– Ты чего там? – зашевелилась борода.

– Да камешек выкинул, – позевнул я. – В бок давил зараза, вот и пришлось его швырнуть наверх.

– Смотри мне, не шали, – грозно пробухтел «Бармалей». – Если что – пальну! Велено сразу стрелять, коли чего выкинуть вздумаешь.

– Да куда я из ямы денусь? – лениво проговорил я. – Камень. Говорю же…

Морда скрылась, а я задумался. Так… С первого раза закинуть ремень не получилось. Возможно не получится и со второго и с третьего. В следующий раз байка про камень может не прокатить. Значит ждем, когда Егор по нужде отлучится. Не может же он всю ночь стоять и в туалет не отойти? Или может? Хотя если отойдет, то не далеко, скорее всего. Или прямо на посту справит мелкие надобности.

Стал ждать. Час прошел, второй. Даже сверчок прикемарил, а я продолжал судорожно вслушиваться в каждый шорох. Наконец, Егор покряхтел и пошлепал куда-то в сторону. Я насторожился. Через несколько секунд послышалось журчание. Это мой шанс.

Я вскочил на пригорок и снова закинул пряжку наверх. Та звякнула и уцепилась за узкий угол ромбовидной ячейки. Я осторожно, не дыша, потянул ремень в сторону, загоняя пряжку поглубже в острый угол сочленения рамы. Есть контакт, пряжку заклинило. Подёргал, ремень застрял надежно.

Подтянулся по нему, упираясь ногами в противоположную стену. Тренированное тело быстро оказалось наверху. Уцепился руками за решетку, освободил ремень. Уперся затылком и руками в стену, а ногами в противоположную. Обратная планка, блин. Тело дрожало от перенапряжения, а шею заломило. Долго так не продержусь.

Послышались шаги, часовой возвращался. Из-под моих ботинок, которые я с силой вдавливал в стену, осыпалась земля. Но Егор не услышал. Тогда я еле слышно свистнул. На звук часовой заглянул в яму. Его кирзачи оказались прямо возле моего лица. Даже в темноте я увидел как его физиономия вытянулась от удивления, когда он разглядел меня в позе «морской звезды», распластавшегося над ямой.

Но сделать он ничего не успел. Я молниеносно схватил его за ногу и рухнул вниз, продёргивая сапог в ячею решетки. Часовой крякнул и завалился на борону, отбив себе промежность. Уже было завыл, но я, перехватившись за решетку одной рукой, второй зарядил ему снизу в челюсть. Попасть было несложно – его морда застряла в одной из ячеек.

Хрясь! И Егор в отключке. Удар получился добрый, хоть и на весу. Не зря у нас на полосе препятствий рукоход имеется. Привычен я к таким трюкам.

Надо скорее выбираться. Но ситуация осложнилась, тем, что сверху решетки, теперь лежала туша часового. Я изворачивался и пытался оттащить его в сторону. Хрен! Сделать это одной рукой, когда висишь на другой, почти невозможно. Пыхтел минут пять, чуть плечо не сорвал, толкая «Бармалея». Но дядька тяжелый оказался. Еще и руки вниз свесил. Бл*дь! Что делать?!

Снова прицепил ремень, продев через прут уже петлей. Спрыгнул вниз и перевел дух, лихорадочно прокручивая в голове варианты освобождения. Думай, боец, думай! В любую минуту Егор очнется и тогда хана.

Вскарабкался наверх, просунул руку за спину часовому, и стал сдергивать с него винтовку. Чертов ствол несколько раз лязгнул по металлу. В ночной тишине звук казался предательски громкий. Бля, скорее!..

Едкий пот заливал глаза, во рту пересохло и чувствовался привкус железа. Наконец мне удалось стащить с плеча часового винтовку и затянуть ее в яму. Бухнулся без сил вместе с ней вниз.

Дыхание оглушительно шумное. Несколько секунд передых и снова попытка. Встал на пригорок, перехватил «Мосинку» за ствол и упер приклад в край решетки, противоположный, где лежало тело. Надавил что есть мочи.

Конструкция поддалась и чуть сдвинулась в сторону, а ноги стали проваливаться. Кочка, миленька, потерпи, на рассыпайся! Еще немого. И р-раз, и р-раз! Толкал, обдирая ладони о мушку и дульный срез. Решетка вместе с тушей отъезжала в сторону. Медленно, но верно. Наконец, образовалась сносная щель. Я отбросил оружие и снова вскарабкался по ремню наверх. Последний рывок, протиснулся в щель.

Есть! Вдохнул полной грудью свежий воздух, выбравшись на поверхность. Егор зашевелился. Не вовремя, блин. Шею свернуть делов – на пару секунд. Только последнее дело – своих убивать, даже ради собственного спасения. Надо рвать когти, пока часовой не очухался и не поднял тревогу.

Наспех обыскал тело, но пистолета не нашел. Жаль. Пригнувшись, мелкими перебежками пробирался через лагерь. Где-то еще дозорные бдят, не может лагерь без охраны оставаться. Так и есть. Чуть не наткнулся на одного. Тот стоял под деревом спиной к лагерю. Пришлось сделать крюк, обогнув дозорного подальше.

Вот и крайняя землянка, а за ней спасительная стена леса. Неожиданно дверь землянки распахнулась и на пороге нарисовалась знакомая тщедушная фигура Хорька на фоне тусклого света керосинки. Падла, что же ты не спишь?

Тот застыл, увидев, как на него мчится из мрака чья-то тень. Даже сообразить ничего не успел, как я ударом ноги впечатал его обратно в землянку. Он закатился внутрь. Захрипел и попытался встать, но получил контрольный удар ботинком по голове. С особистом церемониться не стал.

От удара Хорек поплыл, но на мое удивление не вырубился. Пришлось добавить кулаком в челюсть. Есть! Тушка обмякла и распласталась на земляном полу, раскинув руки.

Я сдернул с него кобуру с ТТшником и выскочил из землянки.

Где-то в стороне уже вопил Егор, поднимая тревогу. Я нырнул в чащу, и спасительная темнота меня проглотила.

Рванул напролом, как лось во время гона. Еще немного и за мной организуется погоня. Но хрен они меня догонят в лесу. Зря что ли я кроссы на службе наматывал? Бежал, что в ушах свистело, пока дыхание совсем не сбил. Все-таки через чащу ломиться, это покруче чем полоса препятствий.

Я перешел на шаг, а потом остановился совсем. Звуков погони не слышно. Похоже оторвался. Искать беглеца в ночном лесу бесполезно. Можно и выдохнуть. Фу-ух… Сел, привалился спиной к дереву. Не глядя выдернул травинку и сунул ее в зубы.

Клочья тумана шевелили ложноножками между стволами деревьев. В предрассветных сумерках это шевеление вызывало всякие потусторонние ассоциации. Мол, призраки тянут ко мне свои мертвые лапы и пытаются что-то сказать на своем потустороннем языке.

Впрочем, если задуматься, все, кого я здесь встретил, призраки. Они ведь все давно умерли, больше восьмидесяти лет прошло. И страны, которая войну ведет, нет уже давно. Но я здесь. Каким-то хреновым чудом, волей непонятного случая.

«Недосып сказывается, – подумал я. – На мистику потянуло. Стареешь, дядь Саша».

Но ведь зачем-то я здесь оказался? Переродился или что?..

Тьфу ты, бл*ха! Я заставил себя встать. Если буду дальше сидеть на этой мягкой кочке, меня того и гляди срубит. А у меня под боком отряд партизан в две сотни рыл, и сейчас там поднялся неслабый кипиш. Утром пойдут меня искать, а я вот он, тепленький. Свернувшись калачиком, цветные сны смотрю.

Так что не фиг рассиживаться, шагай давай, дядь Саша, а не конспирологией всякой развлекайся. Никакой в этом нет пользы, кроме вреда.

Надо бы сориентироваться…

Я медленно и очень внимательно оглядел окружающий меня «призрачный» лес. Глупо будет сейчас заблудиться и вывернуть обратно к партизанскому лагерю. Прямо в хорячьи объятия Хайдарова. Ведь бежал я не разбирая дороги.

Сссука… Кулаки сжались инстинктивно. Сдается мне, никакого запроса этот хорек не отправлял. Щеки надул, в уши напел «его благородию» Слободскому. Зыркнул глазенками своими злобными, все и заткнулись. При слове «контрразведка» даже в наше время все приседают и три раза «ку» делают, а уж здесь в сорок первом…

Да и знаю я таких гнид, у него прямо на роже синдром вахтера написан. Таким волю дай, они за неправильно подшитый подворотничок будут расстреливать.

Я со всей дури долбанул сжатым кулаком по ближайшей сосне.

Полегчало.

Мистическую меланхолию, которой я недавно чуть было не начал страдать, как ветром сдуло. Как и желание прилечь под ближайшей сосной и отрубиться.