известная писательница, филолог и психолог.
Катя была странной личностью, но мне больше не с кем было дружить. После того как я стала общаться с ней, от меня одноклассники немного отстали и как мне кажется даже стали побаиваться.
Катя верила в сатану, слушала рок и одевалась во все черное. Мы любили у меня дома снимать забавные ролики на самую первую домашнюю камеру. Хорошо хоть, что раньше их некуда было выкладывать, а то это был бы пипец.
Вместе с Катей мы часто прогуливали уроки, я первый раз попробовала алкоголь, первый раз меня позвали на день рождения…и кажется, я была счастлива. Счастлива, что у меня началась снова своя личная, более-менее свободная жизнь.
В начале меня папа провожал в школу и обратно. Мне тогда было 13 лет. Но потом я сама стала ходить в школу и возвращаться домой. Гиперопека снова немного отошла в сторону.
Хорошо, что родители вообще не интересовались моей учебой и не били никакую тревогу. С 7 по 9 классы я почти не училась, а занималась хренью. Активно шел подростковый период, я начала немного отдаляться от родителей, и школьная жизнь забурлила.
В 9 классе Катю выгнали из школы, потому что она пропустила вместе со мной важный экзамен. Мне официально разрешили на него не ходить. Все педагоги знали про мое заболевание и входили в положение (чтобы лишний раз не волновалась, просто разрешили сдать реферат), а Катя решила прогулять. Мы пошли тусить ко мне домой.
Директору эта выходка не понравилась, разразился скандал с ее знаменитой мамой, и она забрала ее в другую школу.
Я снова осталась одна. В 10 классе нас было всего лишь 8 человек. Очень многие ушли в другие школы или поступали в колледж.
Найти себе подругу стало почти невозможно. Пришли два новых мальчика и четыре девочки. Из «старичков» остались только я и сын учительницы по музыке, она же была нашим классным руководителем.
Я готовилась к худшему. Но как ни странно в 10 и 11 классе не было уже издевательств. Был один новый одноклассник из обеспеченной семьи. Наглый и избалованный до ужаса. Он пытался еще как-то смеяться над моей комплекцией, но это было не так ярко выражено. Близко я ни с кем не общалась. Но в открытую меня никто не обижал, и уже этому я была рада.
Мои короткие школьные годы прошли одним махом. Всего лишь за 5 лет (а не 9 или 11) учебы в школе я научилась заново общаться и знакомиться со сверстниками, научилась писать диктанты, рефераты и доклады, научилась писать шпаргалки, отвечать у доски и не падать при этом в обморок и т.д.
Я прошла огромную школу жизни за эти малые пять лет.
Глава 3. Ах, эти годы студенческие
Когда прошло время, и встал вопрос, в какое учебное заведение мне поступать учиться, мама стала паниковать.
Из школы после 9 класса меня хотели отчислить, потому что я завалила экзамен по алгебре (это не удивительно, я никогда ее не понимала), но благодаря маме меня оставили до 11 класса.
Мама пыталась продлить мне инвалидность до 18 лет, чтобы я смогла поступить в институт вне конкурса. Но это не получилось, и мне оставалось сдавать экзамены наравне со всеми.
Я очень боялась нового этапа в своей жизни. Я представляла эти огромные аудитории, лектора, я понимала, что институт – это уже не школа, а намного более серьезное учебное заведение.
Меня просто охватывала паника, что я не справлюсь и не смогу учиться наравне со всеми. И самое главное: я снова боялась издевательств со стороны будущих сокурсников. Все-таки моя самооценка была ниже плинтуса, сыграли роль домашнее обучение и гиперопека.
Маме посоветовали институт (небольшой филиал от Московского Социального университета), и мы подали туда документы.
Я ходила на специальные курсы перед экзаменами. И…поступила! Сдала на 4 историю и на высший балл литературу и русский язык (писала сочинение по произведению Булгакова «Мастер и Маргарита»).
Вот тут началась моя настоящая жизнь! Я до сих пор с особой теплотой и трепетом вспоминаю студенческие годы; те 5 лет для меня были самыми лучшими в жизни!
Я сдружилась уже с некоторыми девчонками, которые были на курсах. И позже нашла еще двух подруг.
Никаких издевательств и насмешек не было. Наоборот, меня даже уважали, и я с радостью окунулась в учебу! Я была одной из «ботаничек». Никогда не пропускала занятия (только по уважительной причине), все домашки были сданы вовремя, я училась бесплатно и получала стипендию, иногда даже повышенную.