— Ноэль… — обронила Шарлотта, готовясь к самому худшему.

— Я и в самом деле очень не богат. Если быть ещё честнее — я бедняк. Золотые пуговицы действительно были проданы мной ради пропитания. Я так долго копил на этот камзол, чтобы хотя бы чуть-чуть стать ближе к вам. Видите ли, мадемуазель, я жаждал встречи с вами с самого первого дня, как услышал ваше имя. — Он бережно заключил лапу Шарлотты в свою и вздохнул: — Я так проникся вашей идеологией, что возвеличил вас до кумира.

— Но вы сказали…

— Что не знаю вас? Да, тут я тоже чутка приврал. Не хотел предстать перед вами безрассудным фанатиком… Я был безмерно счастлив помогать вам, но раз ваши друзья считают меня злодеем, достойным смерти, то пусть так оно и будет… — Ноттэниэль оставил Шарлотту и подошел в плотную к Нике. Присев на корточки, чтобы той было легче держать его на прицеле, он оскалил клыки. Ни Шарлотта, ни Гретта не могли видеть его бездушной, злорадной улыбки, которая буквально говорила: «Давай, ушастая, рискни, посмотрим, кто по итогу из нас умрёт».

Ника поперхнулась воздухом, её крохотное сердечко дурно забилось.

— Ноэль, не надо! Перестаньте, я не хочу, чтобы вы умирали! — слезливого воскликнула Шарлотта. — Почему нельзя решить всё мирно?

— Это дело чести, дорогая Шарлотта.

— А для меня дело чести — спасти вас от совершаемой глупости! — Шарлотта отобрала из трясущихся лап Ники оружие и швырнула его вниз по ступенькам. — Ника, Гретта, ради всего святого, уходите! Оставьте меня и господина Ноэля в покое!

— Чарли, Чарли! — закачала головой Гретта. — Но почему ты такая упрямая? Что скажет отец?

— Моему отцу наплевать на меня!

— А как же «Чайный дворик»? — сорвалась на крик Ника. — Мы же хотели его восстановить!

— Всё кончено. — Шарлотта прикрыла глаза рукавом, отворачиваясь от подруг. — Я ошиблась. Ошиблась! И это уже никак не исправить! — В расстроенных чувствах она побежала вверх по ступенькам, вынужденная периодически хвататься за стенку, чтобы снова не сбиться с шага и не запутаться в слоях платья.

Шарлотта преодолела весь путь до «Тайной комнаты», так и ни разу не оглянувшись назад. Она и себе под лапы практически не смотрела, слезы заволокли глаза мутной плёнкой. Они намочили пушистые щеки лишь тогда, когда крики за спиной стихли, и окружение окропили холодные блики электрического фонаря, висевшего на стене у входа.

Эхо безутешно разбежалось по углам, и дыхание Шарлотты стало громче. Она оперлась передними лапами о стол с ручным подсвечником, чернильницей и стопкой бумаг.

Здесь было её рабочее место, здесь она сводила воедино разрозненные мысли, придумывая речь для презентации. Здесь Ника, вне себя от радости, восклицала о своих надеждах спасти репутацию Фога Вулписа и сделать его героем. А Гретта в изумлении листала книги, насадив на нос забавные очки, с которыми стеснялась появляться на публике.

Шарлотта стиснула пальцы, выцарапав когтями линии на столе. Из неё не вышло ничего путнего: ни верной подруги, ни авторитетного лидера. И дело не в том, что она не родилась самцом. Она бесхребетна, опрометчива и недальновидна. Отец был прав, Шарлотта просто играет в игрушки, ей никогда не достичь тех высот, на которых пребывают звери вроде него.

— Вы зря себя корите. — Бархатистый голос Ноттэниэля ворвался в комнату.

— Ноэль, вы? — Шарлотта быстро смахнула слезы. — Лучше бы вам тоже уйти. Страшно подумать, как будет гневаться на меня отец. Не хочу, чтобы вам досталось из-за меня.

Положа одну лапу на сердце и другую держа на ножнах кинжала, что ждал своего часа на поясе под камзолом, Ноттэниэль наступил на тень Шарлотты Де Муар.

— Что вы, мадемуазель, вы ни в чем не виноваты. Вы не должны вменять себе в вину глупость народа.

— Вы слишком добры. Я не заслужила такого отношения, — вздохнула та, перебирая страницы черновиков. — Мне очень жаль, что мои друзья наговорили на вас всех этих гадостей. Вы — замечательный зверь, лучший из всех, кого я встречала…

Шарлотта неожиданно развернулась к Ноттэниэлю, и их мордочки оказались очень близко. Тот сперва даже решил, что мадемуазель Де Муар раскрыла его план — уж крайне напористо она смотрела на него своими огромными изумрудными глазами.

Рывок — и Шарлотта притянула Ноттэниэля к губам.

— Простите, — прокашлялась она, отстраняясь. Управившись с волнением, рысь улыбнулась. — Не подабает так вести себя леди, дочери лорда-канцлера, не так ли?

— Эм, — растерялся Ноттэниэль, его взгляд забегал по стенам, будто вопрошая о помощи. — Полагаю, что нет.

Шарлотта устало хихикнула в кулак и выпихнула Ноттэниэля за дверь:

— А теперь уходите, милый Ноэль. И лучше не попадайтесь никому на глаза!

Ноэль сделал два неустойчивых шажка вниз по лестнице и остановился.

— Что я делаю? — спросил он себя, резким движением вырывая кинжал из ножен. — Почему я её не убил?

Половина рысьей морды, отражённая в лезвии кинжала, пугливо взирала на него без ответа.

Ноттэниэля этот вид разозлил, он рыкнул на самого себя и ударил кинжалом стену.

Гретта сидела на скамейке во дворе Де Муаров, подперев щеку копытом. Ночь усыпала небо звёздами, прохладный ветерок колышил макушки деревьев и цепочки на козлиных рогах. От событий вечера голова шла кругом. Слушая бесконечное бурчание гиперактивной Ники, прыгающей по ступенчатому постаменту памятника «Фениксу», Гретта то и дело вздыхала.

Стража выводила из особняка перепуганных до смерти гостей, и ни Шарлотты, ни Ноэля было не видать. Зато у ворот показалась черная карета с гербом Де Муаров в сопровождении тройки упряжничих лошадей в деловых костюмах.

— Какое же я ничтожество! — громко хрустела морковкой Ника. — Я чуть со страху не померла, когда увидела его клыки!

— Ну, это естественно, — перевела на нее равнодушный взор Гретта. — Ты же зайчиха. Травоядное. А Ноэль, как никак, хищник.

— Но я не хочу, чтобы было так! В душе я не такая… В душе я… — Ника задумалась, смакуя морковку. — В душе я, как мистер Вулпис!

— Механическая?..

— Нет, храбрая!

— Вот как… — улыбнулась Гретта. — Ты действительно вела себя сегодня храбро. Во всяком случае, храбрее меня. Жаль, что я не знала мистера Вулписа, возможно, меня бы он тоже вдохновил на что-то большее…

Она приспустила веки, то ли в дреме, то ли мечте.

— Эй, Гретта!

— Что? — приоткрыла один глаз коза. — Стой, ты всё ещё носишься с орудием убийства? С ума сошла?

— Фактически, это не орудие убийства, а орудие… эм, ранения?...

Наблюдая, как беспечно Ника ковыряется в револьвере, извлекая барабан, Гретта ужаснулась.

— Вот уж по-истине храбрая! — вскочила она, бросая в опаске взгляд за плечо, туда, где у главного крыльца дома толпились потенциальные свидетели и вооружённые стражники. — Ты сдурела, Ника? Как ты вынесла его из особняка?

Ника самодовольно посмеялась, задирая верхние слои юбки:

— Моя славная Руфа позаботилась пришить мне карманов на кринолин.

— Вы что, с самого начала это спланировали? — вытаращила глаза Гретта.

Ника беззаботно отмахнулась:

— Неа, эти карманы для вкусняшек.

— Чего?

— Руфа — кухарка в доме Бэрворда, её не пустили на бал, а она без ума от сладкого! К сожалению, брюки мне надеть не разрешили, а глупая дамская мода не предусматривает карманов. Пришлось выкручиваться. Мармеладку? — Ника кинула Гретте кулёк.

— Ты ненормальная…

— Бартоломеус постоянно об этом твердит. И старикашка Баритон вторит ему только так.

— Может все-таки спрячешь револьвер?

— Он не заряжен, — причмокнула губами Ника.

— Да я не об этом!

—…Но из него точно стреляли.

— Ника!

— Т-с, погоди, не перебивай, я размышляю. — Зайчиха приставила палец к мордочке Гретте, и та хмуро скосила на него глаза. — Почему Ноэль так смело встал под дуло?

— Потому что он безрассудный идиот, прямо как ты? — выдвинула саркастичную гипотезу коза.

— Не-ет, тут что-то другое. Он узнал револьвер. И он знал, что заряда в нём всего на один выстрел. Эврика! — вскрикнула Гретта. — Дело закрыто!