Следом, неведомая сила швырнула меня на землю. Правую руку пронзила боль. Я поднялся и увидел, что Мила и Хаас тоже валяются на земле, а Харум вновь вытянул вперед руку и снова начал шептать непереводимые слова. Изумлённым взглядом я наблюдал, как из его ладони, обращенной к земле выходят тонкие синие нити, устремившиеся ко мне и моим спутникам.

Терпение моё кончилось. Левой рукой я выхватил из-за пояса бластер. Белый луч лазера вонзился в выставленную вперед руку мага, и тот, заорав от боли, уставился на обугленную культю, оставшуюся от его кисти. Недолго думая, я убрал половину мощности и вновь нажал на пусковую кнопку. Второй луч, попал уже в ногу Харума. Теперь заряд был тоньше и слабее, тем не менее, он выжег приличный участок икры у врага.

Жалобно взвизгнув, тот свалился на траву и затих, дёрнувшись пару раз. Мила с Хаасом, поднявшись с земли, тоже достали бластеры и теперь вопросительно смотрели на меня.

– Что теперь? – поинтересовалась Мила.

– Допросим этого нахала, вот и всё! – заявил Хаас.

Я был согласен с этим мнением. У этого Харума можно было получить разведданные о местных правилах и порядках. Тем более, судя по всему порядки эти были довольно необычны. Мы осторожно подошли к лежавшему на земле Харуму и обнаружили, что он не подавал признаков жизни. Руки его были разбросаны в стороны, а глаза закрыты.

– Ты видел, что он творил? Взмахом руки повалил нас на землю! – сказала Мила.

– Может это у них природные способности!? – предположил Хаас. – Что-нибудь типа телекинеза.

– Может быть, – я достал «стоммер» – прибор, позволявший моментально охарактеризовать состояние здоровья любого живого существа.

Он был небольшим, в виде тонкого стержня и прилагающегося к нему небольшого экрана. Или наоборот, к экрану прилагается стержень? Всё это было настолько компактным, что прекрасно умещалось в кармане комбинезона и входило в стандартный набор необходимых предметов элитного имперского спецназовца.

Нагнувшись, я прикоснулся стержнем к лежавшему перед нами человеку, и экран сразу ожил. Судя по информации, которая быстрыми строчками побежала по нему, Харум однозначно был мёртв. О чём я и сообщил наблюдавшим за мной спутникам.

– Вот чёрт! – выругался Хаас, – странно! Ну, прожег ты ему руку и ногу! Шок, боль, потеря сознания… всё понятно. Но смерть?! От этого так сразу не умирают.

– Похоже, остановка сердца, – пожал я плечами.

– Стар он слишком, вот и все. Сердце не выдержало! Что непонятного? – вставила Мила.

– Жаль, – посетовал я, – теперь придется искать ещё одного местного жителя!

В этот момент у меня в кармане запищала рация. Я вытащил её и нажал на клавишу. Раздался ровный голос ИИ.

– Я получил данные с зонда, сэр. Если вы вернётесь на корабль, я покажу, что удалось узнать о планете, – без лишних сантиментов обозначил Комп.

– Что ж, мы идём, – ответил я, и поспешил к истребителю. За мной потянулись остальные.

Вскоре, удобно устроившись в креслах, мы следили за рассказом Компа, изучая кружащиеся перед нами объемные голографические картинки, которыми он снабжал свой рассказ.

– В системе этой звезды четыре планеты. Эта – третья. Остальные непригодны для жизни. Оборот третьей планеты вокруг звезды составляет, примерно, один земной год. На планете один материк, со всех сторон омываемый океаном. Несмотря на довольно большое количество густонаселённых городов, большую часть материка все же занимают необжитые пространства. Леса, степи, пустыни. Несколько горных хребтов рассекают материк на пять неровных частей.

– Население? – осведомился я.

– Недостаточно информации. Но, рискну предположить, что они проживают эпоху средневековья. Никаких заводов и прочих признаков технологичной цивилизации.

– Понятно! – уныло протянул Хаас. – Влипли! Как мы здесь починим истребитель? А, как свяжемся со своими? Похоже, придется умереть на этой планете.

– Ну, допустим, ты не совсем прав, – возразил я. – Передатчик то Комп сможет починить! Так?

– Так, сэр, – раздался голос компьютера. – Потребуется неделя. У нас целы и невредимы два аварийных робота. С помощью них, я прямо сейчас приступлю к ремонту. Но сразу предупреждаю, что время отправки сигнала может затянуться. Не могу определить точное местоположение этой звездной системы.

– Ладно, – одобрил я его решение, – а с утра мы прогуляемся. Подышим свежим местным воздухом. Надеюсь, возражений нет? Комп, наш «флайер» не пострадал?

«Флайером», называлось небольшое средство передвижения, которым оснащались все истребители, на случай высадки на планету. Это была вытянутая сигарообразная машина трехметровой длины, с штурвалом и тремя стоячими местами. Пассажиров страховали магнитные ремни и силовое поле, которое окружало «флайер». Это проворное суденышко могло набирать скорость до двухсот километров в час и, вдобавок, было вооружено небольшой стационарной ионной пушкой. Странно, что мысль о нём пришла мне в голову только сейчас.

– Он исправен, сэр! – незамедлительно отрапортовал ИИ.

– Отлично! – возрадовался я.

На этой оптимистичной ноте, мы решили, как следует выспаться. Правда, истребители не имели кают. Их проектировщики справедливо полагали, что боевая единица, по штатному расписанию находящаяся на несущем крейсере, кроме функциональных кресел, не должна иметь никаких удобств. Это же не прогулочная яхта! Поэтому пришлось нам устраиваться в креслах. Тем не менее, я моментально провалился в сон. Организм сам понимал его необходимость.

В девять утра по корабельному времени, проснувшись первым, я быстро растолкал своих спутников. И через полчаса мы были готовы к путешествию.

Потратив ещё минут десять на осмотр «флайера», мы отчалили от истребителя, пребывая в весьма приподнятом настроении. А что? Самое главное, что живы остались. Я встал за штурвал. «Флайер» поднялся над лесом, и я увидел, что вдали, недалеко от границы леса с неровной, холмистой равниной, белеет какое-то сооружение. Сама же долина упиралась в могучий горный массив, затянутый пеленой облаков. На средней скорости мы устремились к сооружению. Вскоре стало ясно, что это город.

С осматриваемой высоты он лежал перед нами как на ладони. Город был большим. Его окружала высокая стена из белого камня, с массивными круглыми башнями с узкими бойницами. Мощеные улицы, расходились от центральной площади правильными лучами, которые постепенно начинали петлять и превращались, в конце концов, в хаотическую смесь извилистых переулков и улочек. По этим узким и широким, прямым и извилистым улицам и переулкам, постоянно текли людские ручейки.

Дома в городе в основном были каменными и не выше двух этажей. В центре площади, над низенькими домами возвышался прекрасный замок, также из белого камня. У моих спутников вырвался невольный крик восхищения, когда мы подлетели к нему ближе.

Высокие, узкие и хрупкие башенки, связанные между собой мостиками, словно выточенными из камня, и зеленеющие террасы подвесных садов – всё это создавало непередаваемо волшебный ансамбль, который дышал красотой и изяществом.

– Красота, какая! – прошептала Мила, и я полностью был с ней согласен.

– Может, спустимся? – робко поинтересовался у меня Хаас.

– Почему бы и нет, – ответил я с улыбкой. – Думаю, появление нашего «флайера», должно произвести фурор на местное население.

– Вот и посмотрим, – рассмеялся Хаас. – В крайнем случае, спрячем его поблизости и потопаем на своих двоих!

Как говорится, сказано – сделано. Я посадил наш «флайер» метрах в пятистах от ворот города. Перед самими воротами лежал огромный деревянный подъёмный мост, на толстых, местами покрытых пятнами ржавчины цепях, переброшенный через широкий ручей с мутной водой. Возле места приземления проходила широкая и пыльная дорога, по которой в город спешил народ. Разнообразные и по внешнему виду, и по уровню достатка люди передвигались на телегах, в которые были впряжены удивительного вида трехглазые лошади или просто пешком.