Неожиданную популярность среди бенгальцев получил Расстрига. По поручению Тропинина он, быстро освоив язык, стал изучать местную жизнь. Но если Лешка имел в виду экономические возможности, товары, рынки и всё в таком духе, то Расстрига сосредоточился на мировоззренческих аспектах.

Теперь его звали не иначе как Шри Раст Рига. А желающие поговорить с мудрецом стекались в факторию со всех окрестных земель. Популярность его возможно объяснялась тем, что Расстрига не навязывал местным свою версию христианства, а просто рассказывал поучительные истории, черпая их частью из Библии, частью из книг, а частью из собственного опыта.

Бенгальцы слушали беглого монаха с большим почтением. Некоторые его идеи хорошо накладывались на местные суеверия, другие были внове, но не отпугивали категоричностью, подобно проповедям монахов католических орденов.

Раздражённый толпами посетителей, которые умудрялись просачиваться даже сквозь охрану, Тропинин выселил Расстригу на площадь, где для него соорудили особый шатер, чтобы он мог принимать людей за пределами дворца. Между прочим они начали приносить ему подношения — еду, деньги и то, что Тропинин определил как сувениры. Поставили полочку с благовониями, понавтыкали всюду каких-то букетиков. Среди посетителей, жаждущих просветления преобладали женщины.

— Так он, глядишь, создаст собственную религию, — заметил Лёшка. — Или хотя бы обзаведется гаремом.

Банкибазар находился в подвешенном положении вплоть до нового года.Британские власти делали вид, что не замечают «подселенцев» (конкурентами маленькую колонию назвать было сложно), но и прежних угроз не отзывали. Видимо выжидали удобного случая для окончательного решения. К январю, однако, ситуация резко качнулась, и качнулась не в пользу англичан. Из Бомбея пришли слухи о крупном поражении их армии.

Глаза Шарля зажглись мрачным торжеством.

— Генерал Махаджи разбил англичан при Вадгаоне! — объявил он, выслушав давнего знакомца из Горетти. — Окружил их полки, точно Арминий римлян Вара в Тевтобургском лесу! Вот это победа! Мы должны обязательно отметить её, Алексис!

Маратхи на тот момент считались союзниками французов. Поэтому торжество Шарля понять было можно. Тот же знакомец принес номер франкоязычной «Лейденской газеты» со статьёй о поражении британцев в Америке. Этот выпуск французы скупили большим числом (а возможно допечатали тираж сами) и распространяли в колониях, как пропагандистский материал, исходящий от независимого источника.

Сам Тропинин, зная доподлинно, что Британия вскоре всё равно покорит Индию, вестям не особенно радовался. Но поляну, что называется, раскатал, а за выпивкой и шашлыком, раздумывал, как можно воспользоваться временным ослаблением англичан в регионе?

Не то чтобы силы достопочтенной компании иссякли, но всё же им стало не до маленькой русской колонии, а для простых людей слух о поражении стал очередным знаком высших сил. Всё больше бенгальцев из подконтрольных британцам селений ослушивались запретов, приходили на торги в Банкибазар. А в самом лагере англичан подняли голову конкуренты Гастингса. Следовало ковать железо, пока горячо.

— Словом шашлыки, господа, у нас называют не только блюдо, которое мы с вами имеем удовольствие вкушать, — сказал Тропинин поедая сочный кусочек свинины. — Но и самоё мероприятие, на котором его употребляют. Обычно — это разновидность пикника для друзей, иногда совмещенного с охотой или рыбалкой, но всё же в основе ритуала — приготовление мяса и вольные разговорам, обычно начинающимся со споров о том, как правильно его мариновать. Костёр поэтому является важнейшим атрибутом мероприятия.

— Как и вино. — заметил Шарль.

Местное молодое вино (кажется его делали португальцы) они потребляли безо всякой меры, точно мушкетёры в романах Дюма.

— Верно! — согласился Тропинин. — Конечно, шашлыки хорошо устраивать весной или осенью. И костёр, и вино, которые суть вещи дарующие тепло, холодными вечерами придают посиделкам особый уют, а не только лишь служат один для приготовления пищи, а второе для поднятия настроения. Но в Дельте даже зима не приносит особой свежести.

— Увы! — поддержал Шарль и отсалютовал кружкой.

— Да, к сожалению, — Тропинин вернул салют. — Вы что-нибудь слышали о семействе Шапусе, Шарль?

— Шапусе? — удивился тот не столько имени, сколько резкому повороту в разговоре.

— Мне сказали, это французское имя.

— Так и есть.

— В девичестве так звали жену Гастингса, — пояснил Тропинин. — Анна Мария Аполония Шапусе. Именно она вроде бы и родилась в Архангельске.

— Марианна? — француз пожал плечами. — Вот уж никогда не подумал бы. И вообще тут все полагали, будто она родом из немецких княжеств. Но это скорее из-за барона Имхоффа, её прежнего мужа.

— Я слышал о неких Шапусе, которые бежали из Франции в Нюрнберг после того, как Король-Солнце отменил Нантский эдикт, — сказал Хельмут и посмотрел на Шарля, но тот и ухом не повёл. — Возможна она из этой семьи. Однако, Архангельск? Как я уже говорил, я прежде даже не слышал о нём.

— Жаль, — вздохнул Тропинин. — Я надеялся что девушка с севера знает толк в мехах. И через это хотел найти ключик к ларцу с индийскими сокровищами.

— Ну, — рассмеялся Шарль. — В мехах разбираются не только те, кто их добывает. И даже не столько они. Насколько я знаю Марианну, она обойдёт любого в спорах о предметах роскоши, будь то дорогие ткани, жемчуга или алмазы.

Он сделал паузу, во время которой выдул целую кружку вина. Затем вытер рукавом рот.

— Скажу больше, Алексис. Марианна способна устроить войну ради малейшей прихоти и Гастингс ей возразить не посмеет.

— А где она обитает? Не в форте же среди солдатни?

— Она вполне могла бы устроиться и в форте. — сказал Шарль. — Но у Гастингсов нет проблем с недвижимостью.

— Я слышал губернатор заполучил имение старого Клайва Бурра Коти в Думдуме, — припомнил Хельмут.

— Думдум? — Тропинин наморщил лоб. — Что-то знакомое. Кажется так называлась какая-то особенная пуля?

— Никогда о таком не слышал, — пожал плечами Хельмут. — Наш Думдум это область к серверу от Калькутты, кстати, не так далеко отсюда.Но вряд ли старый хрыч будет держать прекрасную леди так далеко от гарнизона. Это небезопасно. Душители, дезертиры, тигры, крокодилы.

— Скорее вы найдете Марианну в превосходном Бельведер Хауз в Алипуре, — сказал Шарль. — Это южное предместье Калькутты. Великий Мир Джафар подарил особняк Гастингсу, когда тот ещё не был губернатором. Пожалуй, он выглядит побогаче развалин в Думдуме, да и этого вашего дворца с двуглавым орлом.

Через три дня во время совещания, посвящённому ремонту шхун, Шарль позвал Тропинина на палубу и показал ему Марию Гастингс (или Марианну, как здесь её все называли). Она совершала небольшое путешествие по Хугли на лодке, украшенной лентами и носовой фигурой — головой слона, вырезанной из дерева. Возможно то был Ганеша, местное божество, а возможно обычное украшение.

Хотя дама находилась под навесом, да вдобавок закрывалась зонтом, Тропинину удалось разглядеть светлые почти рыжие волосы и кожу, сохранившую белизну несмотря на долгое пребывание под Солнцем южных широт. Темные спины гребцов, смуглые лица солдат из охраны только подчеркивали разницу. Марианна на фоне свиты и правда походила на северянку.

— Куда она направилась, как вы полагаете, Шарль?

— Скорее всего в Чинсуру.

— К голландцам? — удивился Тропинин.

— Гастингсы дружны с Россом, это директор голландской фактории. В этом нет ничего удивительного. Европейские губернаторы постоянно гостят друг у друга. До тех пор, пока не приходит время сажать друзей под арест, как беднягу Шевалье.

Тропинин вздохнул. В некотором роде он тоже был европейским губернатором. Маленьким европейским губернатором. Но его пока никто в гости не зазывал.

— У нас есть что-нибудь из России? — спросил Тропинин своего капитана.