Она недовольно посмотрела на хрустальную люстру. На зеркало в дешевой металлической раме. На мещански-трогательные вазочки на подоконнике. На чайный гриб, разросшийся в трехлитровой банке.

– Если бы я увидела фотографию твоей квартиры, подумала бы, что в ней живет старушка, а не молодая девушка, – насмешливо сказала Настасья.

– У меня нет ни денег, ни времени на уют, – мрачно оправдалась я, доедая божественный сыр, вкус которого на фоне разочарования вдруг показался мне тошнотворным. И как я могла лелеять в холодильнике эту заплесневелую дрянь, похожую на стоптанную старушечью пятку? – Целый день верчусь как белка в колесе. А еще надо выглядеть.

Со вздохом я провела ладонью по спутавшимся за день волосам. Никак не могу приучить себя носить в сумочке расческу.

– Скажи, а тебе нравится здесь жить? – прищурилась Настя. – Тебе не противно возвращаться сюда по вечерам? Включать эту жуткую люстру, сидеть в одиночестве в окружении кошмарных вазочек? Тебе здесь не одиноко? Неужели тебе никогда не мечталось о лучшей жизни?

– Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь. Предлагаешь мне заняться поиском мужа через Интернет? Пытаешься обвинять меня в том, что я одинока и бедна?

– Слишком глубоко копаешь, – радостно рассмеялась Настасья, – предлагаю тебе переехать ко мне. Могу прописать тебя в своей квартире. Думаю, мы с тобой легко уживемся.

Я покосилась на телефон – интересно, сколько времени понадобится мне на то, чтобы, сорвавшись с места, набрать заветные цифры «03» и вызвать психиатрическую перевозку? Настасья прочитала мою мысль даже раньше, чем я успела додумать ее до конца. Впоследствии я часто удивлялась, как в одном человеке могут уживаться почти феноменальная проницательность и чудовищная неприспособленность к жизни?

– Думаешь, я спятила? – спокойно улыбнулась она. – Не волнуйся, если я и сумасшедшая, то не буйная. Сначала выслушай меня, а потом можешь выгнать вон.

– Ну, говори, – смягчилась я, решив, что лучше уж не вступать в спор с умственно неполноценными гостями.

После чего Настасья, калачиком свернувшись на моем неудобном угловом кухонном диванчике и мечтательно глядя в окно, изложила мне свой план, который показался мне столь же идиотским, сколько притягательным.

– Нам по двадцать семь лет, – сказала она, – это совсем немного. Но даже клинический оптимист не назовет этот возраст маленьким, тем более если взять в расчет, что мы принадлежим к слабому полу. Мы ничего не добились в жизни и даже не сумели выгодно выйти замуж. У нас нет работы и нет денег. Равно как и богатых родственников, которые могли бы нас поддержать.

– Это что, игра в самоуничижение? – не выдержала я.

– Подожди. Вместе с тем мы обе довольно тщеславны, мечтательны и хотели бы отведать той красивой жизни, о которой порой стесняемся даже мечтать. Поодиночке у нас это не получится никогда. Но вместе мы – сила.

– Пока не понимаю…

– Мы могли бы поселиться вместе. Ты заметила, что мы похожи, точно зеркальные отражения друг друга? Думаю, мы уживемся легко. Жить будем у меня, – условным глагольным формам она предпочла утверждение. Будто бы между нами все уже было решено, – а твою квартиру продадим.

Я опешила.

– То есть как это? Ты предлагаешь первой встречной прописаться в твоей квартире и…

– Ты не первая встречная, – перебила Настасья, покачав белокурой головой, – ты не поверишь, но такую, как ты, я искала всю жизнь.

О нет, я не тщеславна и никогда не мечтала о несбыточном – сняться в главной роли голливудского блокбастера, выиграть миллион, сочетаться браком с Джонни Деппом или похудеть, обжираясь на ночь соевыми батончиками.

Я романтичная девушка, но понимаю, что волей обстоятельств мне было выделено не самое вкусное место под солнцем. Вырвавшись из унылого однообразия крошечного городка, обосновавшись в конфетно-красивой и предсказуемо жестокой Москве, я первое время пребывала в высшей точке блаженства. Куда мне еще стремиться, если окна моей квартиры выходят на славный широкий проспект с трамваями? Если иногда на меня находит что-то, и я буржуазно покупаю хлеб и сыр в шикарном «Елисеевском», если роскошные отсветы ночной Тверской и топорные, как вставные челюсти, высотки на Новом Арбате стали для меня почти обыденностью?

Освоившись, оглядевшись, я поняла, что попала в игру, где существуют собственные неведомые мне правила. Игру, в которой я не могла считаться успешной только на том основании, что столица проглотила меня, не отрыгнув. В этой игре у победителей была одежда из галереи «Боскo», отдыхали они на другом конце света (загар в Майами, шопинг в Риме, SPA в Швейцарии), получали в подарок часы с брильянтами и беременели от кинозвезд. А такие девушки, как я (распродажа в «Манго», свидания в «Шоколаднице», туфельки из магазина «Ж»), считались неудачницами.

Иногда, не скрою, я мечтала о другой, красивой жизни. «Dolce Vita» – так сладко перекатывать это благозвучное словосочетание на языке, точно мятную карамельку. Будь у меня хоть сколько-то весомый запас финансов, я бы не мелочилась, я бы не экономила, я бы пустила деньги по ветру, наслаждаясь каждым купленным впечатлением. Я бы отправилась в кругосветное путешествие, и в каждой стране мира у меня был бы пылкий любовник. Я бы арендовала белоснежную яхту, я бы литрами пила свежий кокосовый сок на пахнущих пряностями и благовониями оранжевых пляжах, я бы иступленно танцевала в грохоте чужеземных дискотек, я бы покупала шикарные платья и туфли ручной работы…

Мечтать обо всем этом было приятно и даже почти не грустно, потому что – ну что тут грустить, каждому свое…

Но, сидя в темной неуютной Мириной квартире, я вдруг разволновалась, раззадорилась – «dolce vita» вдруг показалась такой близкой и реальной, только руку протяни. В моих ушах уже шумело теплое море, и ласковые волны разбивались о борт трехпалубного корабля.

– Да что с тобой происходит? – разнервничалась Мира.

Я видела, что ей не по себе; возможно, она жалела о том, что опрометчиво пригласила домой незнакомку. Но я почему-то знала заранее, что Мире моя идея понравится. Мы были знакомы всего ничего, но с самой первой минуты разговора я осознавала некую странную внутреннюю близость, похожую на необъяснимую родственную любовь.

– Слушай, – улыбнулась я, – тебе никогда не хотелось попробовать жить красиво? Путешествовать по свету, покупать все, что тебе нравится, бездумно спать с роскошными мужчинами, искать приключения?

– Ну, – Мира задумчиво почесала нос и подлила себе чаю, – хотелось бы, естественно. Но я никогда об этом не думала. А что?

– Ты никогда не думала, потому что это невозможно, так? – улыбнулась я.

– Мы не можем знать будущее наперед, – нахмурилась Мира, – может быть, когда-нибудь на меня положит глаз какой-нибудь богач, и вот тогда…

– Когда-нибудь, какой-нибудь, – передразнила я, – а молодость уходит. Вот скажи, что ты будешь вспоминать на старости лет? Как ты мыкалась по офисам и кадровым агентствам? Как ты думала, что тебе купить – новые туфли или еду?

– Не понимаю, к чему ты клонишь. И при чем тут продажа моей квартиры.

– Зришь в корень, – похвалила я, – у меня вдруг появился такой план… Не знаю, осмелишься ли ты… Но если да, то мы могли бы стать богатыми праздными дамами! Хотя бы на некоторое время. Гедонистками, которые мотаются по миру в поисках приключений… Не волнуйся, я не аферистка. Я могла бы прописать тебя в свою квартиру. Твою квартиру можно продать тысяч за… – прищурившись, я осмотрелась по сторонам, – шестьдесят. Представляешь, сколько стран мы могли бы объехать на эти деньги?

– Ну спасибо, – возмутилась Мира, – годик помотаемся по свету, а потом я стану бомжом?

– Для тупых повторяю, – вздохнула я, – я пропишу тебя в свою квартиру. У меня двухкомнатная. Жить будем вместе. Так даже веселее. Вернемся из путешествия, найдем работу и заживем как все нормальные люди. Но до этого, – я мечтательно прикрыла глаза, – моря, незнакомые города, красивые мужчины, платья, яхты, дорогие рестораны…