Вид у Настасьи был растерянный. Лично мне к походным условиям не привыкать. Во-первых, отсутствие электричества и прочих бытовых роскошей – это прекрасный повод немножко себя запустить. В том смысле, что я и так частенько ленюсь брить ноги или мазать лицо кремом, а тут для всего этого еще и уважительная причина имеется. К тому же, однажды, в пору юношеского идеализма, я чуть не вышла замуж за инструктора по альпинизму. И мы с ним совершили парочку горных восхождений. Покорили несколько не слишком крутых крымских холмов, и на одном перевале я даже в кровь разбила колени, чем потом очень долго гордилась. Мы ночевали в палатках, и я готовила на костре. Правильнее будет сказать – кипятила на костре воду, которой мы дружно заливали супчики «Магги» и сухое картофельное пюре.

А вот Настасья – типичное дитя мегаполиса. Она искренне не может представить, как можно жить без электробигудей.

Я увидела слезы ужаса в ее глазах и ободрительно потрепала ее по плечу.

– Куда мы попали? – прошептала она.

– Ничего страшного, завтра вернемся в Эдинбург и сразу пойдем в магазин с косметикой снимать стресс.

– В Боди-шоп, – трагически пролепетала она.

– Куда захочешь.

Перед тем как запустить нас в пропахшие пылью и увитые паутиной комнаты, в которых уже добрый десяток лет никто не бывал, МакДоннел предложил угостить нас горячим шоколадом. И даже несмотря на то, что под напитком с благородным названием он подразумевал всего лишь быстрорастворимое какао «Несквик», мы все равно согласились. Да мы готовы были согласиться на что угодно, даже на холодную манную кашу с комками, – лишь бы оттянуть встречу с замковым привидением.

К идее повстречать обитателей потустороннего мира я относилась скептически, с юмором циничной горожанки. Но только до того момента, как увидела замок, в котором нам милостиво разрешил переночевать мистер МакДоннел. На фоне темнеющего неба это старинное сооружение выглядело зловещим, как будто бы его специально возвели в качестве декорации к фильму о Дракуле.

Когда-то замок был ухоженным и красивым, но у разорившегося МакДоннела не было средств поддерживать роскошное жилье в соответствующем виде. В то же время ему не хотелось покидать родовое гнездо, в котором отжило свое не одно поколение его предков.

Жилые помещения – гостиная, кухня, спальня и хозяйственный блок располагались в более-менее сохранившемся левом крыле. Правое же крыло было почти полностью разрушено. Именно там, по заверениям МакДоннела, и обитало то, что мы так долго искали.

Итак, перед тем, как показать нам комнату, где нам предстояло переночевать, МакДоннел угостил нас «горячим шоколадом» в своей гостиной. Под уютное потрескивание дров в камине мы выслушали душераздирающую историю, от которой у меня встали дыбом волоски на руках.

– Это случилось в тысяча восемьсот семьдесят первом году, – тихо начал он, – мой прадед был свидетелем этой ужасающей истории, которая запечатлена не только в летописях нашей семьи, но и в некоторых исторических монографиях. Брат моего прадеда в тот год женился на первой красавице Эдинбурга. Ее звали Хелен. Если вам интересно, то как-нибудь потом я покажу вам ее портрет. Если, конечно, после сегодняшней ночи вы не сойдете с ума от пережитого ужаса.

Мы с Настасьей переглянулись. У нее был испуганный вид, и она отправляла в рот одно сливочное печеньице за другим, не думая о калориях.

– Кто знал, что эта Хелен отличалась не только великолепной внешностью, но и неслыханной щедростью? Она раздаривала свою красоту направо и налево. И садовнику. И дворецкому. И почтальону. И даже своему доктору, – МакДоннел тоненько захихикал.

Его смех звучал так зловеще, что по моему телу прокатилась волна колких ледяных мурашек. Я заметила, что Настасья плотнее закуталась в плед.

– С доктором ее и застал брат моего прадеда. С ним случился нервный срыв.

– С доктором? – прошептала Настасья.

– С прадедом! – досадливо уточнил рассказчик. – Доктора он прогнал, а Хелен убил на месте, – выдержав зловещую паузу, он конкретизировал: – Отрубил ей голову!

– Мамочки! – взвизгнула Настасья.

А я попробовала припомнить расписание автобусов. Может быть, мы еще успеем вернуться в Эдинбург, чтобы не проводить ночь в этом гиблом месте?! К сожалению, в темноте мне едва ли удалось бы сориентироваться, где находится нужная нам остановка. Да и непонятно, что хуже – блуждать в туманной темноте или ночевать в замке, где несчастным женщинам отрубают голову за их любвеобильность.

– С тех пор мы часто видим призрак доктора, – скорбно закончил МакДоннел.

Я насторожилась – факты не совпадали.

– Доктора? Но убили ведь Хелен!

– Это так, но бедняга скончался в тот же день. Сердечный приступ, – со вздохом развел руками хозяин замка, – после смерти он так и не нашел покоя. Бродит по замку, как раз по тому крылу, где вы сегодня будете ночевать.

Настасья беспомощно всхлипнула.

– Но хорошо, что хотя бы после смерти влюбленные снова воссоединились, – закончил МакДоннел.

– Что вы имеете в виду?

– Он появляется не один. При нем всегда поднос, на котором лежит отрубленная голова Хелен… А как зловеще она смеется! Когда я в первый раз это увидел, думал, что моя кровь остановится, застынув в жилах. Я месяц не разговаривал, не мог прийти в себя, а потом еще полгода заикался.

Настасья бросила на меня короткий умоляющий взгляд.

– Скажите, а сюда реально вызвать такси? – хором спросили мы.

– Это ты во всем виновата! – в сотый, наверное, раз сказала Настасья. – Ты знала, какая я легкомысленная, но не попыталась меня отговорить!

Мы лежали рядом на двуспальной кровати с балдахином. Не знаю, сколько лет не стиралась парчовая выцветшая ткань, свисающая с деревянных опор кровати. От нее пахло затхлостью, сыростью и пылью.

Логика Настасьи казалась мне несправедливой. Но спорить с ней я не решалась. С тех пор как МакДоннел сказал, что до утра уехать никак не получится, она впала в предгрозовое состояние, которое вот-вот должно было обернуться ливнем отчаянных слез.

– Да ладно тебе, – я погладила ее по плечу. От моего прикосновения Настасья вздрогнула, – подумаешь, поспать пару часиков в этой халупе. Ты сама не заметишь, как время пролетит. Вот МакДоннел живет здесь всю жизнь, и ничего!

– Это потому, что привидение давно с ним знакомо, – упрямо возразила Настасья, – ты что, никогда фильмов ужасов не смотрела? Не знаешь, как это обычно бывает? Компания бодрящейся молодежи приезжает в замок, где обитает мрачный старикан. И в итоге старикан до конца кино жив-здоров, а вот молодых по очереди мочат всякие монстры.

– Прекрати забивать голову глупостями, – зевнула я, – если тебе хочется подумать об искусстве кинематографии, то могу рассказать тебе сюжет одного потрясающего порнофильма…

– Я не собираюсь выслушивать твои пошлые истории! – Настасья была раздражена до предела.

А я, как ни странно, наоборот, успокоилась. Ночь была безветренной, теплой и относительно тихой. Если бы за окнами бушевала гроза, завывали бы стылые ветра или, например, совы начали бы зловещую гулкую перекличку, то мне тоже стало бы не по себе. Но было сложно поверить, что в такую чудесную тонко пахнущую садовыми цветами ночь могут с самыми недобрыми намерениями вмешаться сверхъестественные силы.

А вот на мою подругу умиротворенная тишина действовала иначе – мягко говоря, раздражающе. Ей почему-то казалось, что в заброшенной спальне пахнет как в склепе (хотя, если честно, я сомневаюсь, что Настасья хоть раз была в настоящем склепе, скорее всего, ее знания о погребальных комнатах базируются в лучшем случае на романах Брэма Стокера).

– Ты что, не чувствуешь, здесь пахнет ладаном! Ладаном, как в церкви!

– Не ладаном, а свечным воском, – поправила я. В комнате и правда пахло только что затушенными свечами. Я нашла этому логичное объяснение: просто электричество было лишь на обжитой половине замка, – наверняка свечи жгла служанка МакДоннела. Надо же ей было как-то постелить нам свежее белье.